выйдя замуж и уехав в Германию⁸⁶⁶.

Хотя по-французски Ольга Николаевна говорила и писала с 5 лет (по ее словам), но системно изучать французский язык начала только в 15 лет. Видимо, это была просто грамматическая шлифовка уже имевшихся знаний. Но и занималась этим языком княжна дольше остальных языков. Свое образование великая княжна закончила в 1842 г. К этому году она занималась только русским и французским чтением «у Плетнева и Курно»⁸⁶⁷.

О практике повседневного использования иностранных языков в императорской семье Ольга Николаевна писала: «Мама много читала по-русски… но говорить ей было гораздо труднее. В семье мы, четверо старших, говорили между собой, а также с Родителями всегда по-французски. Младшие же три брата, напротив, говорили только по-русски. Это соответствовало тому национальному движению в царствование Папа, которое постепенно вытесняло все иностранное»⁸⁶⁸.

Николай Павлович, следуя своему национально ориентированному сценарию власти, положил начало «филологической революции» при своем Дворе. Общаясь с придворными, он начал говорить по-русски. Это немедленно отметили в его ближайшем окружении. Одна из фрейлин записала в дневнике: «Государь со мной всегда говорит по-русски. Он первый заговорил в салоне императрицы по-русски. Александр Павлович и его Лизетта всегда говорили по-французски»⁸⁶⁹. Следует пояснить, что речь идет об Александре I и его жене императрице Елизавете Алексеевне. Об этом же, с чувством некоторого удивления, записал в дневнике и А.С. Пушкин: «28 февраля 1834 г. Воскресенье на бале, в концертной, государь долго со мною разговаривал: он говорит очень хорошо, не смешивая обоих языков, не делая обыкновенных ошибок и употребляя настоящие выражения»⁸⁷⁰. Однако, несмотря на все старания Николая Павловича, Российский императорский двор так и остался франкоговорящим. Но русский язык при Дворе, по крайней мере, перестал быть моветоном.

Русским языком император Николай I владел во всей его палитре, особенно в мужской, офицерской среде. Так, однажды, после неудачного смотра сводного батальона военно-учебных заведений, он назвал батальон «бланманже»⁸⁷¹.

Повседневное общение между родителями и дочерьми на французском языке приводило к «языковым перекосам». Так, младшая дочь Николая I Александра Николаевна, или Адини, как ее звали родные, вообще плохо говорила по-русски, поскольку у нее была не только бонна-англичанка, но и английская воспитательница. Поэтому она так и не научилась свободно говорить на родном языке⁸⁷².

Изучению иностранных языков цесаревичем Александром Николаевичем уделялось первостепенное значение. В курс его обучения входил «стандартный набор» из трех иностранных языков. Но для того чтобы расширить кругозор детей, их периодически собирали в библиотеке цесаревича, и актеры Французского театра читали им французских классиков, особенно часто Мольера, конечно, в оригинале⁸⁷³.

Наряду с изучением «стандартного набора» европейских языков цесаревич специально изучал польский язык, что произошло с подачи Николая I: тот понимал, что польские проблемы не ограничатся временем его царствования. Польским языком с цесаревичем занимался преподаватель Первого кадетского корпуса капитан Юрьевич. Более того, для того чтобы дать цесаревичу определенную языковую практику, Николай I приказал воспитателю цесаревича К.К. Мердеру в январе 1829 г. пригласить к обеду флигель- адъютанта Гауке, и великий князь несколько раз «решался с ним разговаривать по- польски»⁸⁷⁴. Надо добавить, что великому князю тогда шел 11-й год. Буквально через несколько дней после этого обеда состоялся экзамен цесаревича по польскому и английскому языкам. Видимо, устраивая обеденную встречу с поляком, Николай I хотел уяснить для себя, насколько цесаревич овладел разговорным языком, и дать сыну возможность дополнительного тренинга перед экзаменом. В результате Николай I и императрица Александра Федоровна «были весьма довольны успехами, сделанными в обоих языках, в особенности в польском. Великий князь переводил с русского на польский и писал по- польски без ошибок»⁸⁷⁵. В зрелые годы Александр II довольно свободно говорил на польском языке.

