Недалеко от меня вполголоса разговаривали соседи.

— Да нет, никто не выходил, — говорил один мужчина другому, — я ж машиной занимался. Была какая-то дамочка, но она уже с полчаса укатила… И еще парнишка был, хлипкий такой… Машина красная была, это я помню. И физиономия за рулем такая квадратная, ну да ты сам знаешь, с кем водился Халивин.

— Да ладно теперь, Халивин… Погиб он, видишь…

— Сам и нарвался, — констатировал говорящий.

Я старалась не выдавать свой интерес к их разговору. Но сведения намотала на ус. То есть усов-то я не носила, конечно, а… Ну намотала, и все тут.

Сзади меня кто-то слабо шевельнулся. Я обернулась. Бездомная собака смотрела на меня приветливо и осторожно виляла хвостом.

— Погоди, — сказала я ей. Она терпеливо присела рядышком. Прикинув, сколько у меня в наличии времени, я решила, что вполне хватит для того, чтобы добежать до чебуречной и покормить несчастное существо.

— Пошли, — коротко бросила я, и собака потрусила за мной, все еще боясь поверить в свою удачу.

— Вот так, Бобик, — сообщила я ей. — Я не нарисованный ангел, который совершенно не следит за вверенными ему лицами.

Мои рассуждения были прерваны неожиданным видением.

Прямо возле тетки, торгующей вожделенными чебуреками, торчал Федор, собственной персоной. А рядом с ним стояла Голодная Малютка. И они о чем-то оживленно разговаривали, совершенно не обращая на меня внимания.

— Представляешь, какие-то детские тайны? — обратилась я к собаке. Та послушно со мной согласилась, понимая, что от меня зависит состояние ее желудка.

Я подошла почти неслышно и сказала:

— Привет, Федор…

Он вздрогнул. Девица еще ничего не поняла и вежливо улыбнулась. Федор медленно обернулся и испуганно втянул голову в плечи. Как будто ожидал от меня удара. «И этот удар мне придется нанести, — с грустью подумала я. — Несмотря на то, что мне бы этого ужасно не хотелось».

Купив чебурек для собаки, я тихо произнесла:

— Ваши игрушки плохо кончились, ребята. У меня для вас очень нехорошая новость.

Федор попытался возразить:

— Какие игрушки?

— С похищением дискет, — сообщила я. — Ты ведь взял ее и отдал вот этой девочке, разве нет? Все было очень тщательно продумано, не спорю. Она приходит под видом нищей, а ты вручаешь ей дискету. И куда вы ее спрятали?

— Нет, — горячо возразил Федор. — Вы ничего не поняли. Ничего этого не было…

— Слушай, давай закончим. Тем более что…

Нет, я не знала, как сообщить ему о гибели отца. Понимала, что сказать нужно, но мне было трудно это сделать. Хотя какое мне до всех них дело?

— Твой отец убит, Федор.

Он качнулся. Глаза его расширились.

— Нет, — пробормотал он. — Вы врете. Вы просто хотите таким способом выведать у меня, где эта вонючая дискета.

— Я не подлый человек, Федор. И, честное слово, мне бы хотелось, чтобы я тебе сейчас наврала. Но… Судя по событиям этого дня, тебе тоже угрожает опасность. И твоей матери. И твоей подружке. Поэтому…

Я осеклась. Он плакал. Девчонка держала его за руку и тихонько гладила его пальцы.

— Ладно, — проговорила я. — Поговорим позже. Когда все утрясется.

Он кивнул. Ему сейчас было совсем не до меня. А как нужно успокаивать детей, я, честное слово, не знаю.

Я старалась быть незаметной. Они стояли в стороне, и девочка его в чем-то горячо убеждала, иногда посматривая в мою сторону. Собака, пользуясь случаем, пожирала уже пятый чебурек, возбуждая негодование окружающих. Почему-то мое поведение особенно разгневало женщину более чем упитанных размеров.

— Людям жрать нечего, а она собак кормит! — профырчала толстуха.

— Давайте я и вам куплю, — предложила я. Женщина отшатнулась от меня и совсем прогневалась. Я слушала ее тирады вполуха. Мне было не до нее. Меня больше беспокоил мальчишка, стыдящийся своих слез. И его мать, которую запросто могут обвинить в убийстве мужа. Да и старший брат тоже меня беспокоил.

В этот момент я поймала на себе взгляд. Пристальный такой, как бы просвечивающий мои внутренности рентгеном.

Резко обернувшись, я увидела толстуху, только что возмущавшуюся моим поведением. Значит, это она сверлила меня взглядом?

Ну не этот же ханурик в надвинутой на глаза кепке, с поднятым воротником… Ему, судя по его состоянию пропитости, вообще ни до кого нет дела.

«Видимо, показалось», — решила я, бросая взгляд в сторону Таньки и Федора. Они все еще были погружены в обсуждение проблемы с дискетой.

Наконец они перестали совещаться, и девчонка двинулась ко мне.

— А вы не из ПТН? — спросила она.

— Я что, похожа? — поинтересовалась я.

Она внимательно оглядела меня и покачала головой.

— Ну так что?

— Мы вам покажем, где она спрятана. Только сначала вы найдите убийцу.

— Нет уж, — сказала я. — Сначала стулья, а деньги потом. Понятно? Я не могу искать вашего убийцу, не зная, что было на дискете. Ведь убийство наверняка связано с ней.

— Скорей всего так и есть, — задумчиво произнесла девочка.

Как ей удается так причесывать волосы? Ни одной выбившейся прядки…

— Тогда пошли, — позвала она меня. — Федька пускай идет домой. Я ее прятала — я вам ее и отдам.

— Только сначала скажи, как тебя зовут.

— Танька, — бросила она мне через плечо, уверенно шагая по улице.

Сначала мы шли молча. Она оказалась очень серьезной, моя тезка.

— Зачем вы это сделали? — спросила я.

— Вы не поймете, — передернула она плечом.

— Может, попробуем? У меня нормальные мозги…

— Хорошо. — Она остановилась так резко, что я почти налетела на нее. Большой плюс от быстрой ходьбы — мне стало теплее.

— Ну? — спросила я ее, доставая сигарету.

— Федя это сделал потому, что узнал о своем отце ужасные вещи. И не хотел, чтобы об этом узнал кто-либо еще. И потом… Знаете, нам не хочется, чтобы эта их дурацкая партия оказалась у власти. Эта Ирина кажется мне опасной, вы не находите?

Я кивнула. Пожалуй, что так.

— А что там было? — поинтересовалась я.

— Сами увидите. Когда я отдам вам эту пакость. Только Федька ничего плохого не хотел, вы мне верите?

— Верю.