перечислили, верно лишь одно: да, возмездие палачам у нас сейчас стоит на предпоследнем месте.

— А на последнем?

— Вязание на спицах.

— М-м…

— Не делайте такое лицо и выслушайте то, что я скажу. Да, еще весной мы пошли бы с вами, мы мстили бы, и лучшей цели не было бы для нас — лучшей цели и лучшей судьбы. Но — появилась иная, и ваши цели, и наши, те, которые были прежде, — заслонила. Мы увидели вдруг… простите… — она смяла сигарету. — Я вдруг заволновалась, вот как… эта цель… Эта святая цель — независимость родины, независимость Грузии, и сейчас она стала достижимой, да… И вдруг — вы, братья, но как же вы можете помешать! Сейчас, сейчас — я все объясню. Весь Рейх трещит по швам, и он развалится, клянусь, если все будет идти так, как идет сегодня… война в Африке — тому доказательство… Что было в позапрошлом году в Кахетии, невозможно сегодня, солдаты не станут стрелять, и офицеры не отдадут таких приказов, но и народ не поднимется еще раз — на такое… нужна пауза, нужен еще год бессилия Берлина!.. И все — тогда — свобода. Но если четверо договорятся, Рейх устоит, потому что развал его опасен и невыгоден даже врагам. Фон Вайль и Толстой секретно сговорились образовать союз, стереть границы — так будет разрешен неразрешимый, казалось, русский вопрос, — и уцелеет Рейх. Но мало кто из собственных же партий поддерживает и Толстого, и фон Вайля, и если мы устраним обоих, события пойдут естественным путем, Россия выйдет из состава Рейха — клянусь, тогда Берлину будет не дотянуться до маленькой Грузии! И в этом случае — разве только Грузия сможет обрести свободу? О, нет — все, кто достоин.

И ваша Польша, Игорь…

— Да, наша Польша…

Неслышно ступая, подошел Ганс и поставил на стол чашечки с дымящимся кофе и блюдо с пирожными. Я взглянул на пирожные: четыре меренги и четыре шоколадных эклера. Впрочем, я и так чувствовал, что террористы настоящие.

— Спасибо, Ганс, — сказал я. — А нельзя еще какой-нибудь воды? — Это значило, что мое мнение не противоречит результатам проверки.

— Значит, вы хотите перевернуть мир — и вот обнаружили точку опоры? — спросил я.

— Да, — улыбнулась княжна.

— Достойная цель… Ну, что же… Я еще не готов дать вам ответ, кого именно вы в нас встретили: союзников или нейтралов. Но не противников — это точно. Мы проанализируем ситуацию, посоветуемся… Назначайте время и место, где мы сможем дать вам ответ. Гарантирую, что в течение суток мы будем воздерживаться от акций. Дальше — будет видно.

— Хорошо. Место встречи — ресторан «Алазани». Время: четыре часа дня. Вы будете в этом же составе?

— Скорее, я буду с девушкой. Вахтанг, ты не в обиде?

— Мое дело солдатское, — сказал Вахтанг и улыбнулся княжне.

