Парень такого вопроса явно не ожидал, потому что чуть было не подавился очередным глотком. Затем он медленно поднял глаза на возвышающуюся перед ним Анжелику, хмыкнул и сказал:

– А где тут дамы?

– Хам, – огрызнулась Анжелика. – Перед тобой стоит дама.

– Это ты, что ли? – явно не поверил «пивохлеб».

– Я, – все с тем же надменным видом кивнула женщина.

– Так ты же не старая, – заметил парень.

– А разве я должна быть старой, чтобы мужчина уступил мне место в автобусе? – совершенно искренне удивилась Анжелика.

– Ну да, – пожал плечами невоспитанный пассажир. – Была бы ты старой хрычовкой да еще с клюкой, тогда уступил бы тебе место.

– Сам ты старый хрыч, – донеслось с другого конца салона.

Все немедленно обернулись туда и увидели седенькую бабусю, которая опиралась ладонями и подбородком на деревянную палку.

– Вот сейчас как встану и как дам тебе по голове этой самой клюкой... Больно, – немного подумав, добавила она.

Федя понял, что обстановка начинает накаляться, а потому нужно было срочно принимать какие-то меры. Ганга, впрочем, как и Леха, прекрасно понимал, что ни Анжелику, ни «пивохлеба», ни бабусю переубедить в личных мнениях никак не удастся, а потому нужно искать того, кто согласится уступить жене Мочилова место.

Ганга поискал глазами и увидел по левую сторону от себя двух мальчишек лет восьми-девяти, которые занимали два сидячих места и с интересом наблюдали за разворачивающимся в автобусе скандалом. «Ага, вот их-то я и попрошу уступить местечко», – радостно подумал Федя и, держась за поручни, бросился к ребятишкам.

– Мальчики, уступите тете место, – как можно вежливее попросил он.

– Не уступим, – в один голос откликнулись ребята.

– Почему? – удивился Ганга.

– Потому что, кто не успел, тот опоздал, – выдал один из детей.

– Вот поколение-то растет, – запричитала оскорбленная «пивохлебом» бабуля. – Места не уступят, руку не подадут, да еще и хрычовками обзываются, – бросила она ненавистный взгляд на парня с пивом. А ты, черненький, не переживай, у нас в стране все такие, – это она уже обращалась к Ганге.

Федя, услышав это, только вздохнул и безнадежно махнул рукой, подумав, что разговаривать тут с кем- либо совершенно бесполезно.

Леха в это время пробрался к Анжелике и, схватив ее за руку, потащил к выходу.

– Отпустите, отпустите меня сейчас же, – возмущалась женщина.

– На улице отпущу, – бросил через плечо Леха, продолжая волочить упирающуюся ногами и руками Анжелику.

– Я не хочу на улицу, – возмутилась та.

– Зато я хочу, – оставался непреклонен Пешкодралов.

Леха дотащил бунтарку до дверей и ждал несколько секунд, пока они не открылись, продолжая силой удерживать возле себя женщину. Наконец водитель открыл на остановке двери, и Пешкодралов вместе с Анжеликой буквально вывалился из автобуса.

– Извините, граждане, служба, – проговорил Федя, тоже направляясь к открытым дверям. – А вам всем я бы посоветовал подумать над собственным поведением на досуге.

– Ха, негр, а все туда же, воспитывать, – донеслось ему вслед.

Федя не стал обращать внимания на эту оскорбительную реплику, а только молча вылез из салона.

– Нам же еще два квартала идти, – возмущалась Анжелика, руку которой Леха уже отпустил и теперь смотрел, как женщина брезгливо отряхивается.

– Ничего, дойдем, – заверил он. – Да, и вот еще что. Еще одна выходка с вашей стороны, и я потащу вас до магазина, перекинув через плечо.

– Это как мешок, что ли?... – хмыкнул Федя.

– Вот именно, – довольно хмыкнул Пешкодралов.

