— Мне приказано лишь перевезти ящики. Больше я ничего не знаю, Алекс.

Мы шли по аллеям, и мой опытный глаз видел, что парк наполнялся людьми с кей­сами и дорожными сумками — значит, на стационаре поставили крест и пытались засечь нашу беседу с помощью передвижных улавливающих микрофонов. Слушайте, слушайте, джентльмены, много услышите!

Черт побери, кто же будет встречаться с ирландцами? Значит, задействована еще одна резидентура? Исключено. Но Центр — молодец, красивое подбросил дело, навер­няка оно уже находится под личным контролем директора ЦРУ. Акции Алекса растут и растут…

— Что ж, если нет вопросов, давайте разбежимся,— предложил я.

— Мне приказано вам лично передать сувенир из Центра.

Он достал из кармана матрешку и протянул мне.

— На черта она мне нужна? — расхохотался я.

— В ней личные указания для вас. Я об этом ничего не знаю.

Мы вышли из парка на улицу и чуть не врезались в возлюбленного Жаклин, дрем­лющего на скамье после утомительного контрнаблюдения. Выглядел он еще моложе в свои сто и тоже был в тирольской шляпе. Ах, Сема, Сема! Где твои нежинские огурчики, розоватое сало и штоф первача?

— Итак, до встречи! — И я пошел в сторону автобусов, сжимая матрешку в кармане.

«Что они сообщают?» — зудело в голове. Я не выдержал, спустился в клозет около парка и заперся в кабине, даже не изучив, как обычно, все будоражащие непристойности, начертанные на туалетных стенах.

«Лондон, Тому.

Руководством принято решение провести вербовочную беседу с «Контом» и пред­ложить ему сотрудничество в обмен[65] на заботу о семье и прощение его предательства. В целях безопасности мы планируем провести беседу на торговом судне 10 октября (за­ пасная — 11 октября). Судно в это время перейдет от Тилбури в доки Литтлхемптона, находящегося ря­дом с Брайтоном.

Вам предписывается следующее: 10 или 11 октября организовать в одном из ресто­ранов Брайтона, где живут отец и сестра «Регины», ужин, на который под благовидным предлогом пригласить «Конта». В ресторане без вашего участия с ним установят контакт.

Просим иметь в виду, что лицо, передавшее вам эти указания, в операцию не посвя­щено. Через него (на судне имеется рация) передайте нам подробный план своих дейст­вий 10 (или 11) октября».

Я обомлел от этой цидули и застыл на стульчаке — ну и дела! А я–то полагал, что фантазия Центра давным–давно сдана в Музей Монастырской Славы, забавное заве­деньице, где среди приличных людей висели портреты многих выдающихся прощелыг, сделавших карьеру на чужих костях, лизоблюдов и подхалимов. Молодцы, ребята, насто­ящие орлы, главное, что даты операции с «пивом» и поездки «Конта» в Брайтон совпа­дали по времени, ergo: первая операция не только поднимала шансы Алекса, но и отвле­кала американцев от «Конта» — не иначе как все свои силы сконцентрируют они на ирландских террористах. Итак, это «красная селедка»[66]! И все же как мог Центр, вечно опасающийся международных скандалов, пойти на такой рискованный шаг, как переброс­ка оружия террористам? Но черт с ними, надо думать, как уговорить Юджина. Захочет ли он поехать в Брайтон? Сам Рэй считает его психом, от которого можно ожидать чего угод­но. А если он под опекой мышек–норушек? Вряд ли. Мышки — дело накладное, подержа­ли первые дни, и хватит, за мною уже давно не увязывалось никаких «хвостов», если не считать истории в Тауэре. Не пугай сам себя, Алекс, не преувеличивай силы контрразвед­ки, вспомни, что Джордж Блейк, получивший сорок два года за шпионаж в пользу Меклен­ бурга, запросто убежал из лондонской тюрьмы и почти месяц жил в миле от нее, в ма­ленькой квартире, а потом преспокойно выехал из Альбиона, спрятавшись в фургончике своих друзей. Контрразведке и в голову это не приходило: она считала, что он давно празднует свое вызволение в восточном ресторанчике рядом с памятником виконту де Бражелону, не переоценивай противника, Алекс! Что же это за вербовочная беседа на судне? А если… (вспомни: «Если он накло­нится над пропастью, его можно и подтолк­нуть»). Пойдет ли он на судно? Ха–ха. Я никогда бы на его месте не пошел! О беседе ли идет речь? Вспомни историю. Разве не на судне вывозили из Парижа белого генерала Миллера? «Конт» — такая же сволочь. Мало ли что он тебе нравится, Алекс! Обыкно­венный предатель. Представь себе, что все наши люди, последовав его заразительному примеру, начнут бежать за границу по подложным паспортам. Что будет? Конечно, Са­ мый–Самый и компания превратили Мекленбург в дерьмо, но это твоя родина, Алекс, и ты ей должен служить верой и правдой. Даже если ты подписал кровью договор с чертом, ты обязан его выполнять, а это твоя родина, Алекс, исполняй свой долг! Да, мы не ангелы. А что, американцы — ангелы? ЦРУ такое же дерьмо, как и Монастырь, даже вонливей. Центр, конечно, сука, все–таки приплели меня к «Конту», несмотря на все просьбы… Почему ты вдруг решил, что его уберут? Или вывезут? Мнителен ты, Алекс, нужно мень­ше пить и заняться наконец спортом. Ведь все звучит очень резонно: мы вам прощаем, дорогой Юджин, и будем беречь вашу семью, а вы за это поработайте немного на нас. Скорее всего беседу будет проводить Болонья, он вполне для этого подходит. Но каков трюкач! Делает вид, что ему ничего не известно о «Конте», изображает из себя переда­точный пункт в тирольской шляпе! Но молодец! Конспиратор! Надо вытащить его из про­винции, такой сто очков даст посольским мальчикам — колобкам, угоревшим от перегара!

