Францию, либо ее смертельных врагов, необходимо было получить от министра точный ответ: «они мне нужны» или «они мне не нужны» — прежде чем нотариально оформлять купчую, и ответ этот необходим был в письменном виде, чтобы, в случае отказа министра, я тотчас порвал сделку, которую заключил только в наших общих интересах, а вовсе не потому, что рассчитывал перепродать оружие кому-либо другому (поступок, между, прочим, обличающий патриота, а отнюдь не своекорыстного негоцианта), чтобы, повторяю, в случае отказа министра, я мог бы доказать недоброжелателям (а в них, как видите, нет недостатка), что совершил покупку из патриотического рвения, а вовсе не «приобрел это оружие с целью обогащения наших врагов в ущерб нам, чем предал свою страну, делая вид, что ей служит», как тявкали всякие шавки. Вы убедитесь, что в доказательствах моего патриотизма нет недостатка.

Господин де Грав (следует это отметить) принял мое предложение, как истый патриот, каким он и являлся.

— Вы спрашиваете, нужно ли нам это оружие? — сказал мне он. — Вот, почитайте, сударь; вот требования на оружие общей стоимостью на двадцать один миллион, а мы за последний год не смогли приобрести ни одного ружья либо в силу обстоятельств, либо в результате неразберихи и недобросовестности тех, кто вел с нами переговоры; что касается вас, то, если вы даете мне обещание, я доверяю ему полностью. Но хороши ли ваши ружья?

— Я их не видал, — сказал я ему. — Я предъявил поставщику неукоснительные требования, чтобы ружья были годны к употреблению. Это отнюдь не оружие последнего образца, им ведь пользовались во время волнений в Нидерландах; поэтому оно и обойдется вам дешевле, чем новое.

— Сколько оно вам стоит? — сказал он.

— Клянусь вам, не знаю, поскольку, покупая ружья оптом и поставляя вам их только после сортировки, я должен буду определить цену не за всю партию, но поштучно, а это не легко сделать. Я внес пока только задаток. Просили за них по пять флоринов, при условии, что я возьму всю партию оптом, приняв на себя все последующие расходы. Но я не хочу брать всё, я хотел бы, напротив, чтобы доходы поставщика были исчислены в зависимости от наших и чтобы ему было выгодно поставить нам оружие наилучшего качества. Но если я настаиваю на сортировке, он просит за них дороже. Вот примерные образцы, которые он мне показал; шестьдесят тысяч уже приготовлено; через три-четыре месяца после этой партии будет получено еще двести тысяч. Это не какая-нибудь темная сделка, я предлагаю вам договор о крупной торговой операции; но я предупреждаю вас, сударь, что, если мне придется иметь дело с вашими канцеляриями, я тут же отказываюсь. Прежде всего, оружие обойдется вам слишком дорого, так как найдутся любители погреть руки на этом деле, и мы утонем в кляузах.

— Хорошо! — сказал мне г-н де Грав, — остается решить только вопрос о цене. Я дам по двадцать два ливра в ассигнациях[73] за штуку.

— Сударь, — ответил я ему, — забудьте об ассигнациях, иначе мы не договоримся. Если бы речь шла о французском товаре, то, поскольку ассигнации имеют в стране принудительный курс, мы знали бы, с чем имеем дело; но расплатиться в Голландии за ружья в этой валюте невозможно, там нужны флорины. Нельзя будет даже установить курс флорина в ваших ассигнациях, поскольку я должен буду платить за ружья только через два или три месяца после их доставки, а ни вы, ни я не можем себе представить, какова будет тогда стоимость ассигнации, которая уже сейчас на тридцать пять процентов ниже стоимости наших экю, да еще мы теряем при обмене экю на флорины; совершенно неизвестно, — сказал я, — насколько упадут ассигнации по отношению к флорину в тот день, когда вы будете рассчитываться со мной за ружья. Не захотите же вы, если через три месяца ассигнации упадут в цене на девяносто процентов, заплатить мне сорок тысяч луидоров, которые на самом деле будут стоить сорок тысяч франков.

— Нет, разумеется, — сказал мне он.

— В таком случае, сударь, прошу вас, оставим в покое ассигнации и заключим сделку во флоринах; и поскольку я отлично знаю, что, в конечном итоге, вы не сможете мне предложить ничего, кроме ассигнаций, пусть будет установлено, что я обязан принять их в уплату, исходя из курса по отношению к флорину на тот день, когда вы будете со мной рассчитываться.

