Она не знала. Она не ответила. Вокруг густо росли деревья, кусты и трава, и, хотя она сотни раз ходила по саду, они казались нелепыми и чужими. Они были неживыми… И слава богу за это. Она еще ничего не понимала, но видела, что они выглядят, точно каркасы, словно уже принимали участие в каком-то подлом убийстве или самоубийстве много лет назад.

Вонючий дым в глубине сада заставил ее закашляться, и Эрдис похлопал ее по спине. Она задрожала от его прикосновения, остановилась, кашляя, и почувствовала на плече его руку.

Она ускорила шаги. Его рука соскользнула с плеча, он взял ее под руку. Она выдернула руку и побежала по тропинке, спотыкаясь на высоких каблучках. Позади она услышала приглушенное восклицание Эрдиса и его шаги, когда он поспешил за ней. Тропинка полого спускалась к маленькому заболоченному пруду. Земля стара сырой и скользкой. Несмотря на теплую ночь, кожа Сидры покрылась пупырышками, а шаги позади приближались.

Дыхание Сидры стало прерывистым, а когда тропинка вильнула и начала подниматься, Сидра почувствовала, что легкие горят огнем. Ноги заныли, казалось, в следующее мгновение она рухнет на землю. Между деревьями она увидела железные ворота на другом конце сада и рванулась к ним из последних сил.

Но что, в замешательстве подумала она, делать дальше? Он настигнет меня на улице… Возможно, даже раньше… Я должна вернуться к машине… Нужно уехать… Я…

В воротах он схватил ее за плечо, и на долю секунды она была готова сдаться, но тут услышала голоса и увидела людей на другой стороне улицы. Она закричала: «Эй!» и побежала к ним, громко стуча каблучками по тротуару. Когда она подбежала, они обернулись.

— Извините, — пробормотала она, — мне показалось, я вас знаю. Я шла через сад…

Она резко замолчала. Перед ней стояли Финчли, Брафф и леди Саттон.

— Сидра, дорогая! Какого дьявола ты здесь делаешь? — спросила леди Саттон. Она подалась вперед, всматриваясь в лицо Сидры, затем подтолкнула локтями Браффа и Финчли. — Девушка бежит через сад. Попомни мои слова, Крис, это неспроста.

— Похоже, ее напугали, — отозвался Брафф. Он шагнул в сторону и пристально поглядел через плечо Сидры. Его белая голова светилась при свете звезд.

Сидра, наконец, отдышалась и обернулась. Эрдис стоял тут же, спокойный и вежливый, как и прежде. Бесполезно пытаться объяснить, беспомощно подумала она. Никто не поверит. Никто не поможет.

— Всего лишь небольшой моцион, — сказала она. — Такая прелестная ночь.

— Почему вы так внезапно ушли, Сидра? — спросил Финчли. — Боб был в ярости. Мы только что отвезли его домой.

— Я… — Какое безумие! Она же сама видела, как Финчли исчез за огненной завесой менее часа назад — исчез в выбранный им мир. Но вот он стоит здесь и задает вопросы.

— Но Финчли был и в вашем мире, Сидра, — пробормотал Эрдис. — И он до сих пор здесь.

— Но это невозможно! — воскликнула Сидра. — Не может быть двух Финчли!

— Двух Финчли? — повторила леди Саттон. — Понятно, где вы побывали, моя девочка. Вы пьяны! Пьяны в доску! Беготня по саду! Моцион! Два Финчли!

А леди Саттон? Она же мертва. Она тоже здесь?! Они же убили ее менее часа…

— Это другой мир, Сидра, — снова пробормотал Эрдис. — Это ваш новый мир, и леди Саттон принадлежит ему. Все принадлежат ему… кроме вашего мужа.

— Но… даже несмотря на то, что она мертва?

— Кто это мертв? — вздрогнув, спросил Финчли.

— Мне кажется, — сказал Брафф, — лучше всего отвести ее домой и уложить в постель.

— Нет, — возразила Сидра, — нет. Не надо… В самом деле, со мной абсолютно все в порядке.

— О, оставьте ее, — хмыкнула леди Саттон, перекинула пальто через свою толстую руку и двинулась дальше. — Вы же знаете наш девиз, милочка: «Никогда не вмешиваться». Увидимся с вами и Бобом в убежище через неделю, Сидра. Доброй ночи…

— Доброй ночи.

Финчли и Брафф двинулись за ней — три фигуры, слившись с тенями, исчезли в тумане. Сидра услышала голос Браффа:

— Девиз должен быть: «Ничего не стыдись…»

— Чушь, — раздался в ответ голос Финчли. — Стыд — это чувство, которого мы жаждем, как и прочие ощущения. Он заставляет…

Голоса смолкли в отдалении.

И вернулась дрожь страха. Сидра поняла, что они не видели Эрдиса… не слышали его… даже не подозревали о нем.

— Естественно, — прервал ее мысли Эрдис.

— Почему естественно?

— Поймете позже. Сейчас нам предстоит совершить убийство.

— Нет! — закричала она, вся дрожа. — Нет!

— Вот как, Сидра? И это после того, как вы столько лет думали об убийстве? Планировали его? Любовались им?

— Я… Я слишком расстроена… У меня не хватит духу…

— Успокойтесь. Идемте.

Они вместе поднялись по нескольким ступенькам узкой улочки, свернули на гравиевую дорожку и прошли через ворота, ведущие на задний двор. Взявшись за ручку двери черного хода, Эрдис повернулся к ней.

— Настал ваш час, Сидра, — сказал он. — Пришло время, когда вы разорвете узы и будете жить вместо того, чтобы мучиться. Настал день, когда вы сведете счеты. Любовь — хорошо, ненависть — еще лучше. Прощение никчемная добродетель, страсть — всепоглощающая и конечная цель жизни.

Он открыл дверь, схватил Сидру за локоть и втащил за собой в прихожую. Здесь было темно и полно странных углов. Осторожно пробираясь в темноте, они добрались до двери, ведущей на кухню, и открыли ее. Сидра издала слабый стон и повисла на Эрдисе.

Кухня изменилась. Плита и раковина, сушилка, стол, стулья, стенные шкафы и все остальное неясно вырисовывались, искаженные, как заросли безумных джунглей. Голубоватый отблеск мерцал на полу и вокруг него шевелились тени.

Они были застывшим дымом… полужидким газом. Полупрозрачные глубины кружились и соединялись с тошнотворной волной запаха навоза. Я словно гляжу в микроскоп, подумала Сидра, на существ, которые портят кровь, которые пенят водный поток, которые наполняют болота зловонием… И самое отвратительное, что все они являются колеблющимися изображениями моего мужа, Роберта Пила. Двадцать Пилов неясно жестикулировали и шепотом напевали:

— Эрдис! Что это?

— Еще не знаю, Сидра.

— Это призраки?

— Мы скоро узнаем.

Двадцать парообразных фигур столпились вокруг них, продолжая напевать. Сидра и Эрдис прошли вперед и остановились у края сапфирового блеска, горевшего в воздухе в нескольких дюймах над полом. Газообразные пальцы тыкали в Сидру, скользили по ней, щипали и толкали. Голубоватые фигуры сновали вокруг с шипящим смехом, в диком экстазе шлепая себя по голым задницам.

Удар по руке заставил Сидру вздрогнуть и закричать. Она опустила глаза и увидела необъяснимые бусинки крови на белой коже своего запястья. Она застыла, как зачарованная. Подняла руку ко рту и