он, моя еще не кончена'. Но ядра, пощадившие Вилльнёва, лишили его возможности выполнить это последнее внушенное его мужеством: на 'Буцентавре' нет места, которое бы не было пробито неприятельскими ядрами, нет ни одной шлюпки, которая бы уцелела. Пушки сбиты или загромождены обломками рангоута; 209 человек мертвых, раненых и умирающих лежат в батареях и на кубрике. Вилльнёв покоряется судьбе и сдается кораблю 'Конкерор'. Шлюпка этого корабля с четырьмя матросами пробирается между обломками, плавающими вокруг 'Буцентавра', и под градом снарядов, свистящих еще на месте битвы, Атчерлей, капитан морских солдат на корабле 'Конкерор', успевает перевезти на корабль 'Марс' главнокомандующего французско-испанским флотом.

Со своего смертного одра Нельсон слышит восклицания, которыми экипаж 'Виктори' приветствует взятие 'Буцентавра'. Он просит, чтобы позвали капитана Гарди. 'Гарди, - говорит он, вопрошая его взором, - как идет сражение?.. Победа за нами?' - 'Без всякого сомнения, Милорд, - отвечает Гарди, - мы уже овладели 12 или 14 неприятельскими кораблями но 5 кораблей авангарда поворотили, и кажется, намерены напасть на 'Виктори'. Я собрал около нас 2 или 3 еще не тронутых корабля, и мы готовим им хорошую встречу'. - 'Надеюсь, Гарди, - прибавил адмирал, - что из наших кораблей ни один не спустил флага?..' Гарди спешит его успокоить. 'Будьте уверены, Милорд, - говорит он, - с этой стороны нечего опасаться'. Тогда Нельсон привлекает ближе к себе командира 'Виктори'. 'Гарди, - шепчет он ему на ухо, - я уже мертвец... еще несколько минут, и все будет кончено. Подойди поближе... Послушай, Гарди... когда меня не станет, обрежь у меня клок волос, и передай его моей леди Гамильтон... да не бросай в море мое бедное тело'. Гарди с чувством пожимает руку адмирала и спешит на верх.

Дюмануар пришел, наконец, на траверз 'Виктори'; он находит 'Буцентавр' и 'Сантиссима-Тринидад' взятыми, и около этих двух кораблей целую английскую эскадру: 'Спаршиэт' и 'Минотавр', не сделавшие еще ни одного выстрела, 'Агамемнон', 'Британия', 'Орион', 'Аякс' и 'Конкерор', которые почти еще не сражались. В арьергарде 6 других английских кораблей построились в линию, чтобы прикрыть свои призы. 'Виктори' и 'Темперер', пользуясь этой критической минутой, отцепились от 'Фугё' и 'Редутабля', и успели, наконец, высвободить свои батареи. 'Нападение на неприятеля в такую минуту было бы делом отчаяния, которое послужило бы только к увеличению наших потерь'. Так через несколько дней писал Дюмануар к министру; - но здесь надобно заметить, что это нападение спасло бы репутацию начальника авангарда. Авангард, однако, отступает не без боя. Рангоут корабля 'Формидабль' обит, паруса висят лохмотьями, 65 человек на нем ранено или убито, и в трюме около четырех футов воды. 'Дюге-Труэн', 'Мон-Блан' и 'Сципион' почти так же пострадали от огня английской эскадры. 'Нептун' отстал и отрезан кораблями 'Спаршиэт' и 'Минотавр'. Капитан Вальдес, командующий им, сражается более часа и сдается не прежде, как потеряв все мачты. Мужественные союзники и скорее великодушные жертвы, нежели полезные помощники в деле, для них чуждом, испанские офицеры, большей частью, благородно искупили слабость некоторых из своих товарищей. Нужно бы желать, чтобы силы их соответствовали их личному мужеству, и чтобы корабли Карла IV были достойны своих капитанов. Под ветром у линии французский корабль 'Интрепид' занимает еще некоторое время английские корабли. Капитан Инферне забывает, что на этой печальной арене, где не развевается уже ни один дружеский флаг, он один только продолжает сопротивление, уже бесплодное. Он отражает корабли 'Левиафан' и 'Африка', выдерживает огонь кораблей 'Агамемнона' и 'Аякса', сражается с 'Орионом' борт о борт и, лишившись всех мачт, потеряв 306 человек убитыми и ранеными, спускает флаг под залпами корабля 'Конкерор'.

Победа английского флота полная, решительная. Гарди, освободившись от всех опасностей, хочет лично уверить в этом адмирала. Еще раз, сквозь окровавленную толпу раненых, он пробирается к ложу Нельсона. Среди этой жаркой и удушливой атмосферы герой лежал, тревожимый последней заботой. Уже холодный пот выступал на его челе, члены его уже хладели, и он, казалось, удерживал последнее дыхание на губах своих затем только, чтобы унести с собой в могилу отраду нового торжества. Рассказом о славном окончании великой битвы, Гарди кладет предел ужасным мучениям и тихо развязывает крылья этой энергической душе. Нельсон отдает ему еще несколько приказаний, шепчет прерывающимся голосом еще несколько слов, потом, последним усилием приподнявшись: 'Благодарение Богу', говорит он - 'я исполнил мой долг!' и, упавши снова на постель, через четверть часа отдает душу Богу спокойно, без потрясений, без конвульсий.

