Я собралась с духом, поплескала холоднющей воды себе на лицо, утерлась предложенным моим заботливым другом полотенцем и почувствовала, что, как ни странно, выспалась: вернулся интерес к окружающему.

— А где же лейтенант? — спросила я, обозрев окрестности.

— Ночью умотал, — объяснил подошедший Володя. — Вон фурагу свою забыл и палку. — Он показал мне упомянутые трофеи и забросил их в кабину. — Пожуем по дороге?

— Умыться хоть дай! — проворчал Лешка. — Давай, Танюха!

Я поливала ему на широкую спину и мускулистые плечи, а он растирался ручищами, плескался и фыркал.

Закончив с Алексеем, я предложила свои услуги Володе, но он покачал головой:

— Спасибо, уже…

И тут снова послышались шаги.

Мы обернулись на звук и увидели нашего вчерашнего знакомого. Он заметно протрезвел, и тяжкое бремя бытия пробороздило глубокие морщины на его помятом с похмелюги лице.

— Мужики, — встревоженно обратился он к нам, — я тут у вас вчера прилег…

— Было дело, — кивнул Алексей. — Чайку попили, закусили…

— Я вчера употребил немного, — озабоченно проговорил гаишник, — и свой жезл с фуражкой где-то посеял… Вы случайно не видели? — с надеждой поднял он глаза на нас.

— Случайно видели, — снова кивнул Алексей, полез в кабину и вручил онемевшему от счастья лейтенанту его пропажу.

— Кх… гм, — прокашлялся милиционер, обрел дар речи, нахлобучил на голову фуражку и принялся, улыбаясь до ушей, всем нам трясти руки. — Вот спасибо, ребята! Вот спасибо! Вот молодцы! — приговаривал он, сияя. — Погодите, я сейчас вас отблагодарю! — Он еще раз улыбнулся и выбежал на дорогу, размахивая своим жезлом.

Мы недоуменно поглядывали на него, потихоньку собираясь в путь.

Через некоторое время послышался шум машины и скрип тормозов. Наш гаишник открыл дверцу остановившейся новенькой «Газели» и заговорил с шофером.

Нам было все прекрасно слышно.

— Что везешь?

— Яблоки…

— Вылазь.

Шофер покинул свое место за рулем маленького грузовичка и пошел за нашим милиционером к задней части кузова.

— Открывай! — командовал лейтенант. — Вон тот бери, там поспелее… Давай вдвоем…

И они потащили в нашу сторону здоровенный ящик с отборными крупными яблоками. Водитель «Газели» только тут сообразил, куда ветер дует, лицо его вытянулось, и он взмолился:

— Мне за ящики отчитываться…

— Ладно, — сжалился на радостях от вновь найденного имущества и собственного благородства милиционер. — У тебя мешок есть? — обратился он к нашему шоферу.

— Обязательно, — не растерялся Володя, и через минуту яблоки перекочевали из ящика в мешок.

— Все, свободен, — не оборачиваясь, отпустил свою жертву лейтенант и снова улыбнулся нам: — Ну, спасибо еще раз! Счастливого пути! Пойду. — Он снова пожал нам руки, кивнул в ответ на наши нестройные благодарности и удалился.

— Вот это да-а! — удивленно протянула я.

— Бывает, — невозмутимо отозвался Алексей, подсаживая меня и забираясь в кабину сам; мешок они с Володей забросили в кузов, предварительно кинув с десяток яблок на лежанку. — На дороге всякое бывает.

Машина заурчала и покатилась дальше по отдохнувшей за ночь трассе.

— Дорога — это целый мир, — продолжил внезапно посуровевший Алексей. — Тут тебе и смерть, и жизнь, и смех, и слезы. Вон, смотри: у горизонта наша трасса — как ниточка. На нее города нанизаны, сёла, она их связывает — дело хорошее… И мы мчимся вдоль этой нитки что есть духу… А ты положи на нитку руку, да прижми поплотнее, да дерни хорошенько — знаешь, как можно порезаться?!

…Я не однажды думала над словами моего друга — и тогда, и после. Почему-то всегда становится жарко, стоит вспомнить его негромкий голос, красноватый отблеск рассвета на его тронутых сединой висках, тепло его плеча, прижатого к моему… В такие минуты я всякий раз словно обливаюсь горячей волной и немного жалею, что он мне только друг…

— Леша, — попросила я, помолчав минуту, — открой окошко, душно что-то…

Лешка открыл свое окно, и в кабину ворвался запах летнего разнотравья — совсем как тогда, в июле…

…Я поехала в санаторий просто от нечего делать. Никакого гастрита у меня и в помине не было, но бесплатная путевка во всесоюзную здравницу уже «горела», и один мой знакомый медик быстро «нарисовал» нужные документы.

Санаторий располагался на месте старинной помещичьей усадьбы, чуть поодаль от небольшого села. Кроме пляжа — рядом протекала быстрая и чистейшая речка — да редких вечеров в местном клубе, основное развлечение оздоравливающихся состояло в ежедневных троекратных — после завтрака, обеда и ужина — променадах по главной аллее санаторного парка. Дамы и господа переодевались к очередной трапезе и, приняв пищу, отправлялись завязать новые и поддержать «старые» (по меркам сроков путевок) знакомства. Как выяснилось, любви действительно покорны абсолютно все возрасты. Я вначале наблюдала эту человеческую комедию со стороны, а потом моя соседка по комнате — по иронии судьбы врач- дерматовенеролог, сама не брезговавшая курортными забавами, — познакомила меня, тогда еще очень скромную девушку, с Сергеем, приехавшим — на самом деле! — лечить холецистит.

Не знаю, что нас повлекло друг к другу. Общих интересов нашлось предостаточно — от йоги до фантастики. И все-таки, я думаю, главной оказалась наша с ним застенчивость. Мы робели оба, но зато оба дорожили друг другом, и вместе нам как-то сразу стало удивительно хорошо…

Он был высок, строен и, пожалуй, излишне худощав. То и дело бегал на турник, ворочал гири, а главную свою драгоценность — разборные гантели — держал в своей комнате, где и упражнялся по утрам.

…Каких только предлогов не придумывают мужчины, чтобы соблазнить женщин!

На что только не пойдет женщина, подыгрывая мужчине, если горячо желает стать соблазненной!

Меня он «заманил» к себе, пообещав… показать свои разборные гантели.

Мы, конечно, забыли об этих железяках через тридцать секунд. Я уселась на кровать — больше было не на что, — Сергей пристроился вплотную ко мне, несмело положил ладонь на мое плечо — мне тут же передалась дрожь его руки…

И мы с ним впервые поцеловались. Какой это был поцелуй! Мы не отрывались друг от друга долго- долго и говорили беззвучно: «Ты мне так нравишься!» — «И ты мне!» — «Ты такая красивая…» — «Я хочу быть с тобой… очень…» — «Я сейчас умру, сгорю…» — «Я тоже больше не могу терпеть»…

— Дверь… — едва слышно прохрипел он, оторвавшись от моих губ, и вернулся, казалось, через одно мгновение.

…Боже, как сладко было ощущать его дрожащие ладони у себя на груди… Как я замирала от восторга, откинувшись на спину и чувствуя его упершийся мне куда-то в ноги член… Он раздевал меня медленно и нежно, целуя каждый клочок обнажавшейся кожи. Я помогала ему, неумелому, и сама расстегивала его джинсы, и обнимала обеими руками освободившийся горячий ствол, и прижимала Сергея к себе изо всех