курок.

Сейчас она приходила в себя, пораженная, что еще жива. Никто не обращал на нее внимания. Судзуки не мог ей помочь, не погубив ее. Он тоже находился на грани нервного срыва…

Постоянное нервное напряжение как результат хитроумной тактики китайца могло привести к кризису, во время которого его могли пристрелить как дикого зверя. На это и рассчитывал Номер Один, чтобы выудить из него правду. Нервное перенапряжение затормаживает мыслительные способности человека, а следовательно, он не может лгать и симулировать.

С неистощимым терпением Номер Один перешел в новое наступление.

— Вам все — таки придется доказать нам свою благонамеренность, господин Судзуки. Только на этот раз оружие будет честным и безотказным, оно вас не подведет.

Повернувшись к лысому охраннику, он добавил:

— Привяжите ее!

Улла встала, глядя вокруг мутным взором. Ее мучитель толкнул ее к окну, связал ей руки за спиной гардинным шнурком; затем прикрепил шнур к шпингалету окна.

Плечи Уллы были отведены назад; блузка распахнулась, обнажив грудь.

Из ящика своего стола Номер Один достал кинжал со стопорным вырезом.

— Ловите! — сказал он, бросив кинжал японцу. Тот поймал его на лету.

— Я знаю, что вы ас по бросанию ножа, — заметил китаец. — Похоже, что вы попадете в мишень с двадцати метров.

— Вы преувеличиваете, — ответил Судзуки. — Я крайне неловок.

Это был обмен любезностями, типичный для жителей Востока.

— Придется постараться. Ваша неловкость может стоить жизни. Я даю вам пять секунд. На этот раз все честно! Начинаем! Я считаю. Пять… четыре…

Громкий голос китайца не мог заглушить тяжелого дыхания Судзуки. Прочие свидетели сцены перестали дышать…

Судзуки держал нож за острие между большим и указательным пальцами. Его рука раскачивалась как маятник. Судзуки набрал воздух в легкие перед последним решающим броском. Он раскачивал рукой, держа рукоятку ножа выше своего плеча, приноравливаясь к ритму счета.

Наконец лезвие вырвалось из его пальцев под воздействием непреодолимой силы.

Послышался жуткий глухой удар пробуравливания и резкой остановки. Лезвие еще продолжало вибрировать, когда раздался сдавленный агонизирующий крик…

Свидетели сцены в течение нескольких секунд были парализованы…

Номер Один также затаил дыхание, чтобы не упустить ни малейшей детали из этого спектакля казни. Он как зачарованный следил за движениями своего противника.

Между тем события развивались стремительно. Китаец видел, как нож вылетел из руки японца. Он видел открытый для смертельного крика рот Уллы, но крик застрял в ее горле. Он стал искать глазами нож, убежденный, что слышал, как он входил в грудную клетку. Глухой удар стопорного выреза, ударившегося о ребро, не может обмануть.

…Только нож вошел не в грудь Уллы, а в грудь Усатого, стоявшего сзади японца.

Судзуки бросил кинжал назад через плечо. Учитывая позицию Усатого на оси смерти, он не мог промахнуться.

Не теряя драгоценного времени, японец развернулся и выхватил автомат из рук конвоира, стоявшего с выпученными глазами и открытым ртом, не способного реагировать.

Выйдя из оцепенения, шофер решил открыть огонь. Слишком поздно. Три автоматические пули уложили его на месте. Охранник Уллы скрылся за дверью, расположенной в глубине комнаты, в то время как Номер Один забаррикадировался своим министерским бюро.

— Берегись! — крикнула Улла пронзительным голосом.

В раме окна показался вооруженный силуэт. Японец продырявил его очередью. Силуэт завалился наподобие манекена на стенде тира.

Номер Один высунул голову и нацелил на своего противника пистолет. Две автоматные пули разорвали его руку.

— Встать! — приказал Судзуки.

Китаец медленно поднимался, бледный, придерживая левой рукой правую.

— Я вас предупреждал, — заметил Судзуки, — что я крайне неловкий человек. Нож выскользнул…

— Но вы не ускользнете! — заявил в бешеной ярости Номер Один. — У нас численное превосходство!

— Силы действительно неравны, и ваши люди падут от численного превосходства противника! — ответил Судзуки.

В подтверждение его слов, показавшихся китайцу чистым блефом, под окнами кабинета началась оглушительная перестрелка.

Китаец подошел к окну. Он увидел на земле корчившегося часового, изрешеченного автоматной очередью.

С помутневшими глазами китаец повернулся к Судзуки. Он смотрел на своего торжествующего врага с суеверным ужасом.

— Как вам это удалось? — спросил он упавшим голосом.

— На редкость просто! — объяснил Судзуки. — Уничтоженный вами передатчик предназначался только для простаков, второй был вмонтирован в рукоятку моего четырехкилограммового французского автомата. Я знал, что вы не станете его уничтожать!

За дальнейшим ходом событий Улла наблюдала как во сне: ей казалось, что от реальности ее отгораживает стеклянная стена. Она видела, как в огромный кабинет ворвались вооруженные до зубов итальянские полицейские.

Судзуки сжал ее в своих объятиях со словами:

— Все кончено, мы победили!

Она начала то ли смеяться, то ли плакать, но слез не было: от страха они иссякли. Затем она сказал:

— Следуйте за гидом. Я знаю эти места.

Номер Один и его диверсионная группа стояли во дворе.

Улла видела в окно, как китайцу и трем диверсантам надевали наручники.

Вооруженные полицейские в сопровождении Судзуки и Уллы осмотрели сверху донизу орлиное гнездо, послужившее пристанищем организации.

Это был замок, построенный в 1880 году на скалистом откосе среди сосен. Они обнаружили большие запасы провианта и дров. Здесь члены группы приходили в форму после очередных операций.

Улла осмотрела комнату, ставшую ее темницей. Она нашла под кроватью свой бюстгальтер и трусики. Здесь же она привела в порядок свой туалет, после чего продолжила осмотр, завершившийся в подвальной комнате, прорубленной в скале. Окно этой комнаты выходило на отвес высотою около ста метров.

Судзуки первым обнаружил стальной крюк, подвешенный на выступающий край, над пропастью. К нему была привязана нейлоновая веревка: она развивалась вдоль скалистой стены и терялась среди колючих сосен, стоявших по берегам горного ручья, бежавшего внизу.

— Вилли снова от нас ушел! — заключил японец.

— Это он меня изнасиловал, — сказала Улла.

Она больше ничего не добавила, только сжала челюсти…

— Смотрите! — Японец указал на зеркало, стоявшее на деревенском комоде. Написанные в спешке