Оказалось, что Олег уже прошел процедуру досмотра и теперь с безразличным видом сидел у стола с газетой в руках. Казалось, ничто не может выбить из колеи этого невозмутимого красавца. Глядя на него, я почувствовала, как учащенно забилось мое сердце. Господи, Иванова! Уж не влюбилась ли ты в него? А ну, отставить эти глупости! Ведь этот Аполлон — один из кандидатов на роль убийцы, а это намного серьезнее, чем то, что он женат. Так что забудь о его мужественной улыбке, уверенном взгляде и берись за работу.

Я подошла к Олегу и любезно спросила:

— Что пишут?

Он улыбнулся, сразу же отложил газету и, как истинный джентльмен, поднялся мне навстречу.

— Да так, ничего интересного: светские сплетни, погода, реклама, криминальная хроника. Все как обычно.

— А о чем пишут в криминальной хронике?

— Опять разборки между двумя бандитскими группировками. В Козинках пожилая женщина по пьянке ударила ножом своего сожителя, а потом сама вызвала милицию и «Скорую» и предложила пострадавшему свою кровь для переливания. Право же, Танюша, тебе не стоит заострять на этом внимание.

— Да, конечно. Тем более что нам хватает своих страстей. — Я притворно поежилась. — Кстати, об этом убийстве пока ничего нет?

— Ну, для этого еще слишком рано, газета-то сегодняшняя. Наши папарацци хоть и оперативно работают, но не настолько. — Олег опять улыбнулся (черт, до чего же у него обаятельная улыбка! Ну просто отвлекает от работы — и все тут!) и добавил: — Завтра уже может что-то появиться. Смерть Виктора от прессы не скроешь.

— Он был такой крупной фигурой? — удивилась я.

— Ну, не настолько, чтобы переполошился весь Тарасов, но все же…

— Олег, а что Виктор был за человек? — спросила я, пытаясь прощупать, как Колосов относился к Мясникову, а главное — к Ирине.

— Да как тебе сказать… Как человек — дерьмо, но работу свою знал.

— Что-о?! — поразилась я такой характеристике бывшего компаньона.

— Что так смотришь? — усмехнулся Олег как-то грустно. — Я никогда не скрывал своего отношения к нему. Я не любил Виктора как человека, но ценил как делового партнера. Правда, наши интересы не всегда совпадали, но небольшие разногласия не мешали работе. Мне не нравились его человеческие качества. Виктор был эгоистом до мозга костей и считал, что весь мир существует только для него. Он мог легко перешагнуть через человека ради достижения своей цели. Причем цель далеко не всегда была благородной. — Увидев, как поднялись мои брови, Олег поспешил объяснить: — Нет-нет, ничего криминального с точки зрения закона. Виктор был трус и перестраховщик, каких свет не видывал, хотя мысленно готов был растерзать многих конкурентов. Он никогда не помог бы человеку просто так, без выгоды для себя. Вот вам конкретный пример. Анатолий Лещинский был близким другом Виктора. В ту пору у Виктора еще не было своей фирмы, а Анатолий был простым инженером. Как только дела Виктора стали идти в гору, он перестал общаться с Анатолием, подчеркивая, что тот теперь ему не ровня. Но это не самое страшное. У Анатолия тяжело заболела жена.

— Елена?

— Да. Ее не назовешь милой женщиной, иногда она бывает просто невыносимой, но Толя искренне ее любит. И потом, как бы там ни было, она — жена друга, пусть даже бывшего, и надо соблюдать приличия и относиться к ней с уважением. Ну, так вот. Нужна была сложная операция и дорогие лекарства. Анатолий обратился к Виктору с просьбой дать ему взаймы денег, но тот отказал. Потом, правда, согласился, но под такие проценты, что Анатолию пришлось продать все, что у него было, чтобы расплатиться с долгом. Потом, к счастью, он устроился в строительную фирму, встал на ноги…

— Почему же Анатолий продолжал поддерживать с ним отношения? — пораженная мясниковской подлостью, спросила я.

