Сегодня всеобщее внимание приковано к «новым» детям (это очень мудрые души в детских телах, повсюду — ив семье, и в школе, и во взрослом мире — оказавшиеся в крайне непростом окружении). Мы говорим: «Они пришли, чтобы изменить наш мир». Они целители и ясновидящие. Они новый символ материнства. Наверное, скоро мы дойдем до того, что уберем с бамперов своих машин наклейки «Мой ребенок — отличник» и повесим другие: «Мой ребенок — Индиго». В обществе возникла насущная необходимость и желание понять их; но, к сожалению, нагромождены и горы лжи. Как во всем этом разобраться? Как помочь детям? Я изложу свою точку зрения.

Много лет назад я начала осознавать, что особенности, замеченные мною во многих учениках и клиентах, не вписываются в рамки их диагнозов. Я всегда была склонна опираться на свою интуицию и знала, что воспринимаю своих учеников и клиентов иначе, чем другие специалисты. Более двадцати пяти лет я проработала педагогом и консультантом, а последние пятнадцать были всецело посвящены работе с детьми и подростками (от малышей детсадовского возраста до учеников старших классов и студентов), которые в стенах школы испытывали серьезные трудности с учебой и имели проблемы с поведением.

По заданию администрации местного школьного округа я занималась с такими учениками в качестве домашнего преподавателя. В большинстве случаев дети длительное время не могли посещать школу из-за болезни или по другим причинам.

Кроме того, в качестве частного консультанта мне доводилось работать с детьми, у которых отмечались проблемы с учебой, поведением и здоровьем. В дополнение ко всем этим трудностям перед подростками стояла еще одна непростая задача: разобраться в том, кто они такие, как вписываются в свою семью и социальное окружение, какой жизнью живут. У каждого была своя история, но их многое объединяло. Некоторым диагностировали различные расстройства: неспособность к обучению, невербальная неспособность к обучению,[19] СДВ, СДВГ или синдром Аспергера.[20] Другие сталкивались со множеством различных проблем, которые мешали их адаптации в традиционной системе образования. А одного мальчика директор школы просто назвал «странным».

Но где-то в середине 1980-х я стала замечать детей, отличавшихся от большинства учеников, с которыми мне доводилось работать прежде. Они приходили ко мне с обычными диагнозами; их тестировали и лечили, как и всех остальных. Но, по моему разумению, они были другими — не скажу, что «неспособными», скорее «способными, но иначе». Эти дети по-другому учились, по-другому себя вели, по- другому воспринимали знания, и очень часто взрослые их просто не понимали.

Я не подвергаю сомнению их диагнозы. Некоторые из них были поставлены верно. Но встречались мне и такие дети, «неспособность» которых была только отражением внешних обстоятельств. У многих из них скопилось столько разочарования и обид на родителей, учителей и общество, что это плачевно сказалось на их поведении и привело к отставанию в учебе. Я ни в коей мере не умаляю усилий родителей, которые наверняка делали все возможное, чтобы помочь своим детям. Большинство мам и пап выкладывались на все сто. Но опять и опять я отмечала, что поведение моего очередного клиента не соответствует классическим канонам поставленного ему диагноза.

Как бы то ни было, даже чиновники из администрации школьного округа стали замечать, что мне удается найти к этим детям подход, чего другим сделать не удавалось. Человеку, обладающему интуицией, было довольно просто «прочитать» некоторые их поступки. Я видела, каковы они на самом деле, — и где-то в глубине души они это чувствовали. Родители мне говорили: «Вам удается заставить ее сделать то, чего она ни за что не будет делать с другими» или «Такое впечатление, что рядом с вами он становится гораздо спокойнее». Как-то раз один маленький клиент сказал: «Если бы все, у кого есть проблемы, пришли к вам, наш мир стал бы лучше».

Долгое время я не использовала никаких терминов и обозначений (Индиго и тому подобных). Я просто работала с детьми, которые ко мне приходили. Затем я тоже стала прибегать к этим терминам (возможно, даже слишком часто). Однако благодаря своим маленьким ученикам я довольно быстро поняла, что все эти определения совершенно бесполезны. Как говорил мой сын, «мама, все это просто ярлыки!» Обычно я не вижу никаких энергий, так что не имею ни малейшего представления о том, какого цвета эти дети — индиго или иного. Мне не составит труда перечислить особенности, описанные в книгах о Детях индиго, которые я замечала в своих учениках и клиентах. Однако я замечала и черты, не упомянутые в подобных изданиях. Хотя, возможно, я просто воспринимаю их иначе.

Как бы то ни было, эти дети обладали нестандартным мышлением. Некоторые из них, не прибегая к традиционному поиску решений, могли разобраться в сложнейших вопросах и процессах. Они просто знали, как все обстоит на самом деле. Другие дети уже в самом раннем возрасте имели свой весьма необычный взгляд на социальные, политические и экологические проблемы общества. Порой они предлагали решения, которые не вписывались в стандартные каноны и правила.

Такие дети часто производили впечатление людей, которым неуютно в своем теле, словно им никто не прочитал лекцию на тему «Как вести себя в физическом теле». Некоторые из них очень искусно управлялись с каким-то одним делом (обычно это был физический навык в сочетании с увлеченностью), но в остальном были весьма неуклюжи и неповоротливы. Другие в принципе не отличались хорошей координацией. Встречались мне и дети с нарушениями визуально-пространственного восприятия, которым не поставили никаких диагнозов. Создавалось впечатление, что они способны получать визуальную информацию каким-то неведомым нам способом — притом что их обычное зрение было слабым. Им было невдомек, что другие люди не способны видеть, как они (таким детям немного помогали обычные упражнения по улучшению зрения, но до конца оно так и не восстанавливалось). Они просто не могли заставить свое тело (или глаза) делать то, чего от них ожидали окружающие — и что большинство из нас воспринимает как само собой разумеющееся.

Часто проблема с их здоровьем существовала скорее в восприятии взрослых, а их самих совершенно не заботило, что они не такие, как все. Для иллюстрации приведу историю мальчика Кирби (имя изменено),