– Ну я.

– Да... Я потом уже это понял... здесь, в камере. Впрочем, Лагутина я не хотел убивать, у меня к нему никаких претензий не было. Наоборот, ведь он даже помог мне. Но что оставалось делать? Был бы он нормальный, можно было бы... не знаю, поговорить с ним, объяснить. А пьяного разве остановишь? Он же не соображает, болтает себе да болтает языком, и горя ему мало.

– Лагутина убить хотел, а с отцом что бы сделал? Он ведь все равно обо всем догадался бы.

Сергей снова пристально посмотрел на меня.

– Вот только не надо этого, Татьяна... Не надо делать из меня монстра. Вы же умная женщина. Отца я сумел бы убедить, и в любом случае он поверил бы мне, а не какому-то там Лагутину или... кому-то еще.

Кому-то еще? Например, какому-то там частному детективу, не так ли? Ах ты ж... По моей милости сидит за решеткой, благодаря моим знаниям и умениям уже целый час здесь откровенничает, и все еще не дошло. Кому-то еще... Эх, Сережа! Вот и умненький, кажется, парень, а что толку с этого?

– А что там с покушениями?

– Ах это... – Сергей усмехнулся. – Как-то раз зашел я в магазин... там у нас, напротив офиса. Ну, купил, что нужно, выхожу обратно, и тут – бабах! – прямо под самым носом. Оказалось, контейнер взорвался. Я думаю, это дети баловались, они же любят... чтобы громко было. Петарды эти... проходу нет. А видать, кто- то посерьезнее хлопушку где-то утащил, да и засунули ее в контейнер, посмотреть, что будет. Играли. Однако шутки шутками, а у меня в тот день родилась отличная идея. Я рассказал об этом случае отцу, и он, как всегда, забеспокоился, а уж не хотел ли кто-то нанести вред моей персоне. Я на это только рассмеялся, а потом и сам подумал: а действительно, если сделать вид, что кто-то покушается на меня, то никому и в голову не придет, что я сам покушаюсь на кого-то. Это было еще и тем удобно, что смерть Вадима можно было представить как неудавшееся покушение на меня. Так оно и вышло впоследствии, хотя сначала все эти предположения были у меня очень призрачными. Ну и вот, через некоторое время я придумал ту историю с преследованием... ну, на машине.

– Да, я помню.

– Вы, наверное, сердитесь на меня, Татьяна? Обманывал вас...

Сергей спрашивал это с легкой лукавой улыбкой, и на мгновение к нему как будто вернулось его прежнее обаяние. Но я сейчас не склонна была играть в игры.

– А как вы взорвали телефон?

– Да он сам взорвался! Черт бы его побрал. Тут я действительно перетрусил. Вы представьте, взрывается вещь у вас прямо в руках. Наверное, какой-нибудь серой сборки попался.

– А обломки вы выбросили, чтоб никто не узнал, что телефон взорвался сам?

– Ну да. А потом, после этого случая, отец так разволновался, что решил, что необходимо нанять частного детектива, чтобы узнать, кто это покушается на мою жизнь. И пригласил вас... на мою голову. Да и на свою тоже.

– В водке что было?

– Растворитель. – Сергей сразу помрачнел. – В гараже у нас стоит, можете проверить.

Что ж, практически на все вопросы в этом деле мною были получены ответы. Расследование можно было считать закрытым, и я уже хотела попрощаться с Сергеем, когда он неожиданно сам задал мне вопрос:

– Татьяна, а как вы догадались, что на самом деле жертвой должен был стать Вадим?

– Как я догадалась? Обратилась к очевидности.

Он сам позвонил мне, что было полной неожиданностью.

– Здравствуйте, это Татьяна?

– Да, я слушаю.

– Сарычев вас беспокоит.

– Здравствуйте, Дмитрий Евгеньевич.

– Мы с вами не рассчитались по второму расследованию, а я долги оставлять не люблю.

Зная, чем обернулось для него это второе расследование, и прекрасно помня, что мы не заключали договор, я вовсе не настаивала на оплате. Но я чувствовала, что он хочет поговорить, поэтому пообещала приехать.

Он снова пригласил меня в свой офис, и мы уединились в кабинете, где нам никто не мешал.

– Дмитрий Евгеньевич, поскольку второе расследование закончилось быстро, то весь гонорар за него – это оплата двух дней моей работы.

– Что ж, пусть так. Но ведь вы существуете на коммерческой основе, поэтому и два дня не должны работать бесплатно, не правда ли?

Чувствовалось, что он хочет сказать что-то, но не знает, как начать.

– Как там Сергей? – попыталась я помочь ему.

– Ничего, ничего. Нанял ему адвоката, возможно, найдет какие-нибудь смягчающие обстоятельства...

– Дмитрий Евгеньевич, я думаю, вам не стоит отчаиваться. Сергей – неплохой человек. Конечно, поступок, который он совершил, достоин наказания, но ведь жизнь не заканчивается на этом. Уверяю вас, он все сам прекрасно понимает и, наверное, уже наказал себя больше всех...

– Да... да, конечно. Но вот я хочу спросить, Татьяна, почему это случилось? Что я сделал не так? Я никого не грабил, не убивал, бизнес свой веду честно, персонал не притесняю, сотрудники мною довольны, можете спросить у них сами. Детям своим я помогал... То, что не женился на Ирине, так ведь у нас законом запрещено двоеженство, не мог же я быть женат на них обеих. Скажите, что я сделал не так? Я потерял женщину, которую любил всю жизнь, потерял сына. Второй сын в тюрьме... разве это справедливо?

Дмитрий Евгеньевич задавал мне свои, увы, риторические вопросы, и выражение лица его было детским и беспомощным.

Если бы мы могли знать, что мы делаем не так в этой жизни... Знал бы, где упасть, подстелил соломки.

Возвращаясь обратно домой, я думала о том, что в каком-то смысле можно сказать, что сын повторил историю отца. Так же, как Сарычев-старший в свое время пожертвовал любимой женщиной в пользу брака, выгодного для бизнеса, так же теперь и Сарычев-младший жертвовал в пользу выгодного брака своей свободой. Ведь все это он совершил для того, чтобы ничто не помешало ему жениться на Ольге Гореловой, дочери богатых и высокопоставленных родителей. А в результате потерял не только свою невесту и ее приданое в виде связей и денег, но и свободу.

Хотя кто знает, может быть, Сергей-то как раз окажется счастливее своего отца? Может, благодаря такому сильному потрясению, которое довелось ему испытать, он переоценит наконец свои ценности и поймет, что гонялся за призраком и что никакое приданое не заменит теплых человеческих отношений?

Вот отец его, и женился благополучно, и убивать ему никого не пришлось, и в тюрьму он не сел, а что он имеет в результате своей жизни? Пустоту и риторические вопросы.

Желая найти убийцу сына, он неожиданно обнаружил, что убийца его сына – это и есть его сын. Такие вот парадоксы подбрасывает иногда моя профессия...

Но что-то в последнее время я устала от парадоксов. Не обратиться ли мне к очевидности и не устроить ли себе маленькие каникулы, которых требует организм?

Я взяла телефон и набрала один давно знакомый номер.

– Светик? Привет! Это Таня. А что у вас там, в салоне, массаж еще делать не разучились? Нет? Ну, тогда жди, я выезжаю.