Мадам Тишо подождала, когда он выйдет из сада на дорогу, чтобы снять телефонную трубку.

Было девять часов, когда Судзуки отправился на штурм крутого холма, на вершине которого стояло бунгало вдовы Кранц, снятое Тишо. Было бы намного проще подойти к дому со стороны дороги, но внутренний голос призвал Судзуки к осторожности.

Мрак быстро сгущался. Легкий туман поднимался из долины Рона и белой вуалью цеплялся за ели.

Японец медленно пробирался в темноте, идя на свет, просачивающийся сквозь густую листву. Абсолютная тишина лишь изредка нарушалась проезжающими по дороге машинами.

Пройдя сквозь деревья, японец долгое время наблюдал за домом, не подававшим никаких признаков жизни. Он сделал еще несколько шагов, перегнулся через забор и, согнувшись пополам, стал медленно продвигаться по аллее, окаймленной густым кустарником.

Подойдя к дому на достаточно близкое расстояние, чтобы заглянуть во внутрь, он увидел в окне вдову, которая с волнением смотрела на дорогу. Во всем бунгало горела одна — единственная лампа — в ее комнате.

Не разгибаясь, Судзуки направился к кухне, приоткрытое окно которой было на щеколде. У него ушло две минуты, чтобы ее отомкнуть. Он тихо растворил окно и перепрыгнул через раковину. Его туфли на каучуковой подошве бесшумно двигались по плиточному полу. Прежде чем выйти в небольшой холл, прилегающий к салону, он вынул свой херсталь.

Когда резким движением он открыл дверь салона, мадам Тишо вскрикнула.

— Вы нервничаете? — поинтересовался он, не пряча своего оружия.

От испуга и оцепенения она потеряла дар речи. Появление призрака напугало бы ее гораздо меньше.

— Это я, — успокоил ее японец. Он запер дверь салона на ключ.

— Бекман не сможет войти, — заметила вдова, приходя в себя.

— Если он воспитанный человек, он постучит, — отрезал Судзуки.

Он должен был следить за двумя окнами салона, а также за дверью, выходившей в смежную комнату. Вдова Тишо не могла найти себе места от внезапно овладевшего ею возбуждения, которое она тщетно пыталась скрыть.

— Вы пришли раньше времени.

— Так получилось, — уклончиво ответил японец.

— Бекман появится только в десять часов.

— Ничего, подождем его вместе.

Судзуки сунул херсталь в карман пиджака и сел между окнами. Для большей безопасности он придвинул свой стул к стене, укрывшись за шифоньером из красного дерева.

От волнения хозяйка ходила взад — вперед по ковру, протертому до ниток.

— Я не слышала, как вы вошли в дом, — сказала она ему с упреком.

— Это следствие моей врожденной деликатности, — ответил японец, глядя ей прямо в глаза.

Причесанная и затянутая в черный костюм с короткой юбкой, она казалась значительно моложе, чем при первом знакомстве. Неожиданно она резко распахнула дверь в смежную комнату. Почти одновременно раздались два выстрела, и человек, вышедший из темной комнаты, рухнул на порог. Судзуки не двинулся со своего стула; его пистолет еще дымился…

Пуля, предназначенная для него, застряла в стене над его головой, засыпав его черные и блестящие волосы строительным мусором.

Мадам Тишо, не отрываясь, смотрела на человека с пистолетом в руке, распростертого у ее ног и уткнувшегося носом в ковер.

Ее лицо выражало теперь ликование.

— Это не Бекман? — спросил японец. Она презрительно пожала плечами.

— Конечно, нет.

— А кто?

Она не ответила.

— Действительно, с представлением вы опоздали, — согласился японец.

Судзуки задыхался от ярости, но острил. Из — за этой дряни его чуть было не застигли врасплох.

Сейчас не время было обследовать труп, еще всякое могло случиться. Тем не менее интуиция подсказала ему, что мужчина, которого он только что убил, был не столько его жертвой, сколько вдовы Тишо.

Если бы она открыла дверь, заранее договорившись с убийцей, тот выстрелил бы первым. Однако дуэль закончилась не в его пользу.

В какую же странную и кровавую двойную игру ввязалась вдова Тишо? Однако он не успел ее об этом спросить.

— Меня не очень трогает эта смерть, — цинично признала она.

— Вы полагаете, что следующим буду я?

— Если не следующим, то третьим. В любом случае вам крышка. Вы говорите, что Бекман виновен в смерти Тишо, а Бекман мне говорит, что виновны люди Энгельберга. Мне все равно. Вы сдохнете все. Ни один не выйдет отсюда живым.

Японец скептически улыбнулся:

— Представьте себе, что я предпринял некоторые меры предосторожности.

— Я тоже. Я сказала Бекману, что вас будет много.

— Я это предусмотрел, — ответил японец.

— И я тоже, представьте себе, — сказала женщина, копируя надменный тон и хриплый голос японца.

— Другими словами, будут состязания.

— Никто отсюда не выйдет живым.

Женщину охватило исступление, словно сладковатый запах крови, распространившийся по комнате, пробудил в ней звериный инстинкт.

— Густав будет отмщен, и вы ничего не сможете сделать против меня.

Ее слова были прерваны резкой автоматной очередью, и в ту же секунду окно, перед которым она стояла, разлетелось вдребезги.

Чудом не задетая пулей, она бросилась на пол, в то время как японец ползком удалялся от шкафа, послужившего ему укрытием.

Шкаф раскачивался под градом пуль взад — вперед, и казалось, что сейчас завалится, когда стрельба неожиданно прервалась.

Последовало продолжительное затишье.

Судзуки знал, что он окружен. Его пропустили в ловушку, но выйти из нее ему не дадут. Но он также знал, что и те, кто окружили его, в свою очередь окружены.

Именно на этот адский круг возлагала вдова свои надежды, в достаточной степени обоснованные. Она устроила мясорубку, из которой никто не выскочит.

Японец прополз под стулом и выстрелил в единственную лампочку, освещавшую бунгало.

Раздался сухой треск, и все погрузилось во мрак.

В последнюю секунду японец успел отметить исчезновение вдовы Тишо и оружия убитого. Женщина укрылась с автоматическим пистолетом в соседней комнате, и это не предвещало ничего хорошего.

Судзуки бросился за ней. Он услышал, что дверь комнаты тихо захлопнулась, и это еще больше усилило его опасение. Его глаза уже почти свыклись с темнотой.

В голубом свете луны он начинал различать предметы. Внезапно он увидел полоску света из — под