— Виктор сам настаивал на их дружбе. Ему было приятно ощущать себя благодетелем, говорить всем, что он буквально спас Елену от смерти, а Анатолию не хотелось афишировать, как все произошло на самом деле. Он стеснялся, что ему пришлось все продать, чтобы расплатиться с долгами. К тому же Виктору льстило, что его жена моложе и красивее, чем у Анатолия, и что сам он богаче и может больше себе позволить. В общем, на фоне Анатолия Виктор выглядел очень выигрышно. Но это только внешне, а на самом деле он и мизинца Анатолия не стоил. Тот ради жены готов был пожертвовать всем, а Виктор, случись что с Ириной, никогда не пришел бы ей на помощь. Наоборот, сразу избавился бы от нее, как от ненужной вещи. — Последнюю фразу Олег произнес с нескрываемой горечью.

— Тебе было жаль Ирину? — Я целенаправленно шла к своей цели.

— Разумеется. Любому, кто увидел бы, как она живет, стало бы жаль ее. Почти все время она была одна; муж выставлял ее напоказ, как удачно купленную вещь, не считаясь с ее желаниями. Ему было безразлично, как она себя чувствует. Если ему было весело — то и она должна веселиться, если ему плохо — она обязана была бросить все дела и ублажать его, а он рычал на нее, выплескивая свою злобу. Ну что, милую я нарисовал тебе картинку?

— Да-а-а, — протянула я. — Я догадывалась, что он мерзавец, но не до такой же степени.

— Да, это так. Честно говоря, я давно хотел порвать с ним деловые отношения, но это не так-то просто сделать. А теперь вот кто-то весьма кстати избавил меня от него.

— Кто? — выдохнула я.

— Не знаю, — пожал плечами Олег, — но скажу тебе прямо: знал бы кто — спасибо сказал.

— А что бы ты сказал, если бы узнал, что убить хотели не Виктора, а Ирину? — Я в упор посмотрела на Олега.

— Ирину? С чего ты взяла? — Мое заявление, казалось, очень удивило его.

— Понимаешь, было несколько звонков с угрозами, Ирину предупреждали, что она умрет в день своего рождения. Лишь по чистой случайности Виктор выпил вино, предназначавшееся не ему, а его жене. То есть отравить скорее всего хотели именно Ирину.

— Вот это да! — Колосов потер лоб. — Но кто мог желать смерти Ире? Ведь она же безобиднейшее существо!

Во время нашего разговора я пристально всматривалась в его лицо, пытаясь прочесть его истинные чувства к моей подруге. Надо сказать, что никаких признаков страсти я не обнаружила. Удивление и жалость — вот все, что читалось в глазах бывшего мясниковского компаньона. Очевидно, что он относился к Ирине только как к другу — не более того. Что ж, тем лучше! Мне приятно было убедиться, что Олег не только красив, но и благороден.

— Я как раз собираюсь выяснить, кому и чем она могла мешать, — закончила я разговор, протягивая ему на прощание руку.

— Если понадобится моя помощь, можешь на меня рассчитывать. — Его рукопожатие было крепким, хотя я подумала о том, что скрепить наш договор поцелуем было бы намного приятнее, но… тут же отбросила эту мысль.

Расставшись со своим новоиспеченным союзником, задумалась. Вспоминая наш разговор с Олегом, я пришла к выводу, что у Анатолия Лещинского, пожалуй, были веские причины, мягко говоря, не любить Мясникова. Более того, я представила, какую ненависть должен был он испытать, когда тот отказался помочь его больной жене. А потом, все-таки согласившись, поставил в унизительное положение вечного должника, щеголяя этим направо и налево! А что, если Анатолий, ненависть которого дошла до точки кипения, решил нанести Мясникову удар в спину? Убив красавицу-жену, он хотя бы на время лишал своего врага спокойствия и благополучия, а также возможности покрасоваться перед друзьями и коллегами молодой очаровательной супругой. Обдумывая эту версию, я вдруг почувствовала, что умираю от голода. Конечно, на одном кофе долго не протянешь!

Подойдя к столу и наложив себе в тарелку всевозможных деликатесов, я решила отправиться на кухню — в надежде, что мне удастся побыть одной и поразмыслить. Но моим мечтам не суждено было сбыться: я увидела Людмилу Колосову, которая, склонившись над раковиной, мыла посуду. Глядя на эту