они на вершину горы Синар. И у гребня горы Синар было им знамение, и упали они на колени, крича: „Великий Боже! Велики слова Твои!“

И так стало! И воспылала пред ними огненная завеса. КНИГА МААРТА; Х111: 29–37».

Через завесу к реальности? Нет смысла пытаться собраться с мыслями. Я не могу, это так мучительно для меня — собраться с мыслями. Разве я могу, когда я ничего не чувствую, когда ничего не трогает меня — взять то или это, выпить кофе или чай, купить черное платье или серебристое, жениться на лорде Бакли или сожительствовать с Фредди Визертоном. Позволить Финчли заниматься со мной любовью или прервать с ним отношения. Нет… бессмысленно и пробовать.

Как сияет завеса в дверном проеме! Точно радуга. Вот идет Сидра. Прошла через нее, словно там ничего нет. Кажется, без всякого вреда. Это хорошо. Бог знает, я могу вытерпеть все, что угодно, кроме боли. Никого не осталось, кроме Боба и меня… И он, вроде бы, не торопится. Нет, еще Крис прячется в органной нише. Полагаю, теперь мой черед. Что бы там ни было, но я не могу стоять здесь вечно… Где?

Нигде.

Да, точно, нигде.

В моем мире не было места для меня, именно для меня. Мир ничего не хотел от меня, кроме моей красоты, а что внутри — им плевать. Я хочу быть полезной. Я хочу принадлежать. Возможно, если я буду принадлежать… если в жизни окажется для меня цель, растает лед в моем сердце. Я могу столько узнать, почувствовать, стольким могу насладиться. Даже научиться влюбляться.

Да, я иду в никуда.

Пусть будет новая реальность, что нуждается во мне, хочет меня, может меня использовать… Пусть эта реальность сама примет решение и призовет меня к себе. Если я начну выбирать, то знаю, что выберу опять не то. А вдруг я не нуждаюсь ни в чем и, пройдя через горящую завесу, буду вечно в черной пустоте космоса?.. Уж лучше пусть выберут меня. Что я еще могу сделать?

Возьмите меня, кто хочет и нуждается во мне!

Как холодна завеса… как брызги холодной воды на коже…

«И пока люди молились на коленях, громко закричал Маарт: „Встаньте, дети Ялдаваофа, встаньте и смотрите!“

И встали они, и замерли, и тряслись. И вышло из огненной завесы чудище, чей вид заледенил сердца всех. Высотой в восемь кубитов, шло оно вперед, и кожа его была белой и розовой. И волосы на его голове были желтыми, а тело длинным и искривленным, как больное дерево. И все оно было покрыто свободными складками белого меха.

КНИГА МААРТА; Х111: 38–39».

Боже милостивый!

Неужели это та реальность, что призвала меня? Та реальность, что нуждается во мне?

Это солнце… так высоко… с бело-голубым злобным глазом… как у этого итальянского артиста… как его?.. Высокие горы. Они выглядят кучами грязи и отбросов… Долины внизу — как гноящиеся раны… Ужасная вонь. Кругом гнилье и развалины.

А существа, толпящиеся вокруг… Словно обезьяны, сделанные из угля. Не животные. Не люди. Словно человек сделал животное не слишком хорошо… Или животное сделало людей еще хуже. У них знакомый вид. Пейзаж тоже выглядит знакомым. Где-то я уже видела это. Когда-то я уже была здесь. Может быть, в грезах о смерти?.. Возможно.

Это реальность смерти, и она хочет меня? Нуждается во мне?

«И снова толпа закричала: „Славен будь Ялдаваоф!“ И при звуках святого имени чудище повернулось к огненной завесе. Но завеса исчезла!

КНИГА МААРТА; Х111: 40».

Не уйти?

Отсюда нет пути?

Не вернуться к здравомыслию?

Но завеса была позади меня секунду назад. Не убежать. Слушать звуки, которые они издают — визг свиней. Неужели они думают, что поклоняются мне? Нет, это не может быть реальностью! Нет такой ужасной реальности. Призрачное видение… как то, что мы разыграли перед леди Саттон. Я нахожусь в убежище. Роберт Пил разработал хитрый трюк, чем-то опоил нас… тайком. Я лежу на диване, вижу галлюцинации и страдаю. Скоро я очнусь. Или преданный Диг разбудит меня… прежде чем подойдут эти страшилища.

Я должна очнуться!

«С громкими криками чудище побежало через толпу. И пробежало оно мимо всех людей и понеслось вниз по склону горы. И хриплые крики его усиливали страх, и в криках этих билась гулкая медь.

И когда вбежало оно под нависшие ветви горных деревьев, дети Ялдаваофа вновь закричали в страхе, потому что чудище ужасным образом теряло белый мех свой за собой. И клочки его шкуры повисли на ветках. И чудище мчалось все быстрее, отвратительное бело-розовое предупреждение всем, забывшим Закон.

КНИГА МААРТА; Х111: 41–43».

Быстрей! Быстрей! Пробежать через толпу, пока они не коснулись меня своими мерзкими лапами. Если это кошмар, бег поможет очнуться. Если это реальность… Но это не может быть реальностью! Так жестоко поступить со мной! Нет! Или боги завидуют моей красоте? Нет, боги никогда не завидуют. Они — мужчины!

Мое платье…

Вперед!

Нет времени возвращаться. Лучше бежать голой… Я слышу их вой… их дикие вопли позади. Вниз! Вниз! Быстрей вниз по склону горы. Эта гнилая земля… Воняет. Прилипает.

О, боже! Они гонятся за мной.

Они не поклоняются…

Почему я не могу очнуться?

Дыхание… режет горло, как ножом.

Приближаются… Я слышу их. Все ближе, ближе и ближе!

ПОЧЕМУ Я НЕ МОГУ ОЧНУТЬСЯ?

«И громко закричал Маарт: „Поймайте это чудище, посланное вам Господом Ялдаваофом!“

И тогда воспрянул народ смелостью и разогнул поясницу. С дубинками и камнями побежали все за чудищем вниз по склону горы Синар, с великим страхом, но распевая имя Господне.

И в поле резко бросили камень и уронили на колени чудище, все еще кричащее ужасным, нагоняющим страх голосом. Затем сильные воины ударили его много раз дубинками, пока крики не прекратились, и замерло чудище. И из неподвижного тела вышла ядовитая красная вода, от которой затошнило всех, кто видел ее.

И отнесли чудище в Высокий Храм Ялдаваофа, и поместили в клетку пред алтарем, и там оно снова закричало, оскверняя святые стены. И Верховные Жрецы пришли в беспокойство и сказали: „Что за дьявол предложил поместить его пред очами Ялдаваофа, Господа Бога нашего?“

КНИГА МААРТА; Х111: 44–47».

Больно…

Все тело горит, как ошпаренное.

Невозможно шевельнуться.

Никакой сон не тянется так долго… Значит, это реальность. Это реальность? Реальность. А я? Тоже реальна. Чужая в реальности грязи и мучений. За что? За что? За что?!

Все мысли смешались. Путаница. Толчея.

Это мука, и где-то… в каком-то месте… я уже слышала это слово мука. Оно приятно звучит. Мучение? Нет, мука лучше. Звучит, как мадригал. Как название лодки. Как титул принца. Принц Мука. Принц Мучение? Красотка и принц…

В голове все так перепуталось. Яркий свет и оглушительные звуки, которые доходят до меня, но не имеют смысла.