таким довольным видом.

– Обладание красивой куклой – это еще не предел счастья, – возразил Дронго.

– Откуда ты знаешь, что она только кукла. Сейчас таких уже не осталось. Красивые «куклы» пишут книги, выступают в шоу-бизнесе, становятся продюсерами и дизайнерами, продвигают свои проекты. Красивые «куклы» уже давно осознали, что им нужно делать, чтобы быть всегда в строю.

– Мы говорим о разных вещах. Она может написать сто книг и быть продюсером десятка самых популярных исполнителей, но когда она открывает рот, чтобы сказать первую фразу, все становится ясно. Так устроен наш жестокий мир. В нем трудно всегда соответствовать.

– Ты еще и философ, – сказала она. – Тебе трудно существовать в нашем мире. Особенно при твоей работе.

– Я это знаю, – согласился он.

Они увидели направляющегося к ним Пятраускаса.

– Дагнии Карловне стало совсем плохо, – мрачно сообщил он, – кажется, проблемы с сердцем.

– Она не хочет жить, – ответил Дронго, – это неизлечимо.

– Вы что-нибудь решили? – спросил Роберт. – Боюсь, что завтра нам придется согласиться с выводами господина Миго.

– Нет, – решительно сказал Дронго, – ни в коем случае. Завтра утром мы предъявим следователю настоящего убийцу. Я уже кое-что придумал. Мне нужно сделать один звонок на таможню в Шеремтьево. И еще собрать всех завтра утром в конференц-зале. Как раз когда приедет следователь.

– Что вы еще придумали? – недовольно спросил Миго.

– Хочу завтра показать вам настоящего убийцу, – пояснил Дронго. – Сегодня я получил последний штрих, когда господин Шакеев потянулся за фруктами, чтобы взять яблоко.

– Не понимаю, при чем тут фрукты? – удивился Миго.

– Завтра, – загадочно произнес Дронго, – завтра вы все будете знать.

Он поднялся, чтобы выйти из-за стола. Нина Слепакова взглянула на него. Она видела, что он взволнован.

– Простите, господин эксперт, – позвала она его, и он обернулся. – Когда вы нервничаете или размышляете, я могу отвлекать вас от разных проблем? Вы не будете возражать, если сегодня ночью я снова попытаюсь помешать вам мыслить? Или это процесс кажется вам более удобным без меня?

Роберт улыбнулся. Дронго покачал головой. Ему было даже стыдно, что Пятраускас все услышал.

– У меня идут параллельные процессы, – ответил он, – мыслительный и сексуальный. Они не пересекаются.

– Обидно, – сказала она улыбаясь, – а я считала, что у меня есть какие-то шансы не быть «красивой куклой».

– Могу вас обрадовать. У вас самые высокие шансы на этом плавучем тарантасе, – сохраняя серьезное выражение, произнес Дронго, и они наконец расхохотались.

Они собрались в конференц-зале. Все, кого пригласил Дронго. Здесь был и прилетевший на остров следователь, который не мог понять, что именно происходит в этом круизе. Во главе стола сидели капитан и его старший помощник. Слева от капитана уселись следователь и Клод Миго, который недовольно морщился. Он так и не примирился с тем, что Дронго не согласился с его версией относительно Талвеста.

Вокруг стола собрались те, кто прилетел сюда из Токио несколько дней назад. Вахидов и Зоя Ихелина сели у окна. Шакеев уселся за стол. Помазков, немного подумав, взял стул и сел в стороне. Борис Сигизмундович Ваккер и Феликс Павлович Ефимов уселись за столом с другой стороны. Рядом устроилась Туманова. Нина Слепакова тоже села ближе к стене. Она прислонилась к внутренней стенке конференц- зала. Рядом уселся Роберт Пятраускас, вызвав непонятный укол ревности у Дронго. Одним словом, они все были здесь. Восемь приглашенных туристов из тех, кто остался от двух групп прибывших на Таити – российской и прибалтийской. Не было Северцова, Зигнитиса, Талвеста и супруги латышского ювелира, которая находилась в корабельном лазарете.