Я задумчиво вышел из сортира в район краснокирпичных коттеджей и не успел дойти до своей «газели», как рядом со мной поравнялась машина, из которой выглянула красная, как окружавшие нас особняки, морда Рэя Хилсмена. Видимо, у него поднялось кровяное давление из–за происков ирландцев,— американцы избалованы легким опера­тивным режимом, не привыкли к стрессам, это вам не бронепоезд Апекс, забывший, что такое жизнь без мышек–норушек и угрозы ареста, жизнь без часовых метаний на марш­рутах проверки и ковыряний в тайниках–могилах.

Через минуту мы уже сидели в пабе.

— А как ирландцы заберут оружие? Это ведь не так просто…

— Он ничего об этом не знает. Это рядовой работник, спица в колеснице. Ему по­ручено лишь заложить оружие в тайник. Ирландцы заберут его в тот же день, 10 или 11 октября.

— А какое время? — Таким взволнованным Рэя я никогда не видел.

— Не знаю. Но у меня будет еще одна встреча с этим парнем. Кстати, Рэй, наружка вела себя навязчиво, так мы можем спугнуть птичек! — вставил я ему перо.

— Извините, я просто забыл вас предупредить, что на всякий случай возьмем место встречи под контроль. Вся беда в том, что мы опираемся на свои силы и не обращаемся за помощью к англичанам…

— Неужели и стационар обслуживался вашей резидентурой?

— К сожалению, это так. Видите, как мы заботимся о вашей безопасности? И пра­вильно делаем. Запомните, Алекс, эта ирландская история рассматривается нами как особо важная…

— Я вас понимаю, Рэй. К сожалению, Центр, как вы видите, раскрыл передо мною немного. Но это в нашем стиле.

И тут же в пабе я набросал телеграмму для передачи в Центр по «Фасаду» ребята­ми Хилсмена: «Центр, Курту. Встреча с вашим представителем прошла благополучно. Тайники пригодны к использованию. Перегрузку «пива» планируем на 10 октября (запаска 11 октября). Том».

Рэй внимательно прочитал документ.

— Отправим сегодня же. Мои ребята научились классно работать на вашей рации. А ваша пара работала грубо. Оба постоянно оглядывались, заходили в тупики, пытаясь затянуть туда наружное наблюде­ние… короче, сразу видно, что они шпионы.

— Знаете, Рэй, моя пара не имеет квалификации, они, по сути дела, лишь технари, которым нужно переправить ящики с оружием. К тому же я с вами совершенно не согла­сен: в таких острых операциях глупо думать о том, за кого тебя примет наружка, главное — отрезать любой «хвост». Это грубо, но в данном случае оправданно.

— А ваши ребята нас видели? — поинтересовался Рэй.

— Конечно, нет! Они же пришли без «хвоста». Извините, Рэй, я сегодня устал, и меня ожидает дома Кэти. Завтра созвонимся, ладно?

Он помахал мне на прощание рукой, и я мирно отправился к своей «га­зели». Через час я уже пришвартовался к своей пристани.