Я сожалею, что мне приходится отмечать здесь разногласие с моим другом д-ром Диллоном, но в действительности эта сцена носила совершенно иной характер. Я знаю от очевидцев, что далекий от высокомерия в обращении к представителям земства император Николай был смущен и с некоторым колебанием прочел по бумажке, находившейся в его руках, содержание своего знаменитого ответа. Более того, я знаю из совершенно достоверного источника, что ответ, который должен был сделать император, был предметом живейших обсуждений между императором и его советниками. Николай II колебался резко обрывать отношения с делегатами земства и был склонен дать менее резкий ответ, но его советники, возглавляемые Победосцевым, убедили его в том, что память отца обязывает его твёрдо придерживаться традиций предшествующего царствования и что он должен положить предел всяким либеральным претензиям.
Победоносцеву же принадлежит авторство ответа, который император получил от него в последний момент перед выходом в зал для аудиенции. Он читал его машинально, не отдавая себе ясного отчёта в его содержании.
Если принять во внимание, что эта несчастная речь получила широкое распространение, будучи сообщена представителями земства своим избирателям в самых отдаленных уголках России, то можно понять, насколько правильно моё утверждение, что эта первая встреча Николая II с представителями народа положила начало тому отсутствию взаимного понимания, которое никогда не прекращалось во взаимоотношениях государя с народом и имело своим эпилогом через двадцать три года отречение императора в Пскове.
Автор ответа императора представителям земства Победоносцев оставался на своём посту обер- прокурора святейшего Синода и в новое царствование. Этот человек, которого называли русским Торквемадой, был поистине злым гением Николая II, на которого имел громадное влияние.
Я не буду останавливаться на описании этой зловещей фигуры, так как Победоносцев покинул политическую деятельность в тот самый день, когда я вступил в первый русский конституционный кабинет. Описание этой фигуры могло бы занять не только одну главу, но даже целый том. Поэтому я ограничусь указанием, что личность Победоносцева олицетворяла собой все, что было худшего у русской бюрократии, и что он больше, чем сам Николай II, ответствен за ошибки царствования несчастного монарха. Могу прибавить, что всякий раз, когда я входил с ним в общение (а это было очень часто за время моего представительства от России при Ватикане), мы всегда оставались враждебными друг другу, и до сих пор я с большим удовлетворением вспоминаю мою борьбу против его тирании по вопросу о свободе совести в России.
Среди людей, которые не менее известны, но влияние которых на Николая II в начале его царствования было менее роковым, чем влияние Победоносцева, следует отметить князя Мещерского, собственника и издателя ультрареакционной газеты 'Гражданин'.
Эта загадочная личность, grand seigneur по рождению, журналист – и журналист большого таланта – по призванию, играла значительную роль при дворе и в ближайшем окружении Александра III. Его влияние трудно объяснить, потому что он пользовался скандальной репутацией, подобно Эйленбургу при берлинском дворе.
Князь Мещерский, посвятивший себя журналистике с юных лет, никогда не претендовал на какой-либо пост в бюрократии или при дворе. Тем не менее он оказывал непосредственное влияние на государственные дела в царствование Александра III. В редакции 'Гражданина' и в его салоне, где еженедельно происходили собрания, готовились министерские кандидатуры, а также, реакционные мероприятия, которыми было отмечено это царствование. Эти пятницы, на которых я никогда не имел чести бывать, посещались министрами, чиновниками всех рангов, генералами, епископами, журналистами, всеми, кому протекция их хозяина могла открыть возможность получать самые разнообразные должности, включая и дипломатические посты [11].
В мае 1896 года, во время своей коронации и Москве, Николай II пытался во второй раз войти в контакт с народом и столь же неудачно, как и в первый раз. Рок, тяготевший над судьбой этого монарха отмечан трагическими событиями это царствование.
Все помнят, как коронационные торжества были омрачены катастрофой, очень похожей на ту, которая имела место в Париже в связи с организацией народных гуляний в 1770 году по случаю бракосочетания Людовика XVI. В обоих случаях беззаботность власти, которая организовывала торжества, привела к аналогичным последствиям: громадная толпа, собравшаяся в огороженном месте, достаточно широком, но с плохо устроенными входами и выходами, была внезапно охвачена паникой, что привело к огромному количеству человеческих жертв.
Московская катастрофа, детали которой я имел тогда же случай узнать, неправильно толковалась и освещалась. Д-р Диллон в книге, которую я столь часто цитировал, утверждает, что ужасная катастрофа произошла в тот самый момент, когда императорская чета заняла свои места, приветствуемая военным оркестром, игравшим национальный гимн, и когда 'полсотни миллионов голосов криками приветствовали самодержца Святой Руси и его супругу'. Автор утверждает, что император показал себя совершенно безучастным к этому бедствию и что оно не помешало серии обедов и балов, которые происходили при дворе и в иностранных посольствах до самого окончания празднеств.
В действительности произошло следующее. В это время я был русским представителем при Ватикане, и, так как папа Лев XIII был представлен на торжествах чрезвычайным посланником Аглиарди, князь Лобанов, русский министр иностранных дел, просил меня прибыть в Москву.
В Москве я остановился у моего кузена Муравьева, который был в то время министром юстиции, и каждый день я виделся с дядей моей жены, графом Паленом, которому была поручена роль главного распорядителя на торжествах. Понятно, что я имел исключительный случай знать мельчайшие детали празднеств и всего, что происходило за это время даже во внутренней жизни двора.
Катастрофа произошла в очень ранний час дня и задолго до того, как император и его двор должны были прибыть на место торжеств. Через несколько минут после катастрофы мой кузен вызвал меня по телефону и, рассказав мне о случившемся, просил сопровождать его на место катастрофы, где он обязан был быть по должности.
Даже теперь, по прошествии двадцати двух лет, я не могу без содрогания вспоминать зрелище, которое я увидел, прибыв на Ходынское поле, где должно было состояться празднество. В ожидании министра юстиции, который должен был произвести первое расследование, все сохранилось в своём первоначальном виде, и тела убитых, числом свыше трёх тысяч, грудой лежали перед помостом, на котором раздавались подарки.
Я провёл большую часть дня на поле и возвратился в город только вечером.
Я не имел случая видеть императора в течение нескольких дней после катастрофы, но через Муравьева, графа Палена и других лиц из придворных кругов я был хорошо осведомлен о всех деталях того, что происходило в Кремлевском дворце в связи с катастрофой. Ввиду этого я могу засвидетельствовать, что Николай II был опечален происшедшим, и первым его порывом было приказать прекратить празднества и