– Господин Дронго, – немного торжественно произнес капитан, – мы собрались здесь по вашему желанию. Насколько я понял, вы хотели рассказать нам подробности случившихся здесь преступлений. Итак, мы вас слушаем. Только говорите по-английски, чтобы вас все понимали.

– Конечно, – кивнул Дронго, поднимаясь и оглядывая всех присуствующих. Он увидел глаза убийцы. Холодные и внимательные. «В сегодняшней партии я не имею права проигрывать», – подумал Дронго. В наступившей тишине было слышно прорывистое дыхание Феликса Павловича, который, казалось, готов был расплакаться от наплыва чувств.

– Я должен признаться, что редко сталкивался с подобными преступлениями, – начал Дронго, – ведь обычно происходит борьба между силами добра и зла, светом и тьмой. А в нашем случае все смешалось. Здесь действовали не самые лучшие люди, представляющие цвет человечества. И каждый из них пытался извлечь какую-то конкретную выгоду, заработать на чужом горе, сделать себе капитал на всех происходящих трагедиях.

А теперь я напомню вам, что здесь произошло. Три дня назад в своей каюте был убит Игнат Никодимович Северцов. Кажется, я должен начать именно с этого момента. Но я позволю себе начать не с убийства, а с предыстории.

Дело в том, что в компании «Якутские алмазы» существовала давняя и порочная практика реализации части драгоценных камней в обход соглашения с южноафриканской компанией «Де Бирс». Об этом знали и в руководстве самой компании, и государственные чиновники, осуществлявшие контроль за этой компанией. Тем не менее крупные партии камней поставлялись на местные производства как бы с молчаливого согласия властей. Однако бывший заместитель генерального директора господин Раздольский решил, что нужно направить поток камней и на службу собственному карману. Он вышел на связь с латышским ювелиров Юрисом Зигнитисом и предложил ему поставлять часть необработанных камней, которые после обработки уходили в банковские ячейки в Швейцарии. Бриллианты, как известно, самый лучший товар для хранения и вложения денег.

Однако в какой-то момент Раздольский начал требовать себе гораздо больше процентов, чем следовало бы. Это не могло понравиться самому Зигнитису и заместителю Раздольского – руководителю финансового отдела господину Северцову. Они, разумеется, встретились и решили, что пора с этим кончать...

– Вам не стыдно? – спросил Ефимов. – Их обоих нет в живых, а вы говорите такие вещи. Ведь они не могут вам ответить.

– Зато можете ответить вы, их компаньон, – заметил Дронго, и испуганный Феликс Павлович замолчал.

– Оба наших деятеля решили избавиться от Раздольского, – продолжал Дронго, – при этом было решено использовать то обстоятельство, что московская квартира Раздольского примыкает к московской квартире сестры Северцова, которая очень редко бывает в своей городской квартире, ибо предпочитает жить на даче. Раздольский часто оставался один в квартире. Зигнитис через своего доверенного помощника Талвеста связался с неизвестным нам пока лицом, которое было связано с криминальным миром. Это лицо, очевидно, нашло подходящего киллера. Тот спокойно влез через балкон, убил Раздольского, выбросил его с балкона и ушел тем же ходом, при этом закрыв дверь изнутри, чтобы смерть выглядела как самоубийство. Но забыл выключить плиту, на которой варился суп, что испортило общую картину хорошо задуманного преступления.

После устранения Раздольского, его должность получил Игнат Северцов, а на предприятии начались финансовые проверки, которые коснулись и башкирского ювелирного предприятия, где была выявлена большая недостача. Руководивший ими чиновник Алим Шакеев был уволен, но от уголовной ответственности его спас переезд в Кемеровскую область.

– Это неправда, – разозлился Шакеев, – я сам решил уехать.

– Давайте я закончу, а потом выслушаю ваши возражения, – предложил Дронго.

– Начались аресты и проверки. Несчастный Северцов понял, что устранение Раздольского вызвало шквал проверок, и решил на время уехать. Мне он сказал, что поехал лечиться, но на самом деле он поехал устраивать ревизию банковских ячеек, где и сфотографировал все камни. Вернувшись, он решил избавиться