Днем телефон Феликса не отвечал, а сейчас был занят. Я подключил свой маленький раухер к телефонной сети и заставил его постоянно набирать этот номер, а сам пока занялся просмотром дополнительных материалов по «Пятому марта», которые сегодня достал из тайника Венерт. Я смотрел на снимки и злился. Передача информации — самое тонкое место, поэтому мы стараемся работать максимально автономно. Две трети провалов происходят именно на передаче материалов и информации. И вот база идет на этот риск — и для чего? Чтобы я полюбовался на сцену расстрела генерал-губернатора Египта и его семьи? Четыре снимка, сделанные, кажется, с экрана телевизора — там весь парк был утыкан телекамерами (и что это Дало?) — и обработанные на раухере. Четкость изображения изумительная… Вот генерал- губернатор под руку с супругой, девочка рядом с матерью, мальчик шагах в трех впереди, а сзади — две тени бегущих людей, только тени, самих фигур не видно. Второй снимок: семейство в той же позиции, а теней уже четыре, две сзади и две слева, видны стволы какого-то оружия. Третий: генерал лежит, скорчившись, женщина падает на него, раскинув руки, девочка закрывает лицо ладонями, мальчик бежит, оглядываясь на бегу. Четвертый: все лежат, только мальчик стоит на коленях, к нему подходят двое с автоматами, еще двое стреляют в лежащих. Все. Новой информации нет. Я присмотрелся к террористам: мешковатые комбинезоны, скрывающие все особенности фигур, не понять даже, мужчина или женщина перед тобой; шапочки-маски с затянутыми черной кисеей окошечками для глаз. Оружие: «шмайссер» образца семьдесят восьмого года, калибр шесть с половиной, дульная энергия всего сорок килограммометров, зато — тридцать выстрелов в секунду и магазин на сто сорок патронов; весьма популярен у бойцов спецподразделений; в армии применения не нашел…

Мой аппарат отзвонил: на том конце провода сняли трубку. Оказалась баба Катя.

Нет, Феликса Ефимовича нет и сегодня не будет. Что-нибудь передать? Спасибо, ничего.

Стукнули в дверь, я отозвался. Вошел Кучеренко.

— Ну что, пойдем?

— Уже?

— Да, все готово.

Мы прошли через пустой магазинчик и поднялись наверх. У входа стоял «волгарь» образца пятьдесят шестого года, но с новенькой фанерной будкой, обрызганной веселенькой светло-зеленой краской. Будка была сплошь облеплена эмблемами «ЮП».

За рулем сидел Венерт. Мы с Сережей залезли в будку.

Весь пол занимала огромная карта Москвы. Цветными линиями были отмечены маршруты трех автомобилей, в которые Сережа вставил передатчики: машины Иосифа, машины княжны и машины, на которой на помощь Иосифу приехали два боевика — одному из них Командор сломал руку и потом долго извинялся: но мы же приняли вас за агентов гепо, вы так странно себя вели… Итак, пока княжна и Иосиф вели с нами переговоры, их машины не стояли на месте: съездили к трем вокзалам, не очень ясно, к какому именно, система давала точность до нескольких десятков метров, — затем к «Алазани» на Пятницкую, потом одна из машин вернулась на Бронную, где подобрала княжну и Иосифа, а вторая ушла в Лосиноостровский парк и долго стояла в ничем не примечательном месте. Третья машина тем временем смоталась в Мытищи, развернулась там, не теряя ни минуты, и направилась тоже в Лосиный Остров, соединилась со второй, и они вместе совершили три ездки между некими пунктами А и Б; на карте в этих местах ничего не было. Потом машина за номером два вернулась к «Алазани», а та, которая побывала в Мытищах, пошла к Киевскому вокзалу, простояла полтора часа и тоже вернулась в район «Алазани». Наконец, машина, взявшая княжну и Иосифа, отправилась в Лефортово, минут десять простояла на набережной напротив парка и тоже, как и предыдущие, стала на стоянку гостиничного комплекса на Пятницкой. И вот уже час все три помеченные машины стоят неподвижно…

— Видимо, где-то тут у них штаб, — сказал я. — Это ясно. Но вот эти челночные рейсы… — я ткнул пальцем в Лосиный остров.

— Я думаю, выгружали что-то из грузовика и свозили в тайник, — предположил Кучеренко. — Надо будет смотаться и посмотреть.

— Сейчас важнее не спугнуть, — сказал я. — А вот кого они встречали…

— Или провожали. Или сдавали что-нибудь в камеру хранения.

— Хорошая мысль. Ладно. Надо посмотреть, что там у «Алазани». Сходишь?

— А как же.

— Только без малейшего напряга. Просто посмотреть.

— Хорошо, Пан. И что?

— Ничего. Завтра решим. — Хорошее задание.

— Угм. Конечно, если найдешь место, чтобы поставить «волгаря»…

— Так бы сразу и говорил.