откровенная реакция последовала со стороны седого мужчины на ее слова. Не очень-то жители Митрофановки жалуют, судя по всему, частных детективов.

– Кто? – донесся до нее из стоящего за забором дома женский голос.

– Откройте, милиция! – громко крикнула Юлька, стараясь, чтобы голос звучал построже.

– Господи! – услышала она испуганный возглас. – Опять Славка что-то натворил!

На этот раз Юля, уже знакомая с гостеприимством митрофановских обитателей, едва открылась дверь в воротах, сразу же сделала шаг вперед, заставив открывшую ей пожилую женщину слегка отступить.

– Старший следователь Юлия Ельцова, – строго сказала она. – Мне нужно задать вам несколько вопросов.

– Проходите! – засуетилась женщина. – Погодите, я собаку уберу.

Юлька заметила в глубине двора, возле двери в дом, внимательно наблюдающую за ней здоровенную псину, готовую наброситься на непрошеную гостью по первому слову хозяйки. Женщина взяла собаку за ошейник, к которому была привязана металлическая цепь из крупных звеньев, и, оттащив от двери в дом, затолкала в конуру.

– Проходите, пока я ее держу! – крикнула женщина Юльке.

С опаской поглядывая на женщину, которая с трудом сдерживала в конуре молча рвущуюся наружу собаку, Юлька бочком вдоль стены дома проскользнула к двери и юркнула внутрь. И тут же услышала, как резко зазвенела цепь и раздался сердитый голос женщины:

– На место! Вот я тебя!

Собака обиженно гавкнула. Дверь отворилась, и следом за Юлькой в прихожую вошла хозяйка.

– Славки-то самого нет сейчас, – жалобным тоном сказала она. – Я ему, ироду, с утра говорю – хоть бы что-нибудь помог, скотина! Воды натаскать надо, отец баню топить вечером будет. В магазин сходить, огород зарос весь. Ему ничего не надо! Мать из сил выбилась, а ему и хорошо! Только рукой махнул – и на улицу. И днем, и ночью пропадает, совсем от рук отбился. Не знаю, что и делать?! Хоть бы вы помогли...

– Славка – это кто? – вынуждена была спросить Юля. – Внук ваш?

– Сын! – воскликнула женщина. – Пятнадцать лет балбесу, а ему все лишь бы подраться и чужой велосипед украсть! Через день домой на новом велосипеде приезжает. Я замучалась по соседям ходить, спрашивать, не пропал ли у кого? Все ж знают, что это Славка велики ворует.

– Со Славкой разберемся! – пообещала Юля. – Вызовем повесткой, поговорим. Если не одумается, оформим в колонию...

– Ну уж нет! – выставила вперед обтянутую линялым ситцем грудь женщина. – В колонию не отдам! Там у него совсем мозги свихнутся. Где это видано – с таких лет по тюрьмам! Дитя ж еще совсем!

– Не кричите, женщина! – поморщилась Юлька. – Не хотите в колонию, не надо! Разбирайтесь сами со своим Славкой. Но если кто-то из владельцев пропавших велосипедов заявление напишет и Славку вашего опознает – ему не меньше года дадут. И в ту же самую колонию загремит... У меня сейчас еще одно дело по вашему микрорайону. Недавно соседку вашу убили, Леонору Ивановну Антошину. Вы должны ответить на мои вопросы, чтобы помочь следствию...

– Да-да! – запричитала женщина. – Ужас! Просто ужас! Своими глазами видела! Обгорела вся так, что не узнать! Я– то сразу ее признала – смотрю – Леонора Ивановна! И кольцо ее на пальце, мне в морге показали. Я это кольцо вспомнила, видела у нее.

– Подождите, – перебила ее Юлька. – Давайте по порядку. Вы еще раз расскажете все с самого начала – когда узнали о ее смерти, что было потом... И назовите свое имя, пожалуйста.

– Наталья Сергеевна! – представилась женщина. – Баба Наташа по-здешнему. Прозвали бабой Наташей, я и не обижаюсь, хотя я молодая еще, пятидесяти нет. А-а, по мне как ни назови... – Она махнула рукой. – Да что ж мы у порога-то стоим?! Проходите в комнату, я чайку сейчас!

– Не надо чай! – остановила ее Юлька. – Давайте просто поговорим. Что вы делали в тот день, когда была убита ваша соседка? Где находились?

Баба Наташа махнула на Юльку рукой.

