морских солдат; но число их не должно было бы превышать одной трети команды. Напротив, рулевых и марсовых следовало бы выбирать из людей, даваемых приморской переписью. Однако и этих матросов нужно было бы обучать прежде исключительно их делу на учебном корабле, точно так же, как учат матросов - канониров. Эта школа была бы для каждого военного судна порукой в том, что при составлении своего экипажа оно не будет нуждаться в необходимых элементах.
Если бы, удовлетворив всем потребностям военного судна, позаботились определить, в какой пропорции комплектовать экипажи людьми, привычными к дальним плаваниям, и теми, которые видали море только с рыбацких лодок, то можно было бы твердо надеяться, что каждое судно, выходя из порта, имеет все данные, чтобы не страшиться ни случайностей войны, ни долгого плавания. Нужно, однако, заметить, что матросы, канониры и солдаты, взятые отдельно, суть только элементы хорошей команды, но что экипаж судна настоящим образом формируется только после нескольких месяцев кампании. Только тогда люди эти составляют одну целую, разумную массу, привычную к голосу своих офицеров, массу, которую можно устремлять и удерживать по произволу и для которой день битвы походит на день учения. Вот причина, которая заставляет сохранять и расширять систему постоянных вооружений, без которых в минуту войны мы могли бы рассчитывать только на геройские, но бесполезные пожертвования. Вооружать корабли наскоро в самую минуту их надобности, посылать их в сражение, не дав им прежде оглядеться и свыкнуться, было бы то же, что сражаться дурно выкованным булатом, который обманет самую привычную и твердую руку{103}.
Франция уже не сделает этой ошибки. Остается только сожалеть, что метода конскрипции на флоте, заставляя во время одной кампании, менять команды по частям, более или менее значительным, не позволяет извлекать всей пользы, какой можно бы ожидать после всех издержек, употребленных на содержание кораблей в постоянной готовности. Эти перемены поминутно уничтожают на наших судах единство и свычку, вещи столь важные в команде и возрастающие по мере времени и удаления от берегов. Английские экипажи состоят из матросов, набранных вместе, почти в тот же день и час. Повинуясь в течение трех лет одному и тому же капитану, тем же офицерам, они образуют плотную, однородную массу, сохраняющую до конца все приобретенные на службе знания, тогда как французские команды, беспрестанно ослабляемые и разделяемые, походят на змей, разрубленных на части, и употребляющих тщетные усилия, чтобы снова их соединить. Можно сказать утвердительно, что подобные перемены отнимают у капитанов бодрость и вселяют в них равнодушие к морской службе. Лишиться два или три раза в одну кампанию плодов стольких трудов и усилий, поминутно видеть новые лица в рядах экипажа, который только что начал иметь к вам доверенность, - вот средство охлаждения, печальные действия которого осужден испытывать только французский флот.
Эти вопросы о командах также важны для пароходов, как и для кораблей. Пароходному флоту слишком скоро поверили на слово, когда он обещал, что с ним Франция меньше будет чувствовать недостаток в моряках. Вообразили, что мореходные суда могут плавать без матросов, подобно речным судам, и обманулись. Паруса необходимы для морских пароходов; они одни дают возможность бороться с ударами волн и помогают при качке, которой без их помощи ни что не может сопротивляться. Повреждения и несчастья, случавшиеся с этими судами, никогда не происходили из-за машин; причиной их было скорее то, что делалось на палубе, между матросами, нежели то, что происходило внизу, у кочегаров. Пароходы облегчают для Франции состязание о первенстве на море, но все-таки командование ими дoлжно поручать офицерам, знающим морское дело, а управление и защиту их - экипажам, организация которых была бы превосходна во всех отношениях.
Постараемся же разрешить этот вопрос по-настоящему, однажды и навсегда. Мы живем в сомнительное время, когда трудно определить, каким образом будут сражаться: целыми ли флотами или отдельными судами; пароходами ли, или кораблями. Будем же добиваться, по крайней мере, того результата, который не изменится от образа войны; будем действовать так, чтобы каждый образчик морской силы, как бы огромен или как бы ничтожен он ни был, имеет ли он 120 орудий или 120 сил, носит ли он название тендера, фрегата, брига, корвета, парохода, корабля, - мог бы встретить с верной надеждой на успех всякое судно одного с ним ранга и одной силы. Для этого нужно, чтобы люди, которым вверены судьбы флота, постигли, что в войне не должно быть ни полууспехов, ни малых неудач; что надо пробудить уверенность с самого начала и что честь флага связана с судьбой каждого судна, имеющего счастье носить этот флаг.
