— О Романе, естественно, — Андрей был абсолютно невозмутим. — Встретились мы недели три назад. Совершенно случайно.

— Да? И как он? — у меня невозмутимость была качеством пониже, чем у Мельникова.

— В общем, ничего, смурной только. Про тебя спрашивал.

— Ну и глупо. Если ему так интересно, мог бы сам мне позвонить.

— Это ты глупости говоришь! — нахмурился Мельников, ну прямо воплощение мужской солидарности. — Роман — нормальный мужик, а не тряпка половая. Если уж ты его бросила, он тебе в друзья набиваться не будет.

— С ума сошел? — не поверила я. — Когда я его бросала? Это что, он тебе сказал?

— Неужели ты думаешь, мы с ним это обсуждали? Просто я знаю тебя и немного знаю его. И на данный момент Роман не производит впечатления человека, которому удалось совершить такой невероятный поступок, как оставить с носом саму Татьяну Иванову.

— Вообще-то, никто никого не бросал, Андрей, — поморщилась я. — Просто мы разошлись по обоюдному соглашению. Мирно так, без скандалов… — я все-таки не удержалась и вздохнула.

— Не понимаю, Танька, какое, к черту, соглашение? Он тебя замуж звал?

— Звал. Но с условиями. Я должна закрыть свое агентство.

— Что, вообще работать нельзя? — удивился Андрей.

— Почему, можно. Даже предлагал — юрисконсультом, в его фирме. Или преподавать. Но только что-нибудь подобное. Он, видишь ли, не может допустить, чтобы мать его детей, размахивая пистолетом, гонялась за преступниками. Смысл по крайней мере был примерно такой.

— Какая мать? — Мельников, не готовый к такому повороту, растерянно хлопал глазами. — При чем здесь какие-то дети?

— Брак предусматривает рождение детей и дальнейшее их воспитание, — пояснила я. — Роман хочет, чтобы я именно этому посвятила свою жизнь. Я предложила другой вариант. Дискуссия была длительной и бурной, но консенсуса достичь не удалось. Вот, собственно, и вся история.

Я держалась очень хорошо, говорила спокойно, даже вроде равнодушно, и кого-нибудь другого мне, пожалуй, вполне удалось бы обмануть, но не Андрея.

— Наверное, ты права, — он смотрел на меня с сочувствием. — Хотя, с другой стороны, дети… Знаешь, Танька, возраст — страшная штука. У меня племянников целая толпа. Как собираемся всей семьей, крутятся вокруг, верещат, безобразничают. Сестры орут на них, а я смотрю, и мысли всякие бродят. Вот если бы был у меня сын…

— Так, — прервала я его, — меняем тему разговора. Или я сейчас начну рыдать на твоей забинтованной груди, оплакивая погибшую личную жизнь. Согласен?

— Согласен, согласен. В жизни не видел, как ты рыдаешь, и смотреть не хочу. Тем более на моей забинтованной груди.

— Тогда давай о деле. Да, кстати, я все хотела спросить: Ярославцев знал, что ты будешь меня ждать возле казино?

Этот тоже мгновенно усек направление моих мыслей и вопросом остался явно недоволен.

— Не знал он ничего про тебя. Думаю, даже о твоем существовании не догадывался, так что не тяни на парня.

— А все-таки, вполне может быть, — не сдавалась я.

— Ничего тут быть не может. Парень наш. И забудь о нем. Тут что-то другое искать надо. Ты лучше расскажи, что накопала.

Получается, что я не с той стороны захожу. И Самойлов так считает, и сам Мельников. И чуть ли не одними и теми же словами говорят. Что же, может быть, я и ошибаюсь. Но все равно этот Ярославцев — личность весьма неприятная.

— Ладно, не трону я твоего Ярославцева. Но кое-чего интересного я все-таки накопала. Я буду говорить, а ты слушай.