– Дома! Где ж мне еще находиться! Только убили-то ее, может быть, и раньше, а гараж уже потом подожгли. Мы с женщинами обсуждали, многие говорят, что скорее всего она там не один день пролежала. Уж больно труп изуродованный был! Я так думаю, что он ее бил сначала смертным боем несколько дней, а потом уж, когда забил до смерти, решил спалить вместе с гаражем.

– Кто ее бил? – удивилась Юля. – Вы что, знаете убийцу?

– Дак все знают! – в свою очередь удивилась баба Наташа. – Зятек ее и порешил, Георгий!

– Наталья Сергеевна! – строго произнесла Юлька, которой неприятно было слушать эту «народную» версию убийства. – Говорите только о том, что видели сами. И не надо пересказывать слова других людей. Мы опросим их сами.

– Что видела? – переспросила баба Наташа. – Так я ж саму Леонору-то и видела. Специально в морг ездила, чтобы посмотеть. Это ж сплошной ужас, я так вам скажу! Лицо все разбитое, обугленное, кожа на голове прогорела до кости, череп видно. Я несколько дней спать боялась, снилась мне страсть эта.

– Стоп! – остановила ее Юля, поняв, что так ничего не узнает, кроме тех сплетен, которые передают друг дружке соседки. – Сделаем так. Я буду задавать конкретные вопросы, а вы отвечайте. Хорошо?

Наталья Сергеевна кивнула в знак согласия. Как только Юлька перестала говорить про ее сына Славку, который, судя по всему, был основной головной болью этой женщины, она успокоилась и оживилась. Говорила о смерти соседки даже с некоторым удовольствием.

– Семья Антошиной состояла из трех человек? – спросила Юля.

– Из трех! – кивнула женщина. – Только их Антошиными-то и не назовешь. У каждого своя фамилия! Леонора, значит, Антошина, дочка ее, Ленка – Федурко, а зять – Милявский. Все как-то не по-человечески... Как чужие люди, ей-богу! Жили вместе, а фамилии – разные!

«Действительно! – подумала Юля. – Странно. А может быть, права эта баба Наташа – чужие они друг для друга люди?»

– Значит, дочь Леоноры Ивановны Елена носит фамилию и не матери, и не мужа? – решила уточнить Юлька. – Тогда – чью же?

– Папани своего, Сашки! – оживилась Наталья Сергеевна. – У него и была фамилия Федурко! Ленка его фамилию почему-то и вписала себе в паспорт.

– Ее отец давно не живет со своей семьей? – спросила Юля.

– У-у! Давненько! – махнула рукой женщина. – Считай, как родилась Ленка, так и умотал он.

– Куда умотал? – уточнила Юля.

– В тюрьму сначала, – вздохнула Наталья Сергеевна. – Год отсидел по пьяной драке. Пришел, а Леонора ему – от ворот поворот, не нужен, говорит! Толку от тебя, говорит, в семье никакого – денег не зарабатываешь, а пропиваешь только. Обойдусь, говорит, без тебя. А если зачешется у меня где, так найдется, кому почесать, вам, кобелям, только свистни!..

– И он ушел? – спросила Юля. – Больше он не пытался вернуться в семью?

Наталья Сергеевна покачала головой.

– Нет! – сказала она. – Больше его не видели у нас здесь. Ни разу не приходил. Хотя Леонора-то с ним так и не развелась, сама говорила, что не захотела по судам мотаться. Да и к чему, говорит? Что есть штамп в паспорте, что нет, один черт, жить с ним не буду. А сам-то Сашка в Аксакове, он, говорят, на рынке подрабатывает, там же и ночует... Мой как-то рассказывал, что видел его недавно, мясо с машины он на склад таскал, грузчиком, наверное, работает...

– А здесь он не появлялся в последнее время? – спросила Юля. – Никто из соседей его не видел?

– Да может, и видел кто из молодых, – пожала плечами Наталья Сергеевна. – Да разве они его признают? Сколько лет-то уже прошло. А я не видела, врать не буду.

– Скажите, а все эти годы после того, как они расстались с мужем, Леонора Ивановна жила одна? – спросила Юля. – Или у нее был кто-то?

Женщина покачала головой:

– Никого! Я ж ей, помнится, говорила: что ж ты одна-то сохнешь? Завела бы себе хоть какого мужика! Справная же баба, в соку! А она – наотрез! Я, говорит, уже пожила с мужем – нахлебалась досыта! Так нахлебалась, что желалка заросла! Пошли они все... И матом, и матом! Сильно она мужиков не уважала. И