Трудно понять, каким образом нашим моряки в последние дни Республики и в первые дни Империи могли устоять против разрушительного действия стольких неизбежных несчастий и продолжать с такой энергией войну, в которой все случайности были постоянно против них. Разве только, что к ним с полей Лоди и Аустерлица долетало жаркое дуновение славы, заставлявшее их любить смерть и опасность. Постараемся, чтобы эти гибельные дни не возвратились. Франции нужны победители, а не мученики. Оставим народам Марокко и Мексики отчаянный героизм; нам не нужны все пособия в высшей степени усовершенствованной военной науки и тактики. Пошлем навстречу неприятелю суда, имеющие хотя бы надежду на успех. Чтобы одержать победу, надобно заслужить ее. Лучше вооружить меньше судов, чем вооружить много и плохо. Надо в особенности избегать разорительной экономии, которая, вооружась штатами и регламентами, захотела бы остановить все успехи и сделать слабость флота неизбежной. Ныне постановления уже не те, что были во время Реставрации; еще меньше походят они на узаконения эпох Империи и войны 1778 г. Постановления эти можно уподобить приречной почве, образовавшейся из наносной земли, но ежегодно заливаемой водой. В настоящее время вода, удалившись, оставила на ней плодоносный ил. Хотите пользоваться плодородием этой земли, - постарайтесь удержать поток, направьте его течение, но не стройте против него незатопляемых плотин. Вы будете жестоко наказаны, если вам это удастся.
Выше уже говорилось о необходимости отыскать средство, чтобы флот, слабейший числом, мог выдержать неравную борьбу. Я не нахожу других средств, кроме тех, на которые уже указал. Вооружать заблаговременно; делать мало, чтобы делать хорошо; заботиться не о числе судов, которые выйдут в море, но о том, как они себя выкажут; ожидать решения вопросов, которые будут иметь сильное влияние на будущее - вот простой и верный путь, по которому надобно следовать в управлении нашими морскими делами; и если простая логика и рассудок недостаточны для доказательства пользы подобной системы, то эту пользу укажет нам история последней морской войны.
Когда в 1812 г. американский конгресс объявил войну Англии, казалось, что эта неравная борьба разрушит в самом начале только что созданный флот американцев; на деле же она оплодотворила его зачатие. Только с этой эпохи Соединенные Штаты заняли место между морскими державами. Нескольких сражений между фрегатами, корветами и бригами, ничтожных в отношении материальных результатов, было достаточно, чтобы разрушить очарование, защищавшее флаг Св. Георгия, и доказать Европе, что в море непобедимы только хорошие экипажи и искусные канониры. В этом уже убедили бы ее некоторые успехи французов, если бы славы их не заглушал шум больших неудач.
В то время, когда английские крейсеры покрывали все моря, незаметный флот Соединенных Штатов, состоявший всего из 6 фрегатов и нескольких других судов, осмелился прислать свои крейсеры в Канал, в самое средоточие могущества Англии. Фрегат 'Конституция' овладел фрегатами 'Герриер' и 'Ява'; фрегат 'Юнайтед Стейтс' фрегатом 'Маседониан', корвет 'Уасп' бригом 'Фролик', шлюп 'Горнет' бригом 'Пикок'. Честь нового флага была утверждена неоспоримо. Пристыженная Англия думала приписать эти частые неудачи особенной величине судов, построенных Конгрессом в 1799 г. и действовавших в войну 1812 г. Она не хотела признать их фрегатами, а дала их название замаскированных кораблей. С тех пор все морские державы начали подражать этим гигантским образцам, ибо эта война заставила даже Англию изменить систему постройки своих судов. Впрочем, если бы американцы употребляли вместо фрегатов срезанные корабли, то и тогда трудно было бы объяснить себе причину их изумительных успехов. Правда, что американские фрегаты могли выбрасывать одним залпом до 800 фунтов чугуна, тогда как английские выбрасывали не более 500; команды их были целой третью сильнее английских, размеры судов более, стены их толще; однако, несмотря на это, разницу в повреждениях судов противников можно объяснить только огромным превосходством в действиях артиллерии.
В сражении, продолжавшемся не более получаса, фрегат 'Геррер' потерял все мачты, имел 15 убитых, 63 раненых, и более 30 подводных пробоин. Он пошел ко дну через 12 часов после сражения. Напротив того, 'Конституция' имел только 7 убитых и 7 раненых и не потерял ни одной мачты. Заменив новыми некоторые перебитые снасти и переменив некоторые паруса, он, по признанию английского историка, был
