Буквально через несколько минут после того, как я переступила порог собственной квартиры, раздался телефонный звонок.

— Таня, что-нибудь случилось? — услышала я в трубке взволнованный голос Юльки.

— Ничего особенного, — сразу же успокоила я ее. — Ты мне можешь сказать, есть ли у Алины или Николая Филатовых какое-нибудь хобби?

— Конечно, — ни минуты не раздумывая, откликнулась Юля. — Они собирают картины. Сама Алинка рисует немного, но, по-моему, это так просто, мазня какая-то, смысла никакого.

— Как ты думаешь, она сейчас на работе? — уточнила я на всякий случай.

Пока я ехала домой, в моей голове созрел грандиозный план: проникнуть в квартиру Филатовых и обыскать ее. Наверняка мне на глаза должны попасться какие-нибудь улики или даже следы преступления, если, конечно, его действительно совершил кто-то из супругов. Детали вылазки во вражеский лагерь еще предстояло продумать, но такими мелочами я никогда заранее голову не забивала и в основном действовала по обстоятельствам прямо на месте. Поэтому сразу, придя домой, я начала готовиться к походу.

— Какая работа? — внезапно перебила все мои мысли Макарова. — У Алинки сейчас отпуск, она его каждый год в это время берет. А на Рождество, насколько я знаю, она хотела съездить в Финляндию.

Оп-па, приплыли… Чтобы не выдать Юльке своего разочарования, я что-то буркнула в трубку, отдаленно напоминающее слова благодарности, и отключила связь. Такого оборота я не ожидала!

Понятное дело я, у меня ненормированный рабочий день, и я имею полное право хоть безвылазно сидеть в собственной квартире и обдумывать свершившиеся преступления, вычисляя воров, убийц и прочих вредных обществу элементов. Но я совершенно не рассчитывала на то, что еще кто-то в совершенно обыкновенный рабочий день накануне Нового года будет сидеть дома вместо того, чтобы зарабатывать на шампанское к предстоящим праздникам.

«И что теперь делать?» — в усталости от нервного напряжения я опустилась на диван. Как раз этого я представить себе не могла.

Оглядевшись вокруг, я усмехнулась — моя экипировка, все отмычки и приспособления для лазания по заборам никуда не годились, если кто-то из хозяев находился дома. Я с грустью посмотрела на свое отражение в зеркале. Ну что, суперменша… В черную водолазку и такие же брюки вырядилась… «Думаешь, тебя никто не заметит, когда пройдешься по комнате мимо дивана, на котором перед телевизором отдыхает Алина Филатова?» — издевательски спросила я сама себя.

Но чем дольше я себя ругала, тем яснее становились мои мысли. Почему это я, собственно говоря, должна прятаться и маскироваться? Можно ведь и просто в гости заявиться. Я же прекрасно… ну, не прекрасно, но все-таки знаю Николая Филатова. Если он меня не помнит — это его проблемы, а мне необходимо побывать у него дома и, возможно, поговорить с его женой. В том, что Филатов меня не помнил, я ничуть не сомневалась: когда нас представляли друг другу, я была брюнеткой.

Наградив себя парой сильных эпитетов, я бросилась в комнату, чтобы переодеться: в конце концов, я могу прийти в любой дом не только в образе ночного татя. У меня есть довольно приличные платьица. И пальтишко. Буквально через пару минут меня не узнала бы и родная мама — в зеркале отражалась молодая девушка с огромными глазами, наивно взиравшими сквозь линзы уродливых очков. «Прикид» был соответствующий: серая юбка в складку чуть ниже колен, серый же свитер, светлые волосы закреплены сзади заколкой и, естественно, — никакой косметики.

«В таком виде я свободно сойду за журналистку или студентку», — подумала я и осталась довольна изменениями, произведенными со своей внешностью. Конечно, собственная машина при данном имидже могла бы мне только помешать. Кроме того, ее номера можно запросто пробить в любом отделении милиции, в котором есть «свои» люди. А в том, что таковые имеются не у меня одной, я не сомневалась. Поэтому оставила свою видавшую виды «девятку» стоять возле подъезда и поймала такси прямо за углом собственного дома. Адрес Филатова я между делом узнала у Бориса Корнеева.