Весть об этом доходит до Коллингвуда и среди торжества победы поражает его глубокой скорбью; но важность обстоятельств не дозволяет ему вполне предаться горю. Из 33 французских и испанских кораблей, еще утром так гордо предлагавших бой английскому флоту, 11 уходят к Кадиксу, 4 удаляются за контр- адмиралом Дюмануаром, 18 взяты, пробитые ядрами и покрытые славой. Корабли, защищавшиеся подобным образом, были бесспорно славным призом, но призом, который ежеминутно готов был ускользнуть из под ног победителей. 'Ахилл' уже пошел ко дну; 'Редутабль' едва держался на воде. На 8 кораблях вовсе не было мачт, 8 других потеряли половину рангоута. В английской эскадре пострадали более прочих 'Ройяль-Соверен', 'Темерер', 'Белльиль', 'Тоннан', 'Колосс', 'Беллерофон', 'Марс' и 'Африка'; они с трудом могли двигаться. 6 кораблей потеряли реи или стеньги; паруса у большей части в лохмотьях. Мыс Трафальгар, именем которого назван этот великий день, находился в 8 или 9 милях под ветром у флота; опасные берега Андалузии были не далее четырех или пяти миль, и зыбью, еще более нежели ветром, несло к берегу пострадавшие корабли. 'Ройяль-Соверен', с которого Коллингвуд пересел на 'Эвриал', достал лотом глубину на 13 саженях. Коллингвуду предстояла новая победа: нужно было с 14 кораблями и 4 фрегатами, способными еще управляться, вывести из опасного положения 17 или 18 кораблей, которые без посторонней помощи решительно не могли бы спастись.

Нельсон, предвидевший это неизбежное следствие решительной битвы, объявил еще перед началом сражения намерение свое переждать на якоре собиравшуюся непогоду; на смертном одре он еще раз напомнил капитану Гарди о необходимости стать на якорь тотчас после битвы. Но бросить якорь в такую минуту значило оставить каждое судно на собственный произвол, а корабли, более всех пострадавшие, лишенные возможности держаться под парусами, были также лишены средств отстаиваться на якоре. Ядра не пощадили ничего: сломав мачты и реи, они перебили также канаты в палубах, и разбили якоря на крамбалях и русленях. Из всего флота, только 'Свифтшур', 'Сан-Жуан Непомусено', 'Сан-Ильдефонсо' и 'Багама' имели возможность стать на якорь у мыса Трафальгара. Они были единственными трофеями, которые англичанам удалось привести в Гибралтар. В полночь буря разразилась со всей жестокостью. Если бы ветер не перешел вдруг от веста к зюйд-зюйд-весту, и этим самым не удалил эскадры от берегов, то нет сомнения, что все искусство Коллингвуда не спасло бы ни один из пострадавших кораблей. Коллингвуд воспользовался этой минутой, чтобы поворотить; но нужно было употребить огромные усилия, усилия, которых едва можно было ожидать даже от этих старых крейсеров, сформировавшихся в школе Нельсона и Джервиса, для того, чтобы увести в море избитые корабли, превышавшие числом эскадру, которая около них хлопотала. Черед 24 часа после победы английский флот лишился уже 5 захваченных им кораблей. 'Редутабль' пошел ко дну под кормой у буксировавшего его корабля 'Свифтшур'. 'Фугё' разбился у берега близ Санти-Петри; 'Эгль', брошенный конвоировавшими его кораблями, 'Буцентавр' и 'Альджесирас', отбитые у англичан остатками своих геройских команд, старались добраться до Кадикса.

Едва буря стала утихать, как Коллингвуд должен бы остерегаться новых бед. 23 октября капитан Космао, движимый предприимчивостью, выказывавшей всю твердость его характера, осмелился выйти в море и еще раз состязаться с английской эскадрой. Еще не успело изгладиться впечатление такого огромного бедствия, а 'Плутон', у которого вода прибывала по 3 фута в час, с экипажем в 400 человек и с 9 побитыми орудиями, в сопровождении 2 французских и 2 испанских кораблей, 5 фрегатов и 2 бригов, пошел навстречу английским кораблям, буксировавшим 'Нептун' и 'Санта-Анну', и принудил их оставить добычу. Французские фрегаты привели оба этих испанских корабля в порт. Опасаясь новых нападений, Коллингвуд решился сжечь 'Интрепид' и 'Сан-Августино' и пустить ко дну 'Сантиссима-Тринидад' и 'Аргонавт'. 'Монарка' и 'Бервик', которые он надеялся спасти, погибли у Сан - Лукара. Но буря, лишившая англичан этих драгоценных залогов их победы, причинила не менее чувствительную потерю и остаткам французско-испанской эскадры. При входе в Кадикс 'Буцентавр' разбился на рифе, называемом Пуэркас, 'Эгль' погиб у Пуэрто-Реаль, 'Индомтабль', стоявший на якоре в Кадиксе, и принявший к себе команду корабля 'Буцентавра', попал, в свою очередь, на гряду, окружающую город Роту; 'Сан-Франциско д'Асис' погиб на каменьях близ форта Св. Екатерины, 'Райо' - при устье Гвадалквивира. Судьба, казалось, до конца преследовала несчастные корабли Вилльнёва и Гравины, потому что 4 корабля Дюмануара, встретясь с 4 кораблями и 4 фрегатами сэра Ричарда Стракана, были взяты 5 ноября близ мыса Ортегаль, после