Надо сказать, что опасения Николая I по поводу Польши сбылись, и когда в начале 1860-х гг. там началось восстание, младшему брату Александра II, великому князю Константину Николаевичу, пришлось срочно осваивать польский язык. Это было связано с тем, что его назначили наместником в Царство Польское. В своем дневнике в мае 1862 г. он отметил: «Утром имел первый урок польского языка»⁸⁷⁶.

Возвращаясь к языковой подготовке будущего Александра II на рубеже 1820—1830-х гг., следует отметить несколько особенностей. Так, из плана обучения Александра Николаевича, подготовленного В.А. Жуковским в 1828 г., Николай I лично исключил латинский язык. То было эхо детского негативного опыта Николая I, буквально возненавидевшего латынь. В начале 1850-х гг. Николай Павлович прикажет передать все фолианты на латинском языке из библиотеки Императорского Эрмитажа в Императорскую публичную библиотеку, объяснив это своими мрачными детскими воспоминаниями об изучении латыни. Латинский язык не преподавался никому из детей Николая I. Впоследствии эта традиция сохранялась для всех последующих российских монархов.

В 1856 г. над старшим сыном Александра II «нависла угроза» изучения древних языков, поскольку дипломат князь

А.М. Горчаков в составленной им программе преподавания высказался за возобновление их преподавания: «Мертвые языки – школа слога, вкуса и логики….С русской национальной точки зрения следовало бы отдать предпочтение греческому языку. Но язык латинский легче и развивается логичнее. Если наследник будет учиться латыни, то греческому языку можно было бы научить одного из его братьев»⁸⁷⁷. Однако в 1857 г. мысль об обучении великих князей одному из классических языков совершенно оставляется. И хотя во второй половине XIX в. в классических гимназиях мальчикам вдалбливали латынь и греческий, царских детей от этого на некоторое время избавили.

Начиная с Владимира, младшего брата Александра III, преподавание латинского языка для царских детей возобновляется. К.В. Кедров преподавал латинский язык великим князьям Владимиру, Алексею, Сергею и Павлу Александровичам. Мемуарист свидетельствует, что Александр II сам выступил инициатором возобновления изучения латыни, полагая ее научной основой всякого языкознания⁸⁷⁸.

Наряду с изучением иностранных языков не меньшее значение уделялось изучению русского языка. Воспитатель цесаревича К.К. Мердер даже во время каникул приучал великого князя правильно разговаривать по-русски и развивал его навыки чтения на родном языке⁸⁷⁹.

Когда Александр II женился на немецкой принцессе, в православии императрице Марии Александровне, ей, как и ее предшественницам, пришлось заняться основательным изучением русского языка. Однако ее учителем стал не поэт или профессиональный преподаватель, а воспитательница великой княжны Ольги Николаевны фрейлина Анна Александровна Окулова. Видимо, результаты оказались очень неплохими, поскольку, по словам великой княжны Ольги Николаевны, «после императрицы Елизаветы Алексеевны ни одна немецкая принцесса не владела так хорошо нашим языком и не знала так нашу литературу, как знала Мари».

Следует отметить, что в 1850-х гг. вокруг императрицы Марии Александровны сложился славянофильский кружок. В ее салон были вхожи достойные представители русской мысли и слова: князь П.А. Вяземский, Ф.И. Тютчев и граф А.К. Толстой. Толстой именно императрице Марии Александровне посвятил следующие строки:

С учителями-иностранцами императрицы Александра Федоровна и Мария Александровна говорили на немецком языке. Но сами учителя-филологи могли слышать их русскую речь. И поражались тому, что Мария Александровна преимущественно говорила по-русски и с очень хорошим произношением.

Следует заметить, что галантный «западник» Александр II полностью вернул французский язык ко Двору, и русский язык при Дворе вновь стал редкостью. И, как это ни странно, главной носительницей «русскости» при Дворе Александра II стала дарм-штадтская принцесса – императрица Мария Александровна.

Примечательно, что воспитатели постоянно отмечали уровень «правильности» русского языка у