– Ага, – подумал Квинт, это уже интересней. Итак, мы выступили против друидов? Он осторожно передвинулся вдоль стены поближе, чтобы лучше видеть и слышать.

Разговор был продолжен. Один из присутствующих, высокий старик в тоге, называемый Сенека, отпускал редкие комментарии, к которым остальные прислушивались весьма уважительно. Этот Сенека был философом и писателем – Квинт читал некоторые его книги, когда еще учился в школе, а также, к удивлению Квинта, как явствовало из беседы, ростовщиком. Здесь были командиры четырех легионов, расквартированных в Британии – Второго, Девятого, Четырнадцатого и Двадцатого. Квинт распознавал по значкам, кто из легатов каким легионом командует, и особенно обратил внимание на легата Девятого «Испанского» легиона из Линкольна. Именно туда направлялся его отряд, и этому офицеру, Петилию Цереалису, предстояло стать его командиром. Он выглядит отлично, с облегчением подумал Квинт. Легат казался очень молодым для столь высокой должности. Он был строен, кареглаз, и производил приятное впечатление компетентности и силы.

Через некоторое время Квинт начал понимать, о чем речь. На северо-востоке отсюда лежала большая страна, принадлежащая богатому племени иценов. У них был король Прасутал, который неделю назад умер, не оставив прямых наследников, кроме жены Боадицеи и двух юных дочерей. Будьте уверены, ицены заключили с Нероном мирный договор, исправно платили дань и сдали все оружие, в соответствии с римскими указами. Вдобавок король назвал Нерона сонаследником своих жены и дочерей – в качестве жеста доброй воли. Но Кат, жабоподобный прокуратор, не видел оснований, почему это обстоятельство должно иметь значение теперь, когда король умер. Прасутал правил процветающим королевством, и было известно, что он владел огромным состоянием, хранимым в золоте. Верхом глупости было бы позволить слабой женщине и двум девчонкам позволить захватить его полностью.

– Хорошо, договорились, – сказал наконец губернатор Кату. Твоей личной гвардии должно быть достаточно. Но я дам тебе специальное подкрепление, отряд копейщиков. В конце концов, ицены сейчас безоружны и в любом случае не смогут тебе противостоять. Что до меня, то я завтра отбываю в Уэльс с основными силами.

Легат Петиллий неожиданно поднял руку.

– Губернатор, – сказал он, – боюсь, что этот план оскорбит иценов больше, чем вы оба предполагаете. Я слышал, что королева Боадицея – гордая и неистовая женщина. Кроме того, подобная политика представляется мне опасной… весьма опасной.

Губернатор, собиравший пергаменты со стола, поднял голову. Его красное лицо сделалось пурпурным, однако, он имел причины доверять Петиллию, и лишь сдержанно спросил:

– Ты полагаешь, что мое правление в Британии противозаконно?

Молодой легат, не смутившись, улыбнулся.

– Я полагаю, что подобные меры против иценов могут подорвать доверие к Риму.

– Полная чушь! – прервал его Кат своим визгливым пронзительным голосом. – Эта страна нуждается в уроке, и она его получит, иначе начнутся беспорядки. Мы обязаны показать, кто здесь хозяин!

Светоний глянул на Ката с некоторым отвращением, но вежливо ответил Петиллию:

– Я понимаю тебя, мой друг, но согласен с Катом. Кроме того, ицены сами по себе ничего не представляют… Это беглые друиды, они – причина всех бед… Кстати, я вспомнил… – он глянул через комнату на Флакка. – Центурион Девятого, где молодой знаменосец, который столкнулся с жрецом?

Флакк отдал салют, развернулся и, увидев Квинта, сказал:

– Подойди к губернатору… здесь, твое превосходительство, также мой оптион Луций Клавдий, который был свидетелем.

Луций со всем рвением шагнул вперед.

Молодые люди пересекли комнату и встали у стола. После нескольких вопросов губернатор отпустил Луция, к глубокому разочарованию последнего, ибо ему не представилось случая упомянуть о родстве с императором Клавдием, но Квинта задержал много дольше.

– Ты думаешь, – хмурясь, спросил Светоний, – твое оцепенение вызвано тем, что друид напустил на тебя злые чары?

– Не совсем. Главным образом сила была в его глазах. Я… чувствовал себя дураком.

Светоний кивнул, разглядывая знаменосца. Блестящий образец римской молодежи – сильный, красноречивый и образованный. Качество рекрутов, поставляемых нам, заметно улучшается, – подумал он.

– Не знаю, кто был этот тип, отбившийся от стаи, – сказал он возвращаясь к друиду. – Я был уверен, что мы вытеснили их всех и заперли на «священном» острове Энглси в Уэльсе, где я и собираюсь покончить с ними окончательно и бесповоротно. Но мы должны позаботиться и об этом. Терций Юлиан!

Офицер личной гвардии губернатора шагнул вперед.

– Слушаюсь, господин.

– Возьмешь солдат, направишься в Кент, найдешь жреца и предашь его смерти. Затем присоединишься ко мне в Уэльсе.

И снова его прервал Петиллий Цереалис.

– Но, губернатор, из показаний следует, что друид сказал, будто он миролюбиво относится к римлянам и пришел лишь их предупредить.

– Ну, тогда заточи его, – безразлично сказал губернатор. Посади его в подземелье под казармами в Лондоне, но будь осторожен, чтоб он не сыграл с тобой какую-нибудь шутку.

– Только не со мной, господин, – отвечал Терций Юлиан, уделив Квинту покровительственный взгляд.

Губернатор махнул рукой, отсылая его. Квинт попятился, но неожиданно вновь раздался скулящий голос прокуратора. Он затребовал дополнительную охрану, которую Светоний обещал ему для устрашения