На этот раз Анжелика, увидев решительно настроенные лица курсантов, решила больше не препираться, а молча покориться судьбе. Тяжело вздохнув, она поплелась впереди Феди и Лехи, то и дело с опаской оборачиваясь назад, а иногда и прибавляя шаг. Вот так они и шли до самого магазина.

Парфюмерный магазин «Красотка» в Зюзюкинске пользовался огромной популярностью у женской части населения города. И тому были свои причины. Во-первых, «Красотка» числился единственным парфюмерным магазином в городе. Во-вторых, ассортимент товаров был здесь настолько широким, что любая жительница города от семи до девяносто семи лет могла найти здесь что-то для себя. Помимо косметики и парфюма, в «Красотке» продавались иголки, булавки, колготки и много еще такого, без чего ни одна женщина просто не представляет своего существования. Неудивительно, что в этом магазине все время не было отбоя от покупательниц или покупателей, которые приходили за подарками для своих любимых женщин. Возле входа висела красочная вывеска «Косметика от лучших производителей в мире. Цены самые низкие в городе».

– Интересно, как цены могут быть самыми низкими в городе, если косметика от лучших, так сказать, производителей в мире продается только в этом месте? – недоуменно обратился Леха к Феде.

Федя был городским жителем, а потому прекрасно понимал, как такое может быть. Но он не стал вдаваться в подробности, а только пожал плечами и произнес:

– Рекламный трюк. Сейчас все так делают, – и, открыв дверь магазина, первым вошел внутрь, не пропуская на этот раз вперед Анжелику, дабы не вызвать к себе придирок со стороны Пешкодралова.

В магазине было светло и прохладно. В воздухе витало множество ароматов, которые исходили от многочисленных витрин с духами, одеколонами, помадами.

– Ну и вонь, хоть топор вешай, – недовольно сморщился Леха. – У нас в деревне даже от продавщицы тети Поли и то лучше пахнет, а уж она-то всякие там духи сильно любит.

– Какой невежа, – попробовала снова подать голос Анжелика, но, увидев не обещающий ничего хорошего взгляд Пешкодралова, тут же замолчала. Однако ее женская гордость оказалась настолько сильно задетой, что, не прошло и десяти секунд, как она вновь подала голос: – И вообще, почему это вы, сопливые курсанты, все время затыкаете мне рот и...

– Итак, приступим к делу, – скомандовал Федя, тем самым на корню задавив возможность новой перепалки между Лешкой и Анжеликой. – Где этот ваш Лесик?

– Он не в этом отделе, а в следующем, – объяснила женщина.

Федя молча прошел в следующий отдел, где торговали бижутерией. Анжелика и Пешкодралов последовали за ним.

За прилавком стояли два продавца, мужчина и женщина. На женщину курсанты не обратили никакого внимания, а вот мужчина их заинтересовал. И произошло это не потому, что продавец был возможным кандидатом в преступники, а потому что уж слишком у него был необычный вид. В носу его торчало маленькое колечко, на одном ухе примостилось по меньшей мере пять сережек, а на другом – три, в каждой из бровей тоже торчало по маленькой сережке.

– Вот это да! – восхищенно выдохнул Пешкодралов. – Такого дырявого чуда я еще никогда не видел.

– Это не дырки, это пирсинг, – едва сдерживаясь, процедила Анжелика. – Лесик всегда следовал самым новым веяниям моды не то что вы, грубые мужланы.

– Ага, значит, это Лесик... Постойте, а как его на самом деле зовут? Ведь не могу же я обращаться к нему этим глупым именем, – спохватился Федя.

– Его зовут Леонид Петрович Стрельников, – отчеканила госпожа Мочилова.

Федя решительно направился к прилавку, дождался, пока Лесик не обслужит очередного покупателя, а потом обратился к нему с вопросом:

– Это вы Леонид Петрович Стрельников?

– Да, я, а в чем дело? – недоуменно вскинул продырявленные брови бывший любовник Анжелики.