похолодание и – самое главное – расселение в Гренландии эскимосов. Причин более чем достаточно, и даже простое перечисление их звучит похоронным звоном над судьбами этого самого дальнего аванпоста норманнского, а впоследствии – средневекового европейского мира.

Едва ли какое из явлений скандинавской культуры говорит нам о северных землях больше, чем древняя скандинавская религия. Дания в силу своего географического положения первой признала новую веру и в конце X в. стала уже практически христианской страной. Христианизация Норвегии происходила ударными темпами в 1000–1030 гг., но Швеция оставалась языческой вплоть до конца эпохи викингов. В отдаленных районах Норвегии и Швеции верования и обычаи языческих времен, а кое-где даже языческие ритуалы сохранялись на протяжении многих веков. Исландцы формально приняли христианство в 1000 г., гренландцы сделали то же самое следующим летом. Традиционно считается, что жители Шетландских, Оркнейских и Фарерских островов обратились в истинную веру в период 1000–1005 гг., и у нас нет оснований в этом сомневаться[154]. Самыми ревностными проповедниками христианства были те, кому переход к новой религии сулил некие выгоды: конунги, честолюбиво мечтавшие стать верховными правителями единых королевств, англосаксонские или гамбургско-бременские миссионеры и политики, которые за ними стояли. Но и помимо них Скандинавия должна была присоединиться к христианскому сообществу – в силу исторической неизбежности и насущной необходимости, и последствия подобного шага казались желанными и благотворными.

Старая религия, последним оплотом которой стал север, была политеистической, не особенно строгой и не породила особого сословия жрецов. Тот факт, что при знакомстве с ней возникает стойкое впечатление, будто в ней нет практически ничего от теологии, зато очень много мифологии, возможно, следствие нашего невежества, ибо имеющиеся на сей счет сведения неполны, запутанны и часто ошибочны. При всем том она прекрасно исполняла свою роль. Практически каждый человек мог подобрать себе покровителя среди обширного пантеона и найти среди разнообразных ритуалов подходящий к конкретному случаю; и мало кого оставляли равнодушным пророчества северной мифологии и эсхатологии. Они рассказывали о сотворении мира и предрекали его конец. Трансцендентальная мистерия самоповешения Одина, который принес себя в жертву себе же и провисел девять ночей на качающемся древе, соседствовала с поклонением набальзамированному лошадиному пенису. Северная религия, подобно любой другой, дарила посвященным радость прикосновения к вечной истине, а остальные получали свою долю удовольствия, участвуя в священнодействиях и праздниках. У мудрецов и властителей, воинов и разбойников, торговцев, мореходов и колонистов были свои боги. Скальд и знаток рун, кузнец, лекарь, землепашец, скотовод и пивовар искали защиты у своего божества; колдун, охотник, бесплодная женщина, дева знали к кому обратиться. Кроме того, могущество богов было столь велико и сферы их полномочий так сильно перекрывались, что люди Одина, Тора или Фрейра могли рассчитывать на своего покровителя в любых ситуациях, в жизни и в смерти.

Представления скандинавов о том, как начинался мир и каким будет его конец, нашли отражение в двух знаменитейших произведениях – «Прорицании Вёльвы», записанном, предположительно, в начале XI в., и «Младшей Эдде» Снорри Стурлусона (ок. 1220 г.). Отсылки к этой теме встречаются также в других песнях «Старшей Эдды». В самых общих чертах история мира выглядит так[155] .

