сорок восемь, сто пятьдесят, сто пятьдесят два. Припарковавшись около этого дома, я вышла из «Мини- Купера» и отправилась на поиски третьего корпуса. Как ни странно, но на соседних домах были совсем другие таблички.

– Вы не подскажете, где корпус номер три? – обратилась я к девушке, выгуливающей йоркширского терьера.

– Понятия не имею, – сказала она, пожав плечами.

– А может быть, вы знаете, где здесь нотариальная контора? – зашла я с другой стороны.

– Не знаю.

Я достала из сумки мобильник и позвонила Якуниной, но она мне не ответила. Вероятно, уже ушла из дома. Мы договаривались встретиться у нотариуса без пяти четыре, а сейчас было уже начало пятого. Я даже подумать не могла, что заплутаю в родном городе. Обратившись с вопросами еще к нескольким прохожим, я наконец-то напала на мужчину, который сказал, что третий корпус находится по другую сторону оврага.

– А туда можно отсюда как-нибудь проехать? – спросила я.

– Можно, – кивнул мужчина и стал объяснять мне, как туда добраться в объезд.

Я вернулась к своему «Мини-Куперу» и поехала тем маршрутом, который обрисовал мне прохожий. Было уже пятнадцать минут пятого, когда я подъехала к дому, на котором криво висела табличка с нужным мне адресом. Выйдя из машины, я насторожилась. Пятиэтажка не производила впечатления жилой. Да и никаких признаков нотариальной конторы в цокольном этаже я не заметила. Тем не менее я решила заглянуть во двор. Обогнув дом с торца, я убедилась, что здание находится в аварийном состоянии. Некоторые окна зияли пустыми глазницами, на подъездах отсутствовали двери. Поблизости были только кирпичные гаражи, а чуть дальше, судя по вывеске, склад стройматериалов. Кажется, пенсионерка надо мной подшутила. Но с какой стати? Я не успела выдвинуть ни одной сколько-нибудь стоящей версии. На мою голову опустилось что-то тяжелое. Перед глазами сверкнули разноцветные искры. Ноги подкосились, кто-то подхватил меня под руки, и в следующий миг мое сознание отключилось...

Сначала ко мне вернулся слух. Где-то совсем рядом слышались знакомые мужские голоса.

– Сдавай! Еще кон сыграем, потом я пойду посмотрю, как там наша Мила, пришла в себя или нет.

– Да, пора бы уже. Надеюсь, я не отшиб ей мозги. Леонтьич этого не простит.

– Вот, блин, опять крести, дураки на месте!

В голове пульсировала тупая боль. Я приоткрыла тяжелые веки и с ужасом осознала, что все это не сон, что голоса за стенкой вполне реальные, как и то, что я сижу на стуле, связанная по рукам и ногам, да еще и со скотчем на губах. Голова гудела, руки затекли, ноги и вовсе онемели. Услышав приближающиеся шаги, я закрыла глаза, пытаясь создать впечатление, что все еще нахожусь в отключке.

– Да, Серый, похоже, ты перестарался. Мила так и не очнулась. Надо было с ней как-то поласковее...

Вот он, гость из ночного кошмара. Пугаться было разрешено. Но я старалась подавить в себе все эмоции. Только бы веки предательски не задергались.

– Да иди ты, она, поди, придуривается. – Чьи-то сильные руки стали тормошить меня за плечи. – Кажись, не оклемалась. Может, ей нашатырки под нос сунуть или водой окатить?

– Я, пожалуй, ее бы растормошил по-своему. Не пойму, где-то эту Милу я видел...

– Да все бабы чем-то друг на друга похожи. Лицо, грудь и то, что ниже...

– Дай ножик, я ей ноги развяжу...

Я уловила в голосе коротышки предчувствие близкого удовольствия. Тепло его прерывистого дыхания коснулось моего лица.

– Опять ты за свое! В прошлый раз тебя еле отмазали. Забыл, что Леонтьич сказал, чтоб без этих фокусов.

– Ладно, пошли еще в картишки перекинемся. Если через полчаса в себя не придет, тогда придется ей «скорую помощь» оказывать. Уж я ей сделаю искусственное дыхание изо рта в рот. – Хриплый голос коротышки звучал вульгарно и самоуверенно.