— Право же, — сказал мне, смеясь, г-н де Грав, — я ровным счетом ничего не понимаю во всех этих обменных курсах и флоринах.

— Я вас обучил бы, — сказал я, — но вы, должно быть, не доверяете мне, поскольку меня можно заподозрить в том, что мои интересы расходятся с вашими. Есть ли у вас какой-нибудь банкир, которому вы доверяете? Попросите его зайти к вам, я повторю свой вопрос при нем.

Министр вызвал г-на Перго, который и явился. Я задал в его присутствии вопрос о флоринах, точно так, как это было мною только что описано, добавив, что речь идет пока не о более или менее высокой плате за ружья, но лишь о том, как наилучшим образом осуществить расчет в определенный момент, независимо от цены, на которой мы сойдемся.

— Я хотел бы, — сказал я ему, — чтобы министр понял, что я не должен пострадать от того, понизится или повысится к моменту расчета стоимость ассигнаций: это, можно сказать, доля дьявола в сделке; ибо от этих потерь не выигрывает ни покупатель, ни поставщик, и груз их ложится полностью на сделку, как таковую. Совершенно ясно, что мне придется платить за границей по самому высокому курсу в полновесных банковских флоринах, стоимость которых признаётся повсюду; меж тем ассигнации, предлагаемые мне министром, имеют за границей лишь фиктивную ценность, подвластную всем переменам буйных политических ветров.

Господин Перго согласился, что я был прав, требуя установления цены в твердой валюте, и решительно посоветовал нам заключить сделку, на какой бы мы сумме ни сошлись. Когда он ушел, министр сказал мне, что не может взять на себя подобное отклонение от установленных правил, однако обсудит его с Комитетом по военным делам Национального собрания.

— В таком случае, сударь, я предлагаю вам два возможных решения: либо я назначаю точную цену во флоринах, выплачиваемую мне по курсу ассигнаций, либо, если вы предпочитаете, возьмите на себя весь риск, все расходы, которые могут возникнуть в будущем, наряду с теми, по которым я произведу расчет сейчас. Дайте должным образом заработать, в соответствии с его требованиями, моему поставщику; и дайте мне тоже приличные комиссионные; выбор я предоставляю полностью на ваше усмотрение[74].

Он отправился консультироваться в Комитет по военным делам. (Итак, консультации с комитетами по поводу этого оружия уже начались. Ни одна из перипетий этого серьезного дела не обойдется без такого рода консультаций.) Затем он послал за мной, чтобы сказать, что Комитет считает скорее возможным накинуть цену на ружья, чем взять на себя вероятные расходы в будущем или рассчитываться со мной во флоринах; что, в конечном итоге, он может вести переговоры только в ассигнациях.

— Прекрасно, сударь, — сказал я ему, — в добрый час, в ассигнациях так в ассигнациях; но установим, по крайней мере, их твердую стоимость по сегодняшнему курсу; только так мы можем знать, что́ делаем; иначе вы заставите меня, продавая вам эти ружья, впутаться в чудовищную авантюру, и один бог ведает, до какой степени вздуется цена этих ружей при подобном риске и неопределенности дня оплаты: учтите при этом разницу, возникающую от того, что я вынужден покупать шестьдесят тысяч ружей оптом, а продавать их вам после сортировки, не зная заранее, сколько придется выкинуть. Я не могу, сударь, подвергать себя одновременно стольким случайностям и возможностям потерь, если цена, которую вы дадите, не покроет полностью разного рода риск, не поддающийся заранее оценке. Я предложил вам взять риск на себя, сам же готов был удовлетвориться комиссионными, куда вошел бы и заработок моего поставщика; но вам угодно рассчитываться только на свой манер. Давайте поищем еще какую-нибудь форму. Позавчера вы подняли продажную цену ваших новых ружей с двадцати четырех ливров в экю, как она была установлена, до двадцати шести ливров серебром, чтобы ничего не терять на них. Установим справедливое соотношение между новыми ружьями и моими, хотя, как мне говорили, часть их выпущена прекрасным Кулембургским заводом, и это совершенно новые ружья, которые стоят не меньше, чем ваше лучшее оружие.

Министр, разумеется, проконсультировался в Комитете, несколько раз