В начале начал, прежде чем появились боги и был сотворен мир, существовала мировая бездна Гиннунгагап. На севере ее располагался Нифльхейм, мрачный и холодный, будущая преисподняя, и в середине его протекал поток, что зовется Кипящий Котел, в котором брали начало одиннадцать рек. На юге находился Муспелль, жаркая страна, где все горит и пылает, и там жил великан Сурт. Когда реки Нифльхейма настолько удалились от своего начала, что вода в них застыла, из соединения инея и теплого воздуха Муспелля родился великан Имир. Однажды, заснув, он вспотел, и под левой рукой его выросли мужчина и женщина, а одна его нога зачала с другою сына. Имир кормился молоком коровы Аудумлы, возникшей из растаявшего инея. Аудумла лизала соленые камни, покрытые инеем, и на третий день из одного камня явился человек; его прозывают Бури. У Бури был сын Бор, который взял в жены дочь великана, и та родила ему троих сыновей – Одина, Вили и Be. То были первые боги-асы. Они убили Имира и из его тела сотворили мир: море и озера из его крови, землю из его плоти, горы – из костей, валуны и камни – из передних и коренных зубов, облака – из его мозга, небосвод – из черепа. В середине неба асы прикрепили сияющие искры, что летали кругом, вырвавшись из Муспелля, – так появились звезды. Солнце и Месяц спешат по небу днем и ночью, не останавливаясь, убегая от волков, что хотят проглотить их. Плоский земной диск омывает океан, на другом берегу которого находится Ётунхейм, страна великанов, где стоит их крепость Утгард. Чтобы защитить Мидгард, мир людей, асы возвели вокруг него стену из век Имира. Потом они сотворили первых людей, мужчину по имени Ясень и женщину по имени Ива, из двух деревьев, что росли на морском берегу, и дали им жизнь и душу, разум и движенье и пять чувств. В центре мира боги выстроили свое обиталище – крепость Асгард. В Асгард, в Вальгаллу, Чертоги Павших, приходят доблестные воины, погибшие в битвах. Властитель этих палат – Один, он живет там с волками и воронами, которые служат ему, и пьет вино. Каждый день воины-эйнхерии выходят из Чертогов и бьются друг с другом, и каждый вечер все, кто пал в этих сражениях, встают и вместе с победителями пируют в Вальгалле у Одина. Они едят мясо вепря Сэхримнира и пьют сверкающий мед из чаш, которые подают им валькирии, девы-богини. Владыка Вальгаллы – Один – посылает валькирий во все сражения, и те выбирают, кто должен пасть, и приводят погибших к нему в Чертоги. Но те, кто умирает от старости или болезни, попадают к богине Хель, в Нифльхейм.

Посреди сотворенного мира растет Мировое Древо, ясень Иггдрасиль. Он больше и прекраснее всех деревьев, сучья его простерты над миром и поднимаются выше неба. Три корня поддерживают его: один – у асов, другой – у инеистых великанов, третий уходит в Нифльхейм, и под ним протекает поток Кипящий Котел. Имя Иггдрасиль, как полагают, означает «конь Игга (Одина)», а «конь Одина» – кеннинг виселицы. На Иггдрасиле Один провисел девять дней и ночей, чтобы обрести мудрость. У Мирового Древа находится главное святилище богов, где они собираются каждый день и вершат суд. Под корнями Иггдрасиля бьют два источника – источник Мудрости и источник Судьбы. Возле источника Судьбы живут норны, что судят людям судьбы; их имена Урд (Судьба), Верданди (Становление) и Скульд (Доля). Каждый день они черпают воду из источника вместе с грязью, что покрывает его берега, и поливают Ясень, чтобы он не засох и не зачах, ибо на нем держится мир. Как и все живое, Иггдрасиль смертен. «Не ведают люди, какие невзгоды у ясеня Иггдрасиль», – говорится в «Речах Гримнира». В ветвях его обитает орел, меж глаз которого сидит ястреб. Дракон Нидхёгг и многочисленные змеи подгрызают корни Древа, а белка Грызозуб снует вверх и вниз по стволу и переносит бранные слова, которыми осыпают друг друга орел и дракон. Олень глодает Древо, и ствол гибнет от гнили. Откуда появился Иггдрасиль, мы не знаем, но он будет расти, невзирая на все невзгоды, пока не кончится мир.

Конец мира наступает, когда вершится Рагнарёк, Судьба или Рок богов. Он предопределен изначально. Смерть, неизбежно ожидающая живых, ожидает и богов, и все ими созданное. Силы разрушения всегда за работой, могущество асов и людей дает трещину, и приходит момент, когда ни мудрость Одина, ни доблесть Тора уже не могут никого защитить. Из-за коварства Локи погибает сын Одина, Бальдр Добрый, и Всеотец понимает, что Роковой час близок. Хитрый, злобный и бессердечный Локи сурово наказан, но с этого момента он вместе с великанами и своим чудовищным потомством становится жестоким врагом всего светлого и прекрасного в Асгарде. В Мидгарде наступает эпоха разложения и упадка: люди не верят друг другу, все связи разорваны, брат встает на брата и великий блуд царит в мире. За временем войн и распрей – веком секир, веком мечей и веком волка – наступает лютая зима (Фимбульветр), которая длится три года кряду, без лета. Прокричат три кочета – у великанов, в Асгарде и в Хель, волки поглотят Солнце и украдут Месяц, задрожит земля, рухнут горы и все оковы будут разбиты. Волк Фенрир разверз свои челюсти от неба до земли, Мировой Змей, изрыгая яд, выползает из моря, корабль мертвых, Нагльфар, построенный из неостриженных ногтей мертвецов, покидает свою гавань в Хель. Великаны Муспелля под предводительством Сурта скачут к Асгарду, и радужный мост Биврёст рушится под ними. Карлики стонут. Локи сбрасывает свои цепи и ведет войско в битву.