Свой рассказ я начала с короткого сообщения об утреннем визите в управление, потом подробно, в лицах пересказала всю историю с посещением офиса фирмы «Орбита» и дальнейшей слежкой за главным бухгалтером упомянутой фирмы. Закончив, вытащила из сумки и поставила на тумбочку магнитофон и помахала перед носом Мельникова кассетой.

— Под статьей ходишь, Танька, — поморщился он. — Посадят тебя когда-нибудь.

— Боишься, что передачи носить придется и адвокатов нанимать? — поинтересовалась я.

— Конечно. Передачи на свою зарплату я еще сумею тебе обеспечить, но на адвокатов и на взятки моих средств точно не хватит. Так что предупреждаю, свято соблюдай технику безопасности.

— Даже не собираюсь комментировать твое бестактное замечание, — я пожала плечами. — Хочешь сказать, что ты мог бы предложить другие варианты, как добыть информацию? Ты, милый, еще не знаешь, какая бомба на этой кассете!

— Тут розетка так глупо поставлена, где-то под кроватью… — сменил тему Андрей.

— Магнитофон на батарейках, — я вставила кассету, положила палец на клавишу. — Включать или подождем ребят?

— Включай.

— Ты лежишь? Хорошо. Три, два, один, пуск! — я нажала на клавишу.

Сначала мы услышали довольно злобный женский голос:

— Зараза! Шваль подзаборная!

— Это Елена Викторовна пар спускает. Я только что вышла из ее кабинета, — пояснила я. Андрей кивнул.

Потом непонятное шуршание, стукнул ящик стола, скрипнул стул, шаги, легкий хлопок.

— Это она встала и к дверям подошла. Сейчас с секретаршей говорить будет, — я продолжала комментировать.

Снова голос, громкий, совсем рядом с микрофоном.

— Лидия Васильевна, зачем вы пустили ко мне эту женщину? — невнятное бормотание в ответ, и злости в голосе еще добавляется. — А я вам говорю, что она частный сыщик, а вовсе не из милиции. И что бы она здесь ни вынюхивала, это фирме только во вред. Так что я вас прошу, впредь проверяйте документы у всех, кто интересуется гибелью Павла Артемьевича, а эту девицу близко не подпускайте!

Секретаршу было плохо слышно, она и так говорила негромко, а сейчас, очевидно, волновалась и совсем понизила голос. Но по реакции Елены Викторовны было понятно — она сказала, что я вовсе не ушла, а нахожусь сейчас в кабинете директора.

— Что?! — резкий стук закрываемой двери, шум стал приглушенным.

Я остановила магнитофон.

— Пока, как видишь, ничего интересного нет, я это оставила для создания общего впечатления. Чтобы ты понял, какая это стервозная баба. Дальше события развивались в кабинете у Николая Георгиевича, но там тоже ничего интересного. Когда она меня выставила оттуда, то, судя по всему, вернулась к себе, взяла сумку, заперла кабинет и сказала секретарше, что едет по делам. На вопрос, когда вернется, ответила, что не знает, может, через час, а может, совсем не придет. Секретарша напомнила, что за стол сядут часов в пять, в полшестого, там у них день рождения у кого-то из сотрудников, — я взглянула на часы. — О, уже вовсю празднуют. Отсюда я этот разговор убрала, он нам ничего не дает, но на оригинале пленки все есть, если захочешь прослушать, пожалуйста. Потом она выскочила из конторы и поехала на площадь, к зданию администрации. Дождалась в скверике какого-то мужика. Там-то самое интересное и начинается, на этой встрече в скверике. Не знаю, что за мужик, но он уже был в курсе событий. Наверное, она ему позвонила перед тем, как выехать.

— Он что, вышел из здания администрации?

— Как он появился, я не заметила, но зашел он точно туда.

— Скорее всего, это бывший муж Косачевой. Им Витя занимался. Когда придет, сравните впечатления.

— А с чего это Витя им заинтересовался, он же в «Орбите» не работает?

— Это сейчас, а вообще-то он один из тех, кто основал фирму.

— Да? Это, наверное, очень удобно, когда один из основателей работает в администрации. Кем?