В надвигающейся ночной темноте вокруг города медленно заканчивали перестроение отлично вымуштрованные войска нежити. Тысячи и тысячи воинов занимали свои места, выкатывали ближе к городским стенам катапульты и небольшие стрел ометы со смертоносной начинкой. Солдаты проверяли надетые на выпирающие кости кольчуги и легкие доспехи, сжимали в руках обнаженные мечи и проверяли, насколько удобно держат руки щиты. Армия мертвых готовилась к главному удару.

У северных стен легковооруженные скелеты готовили собранные здесь метательные машины к массированному обстрелу. Прислуга разожгла небольшие костры и разнесла угли в горшках между подготовленными для стрельбы катапультами. Две тысячи лучников выстроились у края пустынной полосы, опоясывающей городские стены. При первых залпах тяжелых машин стрелки должны были выдвинуться максимально близко вперед и засыпать город тысячами стрел.

На крышу покосившегося сарая взобралась жуткая фигура - беспощадно потрепанный временем скелет, лишившийся где-то левой руки и большей части ребер. Желтый от старости череп венчал мятый шлем с щерблеными рогами. В правой руке скелет сжимал обоюдоострый топор с длинной рукоятью. Придирчиво проверив оба лезвия своего смертоносного оружия, командир выстроившихся внизу отрядов довольно осклабился. Пусть главнокомандующий называет их старыми и слабыми. Пусть воинская дисциплина хромает в его отрядах. Но именно ему доверили сегодня начать славное дело, которое отзовется кровавым эхом в веках. Сегодня именно он начнет атаку нежити на человеческий город. И не ради славы однорукая смерть полезет вместе с подчиненными на высокие стены. Смерть пойдет в город ради горячих сердец, смеющих бросать своим стуком вызов чернильной мгле. Сегодня мертвые напомнят живым, кто истинный хозяин этих земель. Сегодня. Сейчас.

Мертвые пальцы высоко подняли вверх топор. Пробежала волна движений, и у каждой катапульты зажгли запалы первых зарядов. Среди тысяч лучников вспыхнула вереница ярких факелов. У спусковых механизмов метательных машин замерли солдаты. Тихая ночь взглянула провалами звезд на разгорающиеся внизу огни.

Топор обрушился вниз, рассекая хрупкий миг тишины. Штурм начался.

Конец апреля

Выбитые ударами запорные клинья освободили натянутые веревки, и ковши катапульт запустили в небо ярко разгорающиеся в полете снаряды. Прочертив огненными шарами ночное небо, горшки с горящим маслом обрушились на недостроенные крыши крепостных башен, на стены и дальше, на острогорбые крыши городских домов. Лихорадочно поправив где-то сместившиеся метательные машины, прислуга споро завращала рычаги натягивающих барабанов, готовя следующий выстрел. К опустившимся «ложкам» катапульт заспешили заряжающие с крепко запечатанными глиняными кувшинами.

Две тысячи лучников двинулись вперед, переходя на бег. Ветер весело играл с факелами, трепля языки огня. В ночной тишине защелкали тетивы луков - это сидящие в засаде стрелки начали ловить в прицел мелькающие в проемах фигуры людей, побежавших тушить очаги возможных пожаров. Со стен черными тенями рванулись ответные стрелы, заставляя кувыркаться белеющие в ночной тьме фигуры. Но тысячи лучников лишь ускорили бег, стремясь как можно быстрее занять указанные позиции. На стенах города тем временем ополченцы и дежурившие горожане торопливо засыпали пятна горящего масла заранее припасенным песком, сбивали пылающие куски недостроенных башенных крыш.

Снова громыхнули катапульты, и невидимые на этот раз на фоне ночного неба кувшины по крутой траектории понеслись к стенам, расцвеченным огненными пятнами. У пары собранных наспех метательных машин при этом лопнули веревки, еще у одной не выдержала ударная станина, и кусок бревна с привязанной «ложкой» закувыркался вперед, расшибая в пыль попавшиеся на пути кости. Но больше ста снарядов с магическим зельем обрушились на головы людей, на крыши домов, взорвались клубами зеленого дыма на улицах. Над северной стеной Нарвела воцарился ад.

Попавшие под удар магической субстанции сначала кричали, надрывая голосовые связки и срывая голос. Сияющий во тьме зеленый туман разъедал доспехи, оружие, плоть и оставлял после себя ошметки человеческих тел. От невыносимой боли обреченные метались по стене, не переставая визжали и бросались вниз, на мощеные улицы города. Те, кому посчастливилось оказаться в эпицентре взрыва прилетевшего снаряда, погибали мгновенно. Повисев чуть в воздухе, тяжелая мутная взвесь опускалась к земле, растекаясь вокруг, нащупывая себе дорогу через любые щели и дыры, затекая в дома, дворы и подвалы. Там, где рухнувший кувшин разбивался о крышу, оставалось безобразноечерное пятно, быстро осыпающееся остатками соломы или черепицы. В нескольких домах легкие крыши не выдержали удара, и зеленые всполохи разрывов зелеными зарницами мигали внутри домов, обрекая скопившихся там людей на мучительную гибель.

Добежавшие до тонкой линии из сваленных кустов и мусора, мало пострадавшие две тысячи лучников остановились, чтобы зажечь наконечники обмотанных пропитанной паклей стрел. Миг - и яркие росчерки исполосовали небо, устремившись в сторону стонущего и визжащего на разные голоса города. На мечущихся за стеной людей обрушился смертоносный ливень. Плотность обстрела была такой, что некоторые бегущие по улице горожане получали по несколько стрел одновременно. Отправив в полет пару тысяч зажигательных стрел, нежить стала методично опустошать свои туго набитые колчаны, непрерывно спуская тетиву скрипучих луков.

Короткие команды в разоренных садах - и новые сотни горящих снарядов закувыркались в истерзанном огнями небе. Часть горшков не долетела, рухнув рядом со стеной. Но основная масса снова обрушилась на охваченную паникой крепостную стену и дальше, на окутанный зеленой дымкой город. Отряды однорукого командира беспрекословно выполняли приказ Фрайма - ураганным огнем уничтожить все живое в северных кварталах. Мертвая армия несла смерть всем: молодым и старым, мужчинам и женщинам. Для тех, кто давно стал кошмаром из загробного мира, не было разницы, кого убивать.