Я чувствовала, что эти двое все еще смотрят на меня, их взгляды давили больнее, чем веревки, врезавшиеся в кожу запястий и лодыжек. Наконец они удалились, я снова открыла глаза и стала осматриваться. Отправляясь к нотариусу Сазонтьевой, я даже представить себе не могла, что окажусь не в ее конторе, а в мрачном помещении с железобетонными стенами без окон, которое освещается грязной лампочкой, висящей на кривом проводе. Из мебели там были только стул, на котором я сидела, да потертое кресло в углу.

Какие меня ожидали здесь перспективы? Разумеется, самые мрачные. Мне стоило призвать на помощь всю свою выдержку, все свои внутренние резервы, чтобы настроиться на предстоящие неприятности. Неприятности... Это я, конечно, сильно смягчила свое ближайшее будущее. Где-то в глубине моей души зарождались самые мрачные предчувствия. Ну почему я не прислушалась к себе тогда, когда поняла, что третий корпус готовится к сносу? Мне не стоило выходить из машины, а следовало тут же развернуться и поехать обратно. Моя самонадеянность все-таки меня погубила. В моей гудящей голове стали рождаться мысли одна чернее другой.

Поля, не раскисай, соберись! Из любой ситуации обязательно есть выход. Надо собраться и взглянуть на это холодным, отстраненным взглядом. На эмоции времени нет, надо их отключить и задействовать разум, причем на полную катушку. Итак, я попала в ловушку. Катушка-ловушка. Неплохая рифма... Ну что за бред лезет в голову? Продуктивнее надо мыслить, продуктивнее. Я отмотала события назад. Стоп! Якунина сыграла на моем чувстве жалости и заманила меня в безлюдное место. Впрочем, я могла разговаривать и не с Зоей Валерьевной. А с кем тогда? Неужели с Кудряшовой? Я вспомнила короткий диалог около входа в риелторскую контору:

« – Могли бы не толкаться. Я женщин в вашем возрасте всегда вперед пропускаю.

– Это в каком таком возрасте?

– В бальзаковском».

Ну конечно, как же я сразу не догадалась, что разговариваю вовсе не с Якуниной, а с Татьяной Кудряшовой! Она сыграла свою роль первоклассно – заискивала, давила на жалость – и получила от меня то, что хотела. Я согласилась пойти навстречу «больной пенсионерке»... Около расселенной пятиэтажки меня ударили по голове, я потеряла сознание, и меня приволокли в этот подвал. Меня сторожат те самые маньяки, которые привязались к нам с Алиной в развлекательном клубе «Домино». Надо полагать, скоро сюда пожалует Леонтьич, возможно, даже с супругой. Зачем я им понадобилась? Ясно зачем. Кудряшовы пронюхали, что я скупаю акции. Нет, не так. Я не скупаю акции, а приобретаю их самыми разными способами. У Пасько я выменяла их на «Победу», Панина заставила отдать акции путем шантажа, а вот у пенсионеров действительно их купила. Кто же меня сдал? Ясно, кто. Якунина. Должно быть, она каким-то образом связана с Кудряшовыми.

– Очухалась? – В дверном проеме показался тот мужик, который окучивал в «Домино» Алину. Рядом нарисовался его подельник. Задумавшись, я потеряла всякую бдительность и не успела вовремя закрыть глаза. Мужики подошли ближе, и тот, что был выше ростом, усмехнулся: – Да ты вусмерть напугана! Не боись, мы убиваем только очень плохих людей. Но ты ведь не такая, правда? Знаешь, а ты сама виновата, не надо было соваться на чужую территорию. На кой хрен тебе акции «Экватора» понадобились?

– Да, Мила, скажи, зачем ты их скупала? – Противный коротышка наклонился прямо к моему лицу и судорожно сглотнул. Я едва не задохнулась от перегара, исходящего от него. Он поддел ногтем скотч и резко отлепил его. – Надо же, даже не ойкнула!

Мне было больно, но я стерпела.

– Кто за тобой стоит? Откуда взяла базу данных? От Пасько?

Вопросы сыпались на меня один за другим, но я не тратила свои силы на пустые препирательства. Если уж с кем-то разговаривать, то не с этими «шестерками». Моя несговорчивость стала их раздражать. Высокий замахнулся и едва не двинул мне кулаком в челюсть. В последний момент он отвел свою руку, зато низкий плотоядно оскалился и пустил в ход свои шаловливые ручонки.

– Щас, Мила, ты нам все расскажешь. – Животная похоть коротышки заставила меня очнуться от оцепенения. Я резко подалась вперед и укусила его за бицепс. – Вот сука! Да я тебя...