Я прекрасно понимала, что еду не в нищий район, но именно поэтому и не надела что-то получше: довольно потертая дубленка и стоптанные, но реанимированные с помощью крема зимние сапоги выглядели на «бедной студентке» очень даже правдоподобно. Конечно, в папке для бумаг и в потайных карманах юбки и свитера было спрятано много всякой ерунды типа подслушивающего устройства и миниатюрного фотоаппарата.

А вот пистолет брать с собой я все-таки не стала, потому что шла к Филатовым с миром. По крайней мере, пока. К тому же в случае неудачи он мог послужить лишним доказательством моей неблагонадежности, а замаскированные в карандаши и ручки маленькие спецприспособления охрана вряд ли обнаружит даже при большом желании. Так что я отправилась в дом Филатовых не только в прекрасном расположении духа, но и с достаточным арсеналом технических средств.

Испытывая большую любовь к искусству, в данном конкретном случае — к искусству конспирации, я придумала себе еще одну маленькую «фишечку», которая могла бы поспособствовать моему небольшому маскараду. Я решила слегка заикаться. Не имея совершенно ничего против заик и не считая запинки в речи большим недостатком, я довольно часто пользовалась этим приемом в своих целях. Во-первых, люди обычно запоминают отличительные черты человека, поэтому в моих интересах было обратить внимание посторонних на что-то конкретное. Во-вторых, если моя невзрачная и совершенно безликая внешность останется незамеченной, то дефект речи с первых же минут, несомненно, привлечет внимание хозяйки. На внимание хозяина я надеялась в меньшей степени — вряд ли его заинтересует бледная блондинка с непонятной под широким свитером фигурой, да еще и заика.

Таксист остановил машину метрах в десяти перед домом. Я расплатилась и медленно пошла к двухэтажному особняку, стараясь как можно внимательнее оглядеться и запомнить окрестности. Собственно говоря, особых достопримечательностей в радиусе километра не наблюдалось: вперед и назад, сколько мог видеть глаз, простиралась длинная улица, застроенная почти одинаковыми домами, обнесенными высоченными заборами.

Мои первые сомнения относительно полнейшего вымирания хозяев и охраны данных архитектурных шедевров сразу развеяло разноголосье собак. Чтобы я окончательно уверилась в человеческом присутствии за заборами, окошко в одном из них со скрипом открылось, и в нем возникла не помещающаяся в его контуры, но явно такая же квадратная морда охранника, свирепый вид которого красноречиво объяснял здешние порядки.

Мои надежды на незаметное проникновение на территорию особняка Филатовых безвозвратно растаяли. «А если спросят документы?» — поздновато спохватилась я. Конечно, никакого паспорта у меня и в помине с собой не было, зато в непременный состав маскировочной экипировки входила красная потрепанная книжечка, удостоверяющая во мне работника городской прокуратуры.

На самом деле факт работы в этой милой конторе я давно вычеркнула из своей биографии, став вольным стрелком, то бишь частным детективом. На заре туманной юности я действительно имела честь трудиться в этом славном ведомстве. Но прошло уже несколько лет с тех пор, как я покинула данное учреждение по личным причинам — когда моя неуемная энергия и нестандартный подход к любому делу оставили равнодушными других блюстителей порядка, я нашла себе более приятное для души и полезное для общества занятие. То, которому посвящена моя жизнь ныне.

По странной «случайности», удостоверение, с незапамятных времен внушавшее одним моим согражданам уважение, а другим — неподдельный страх, так и осталось у меня. Оно не только поднимало мой авторитет в глазах окружающих, но выполняло и многие другие функции. Например, «красные корочки» открывали мне доступ в самые разные места, давали возможность общения с высокопоставленными чиновниками и наводили ужас на неблагонадежные элементы общества.

И сегодня в самом экстренном случае, которого я все-таки очень надеялась избежать, у меня в арсенале была возможность представиться сотрудником прокуратуры.

Нажав на кнопку звонка, я почувствовала, что мое сердце взволнованно замерло. Я прекрасно понимала, что возле каждого дома на этой улице и над каждой дверью есть видеокамера. Но сейчас я