поступим. Скажешь, чего еще тебе хочется, и я завтра же обращусь к мастерам.

– Чудесно. – Ее глаза заплясали. – А роспись они сделают? Мне подошли бы кони, несущиеся сквозь облака.

– Все, что пожелаешь, – пообещал он, проводя пальцем по ее смуглой щеке. – Удачи тебе, Тиштри. Береги себя.

Теперь настал ее черед рассмеяться.

– Ты слишком добр ко мне, господин. – Подарив ему шаловливый взгляд, Тиштри прыгнула в колесницу и обмотала поводья вокруг талии. – Мне надо их разогреть. – Чтобы не показаться грубой, она добавила: – Ты в новой тунике. Она ведь не персидская, верно?

– Мне привезли ее из Индии. Она хороша тем что в ней прохладно.

– Если ты ищешь прохлады, то почему всегда ходишь в черном? – Она не ждала ответа, и его не последовало. Взмах руки – и лошади проворно снялись с места, еще взмах – и Тиштри скрылась из глаз свернув на тренировочную дорожку.

Покачав головой, Сен-Жермен вновь нырнул в недра огромной чаши цирка. Он миновал группу чернокожих карликов с метательными ножами и копьями, за ними в тесных, зловонных камерах томились пленники-иудеи – их собирались бросить на растерзание львам. Один из тоннелей привел его к центральному коридору, там перекусывали двое рабов в золотистых туниках и с позолоченными лавровыми венками на головах. Им предстояло вручать дары победителям, и до их выхода было довольно- таки далеко. Еще через пятьдесят шагов какой-то тощенький зверовод сердито кричал на белого носорога – тот не давал себя оседлать.

Наконец, Сен-Жермен отыскал нужную лестницу, и, щурясь, снова вступил в мир зрителей. Там стоял неумолчный гул, напоминавший гудение пчелиного роя, время от времени перебивавшийся криками и проклятиями. В мраморных ложах обедали, рабы подавали патрициям фрукты и приготовленную дома еду, чернь обслуживали разносчики, громко расхваливая свой товар. Воду уже спустили, и на подсыхавшем, ослепительно белом от солнца песке галльская кавалерия рубила маленький отряд храбрых дакийцев, пускавших в нападающих стрелы.

Сен-Жермен приблизился к своей ложе, там его ждал Аумтехотеп, в веселом сиянии жаркого дня смотревшийся особенно мрачно. Они уже обменялись кивками, как вдруг из тени высокой перегородки выступил очень красивый молодой человек, шею которого облегал золотой, инкрустированный драгоценными камнями ошейник.

– Нерон был бы счастлив с тобой повидаться,- сказал раб, облекая приказ цезаря в форму вежливой просьбы.

– Прямо сейчас? – спросил Сен-Жермен, чувствуя, как по спине его побежал холодок.

– Разумеется. Я покажу дорогу.

– Благодарю.- Сен-Жермен распрекрасно добрался бы до императорской ложи и сам, однако отказываться от услуг настойчивого раба было бессмыслено- Ты не позволишь мне объяснить моему человеку, куда я ухожу? – Он хотел дать понять юноше, что его отрывают от трапезы.

– Я сам чуть позже вернусь сюда и все ему объясню.- Юноша одарил бестолкового чужеземца улыбкой и пошел по проходу, примыкавшему к ложам знати.

Там толпились рабы с корзинами, набитыми снедью и прогуливались уже отобедавшие господа, но перед императорским рабом все расступались. Войдя в тщательно охраняемый коридорчик, заканчивающийся пятью крутыми ступеньками, юноша отступил в сторону и поклонился. Это был добрый знак, но Сен-Жермен все равно чувствовал себя неуютно.

Нерон слизывал с пальцев остатки фруктового соуса, возлежа за обеденным столиком. Его бледное лицо на мгновение исказилось, потом император узнал гостя и с улыбкой указал ему на кушетку возле себя.

– Ракоци Сен-Жермен Франциск,- с удовольствием произнес он, делая вид, что приятно ошеломлен.- Человек с весьма впечатляющим именем. На твоем языке оно означает «святость свободы», не так ли?

– Скорее «освобожденный богом»,- непринужденно ответствовал Сен- Жермен, оглядывая присутствующих.

– Позволь представить тебе мое окружение,- промолвил Нерон.- Ну, с Юстом Силием, а также с Адаменедесом, который войдет в судейский состав предстоящей Олимпиады, ты, полагаю, знаком, равно как и с моей драгоценной супругой. А вот Эней Савиниан – поэт, только что прибывший из Тревильо,- пожалуй, тебе не известен. Далее ты можешь лицезреть Плацида Реггиана – его компаньона, префекта преторианцев Нимфидия Сабина и трибуна Виридия Фонди. Все мы с нетерпением ожидаем, когда твоя изумительная армянка продемонстрирует свое мастерство. Тиридат был просто потрясен ее выступлением.

Сен-Жермен кланялся каждому из присутствующих, стараясь не выдать своего беспокойства. Зачем Нерон его пригласил? Ему нужно что-то от Тиштри? Или от него самого? Он знал, что Нерон имеет привычку заниматься своеобразным вымогательством, начиная неуемно расхваливать что- то и тем самым понуждая владельца заинтересовавшей его вещи делать ему подарок. Благосклонность порфироносца, конечно, многое значила, но Сен-Жермен счел за лучшее промолчать. Будь, что будет, но Тиштри останется с ним.

– Ты видел прошлые игры? – спросил Нерон, поворачиваясь к столу.- Угощайся. Особенно хорош гусь, языки жаворонков также неплохи.

– Благодарю тебя, но обычаи моего народа не поощряют публичные трапезы.- Сен-Жермен был рад, что его кушетка располагалась в тени, ибо скифские сапоги под палящими солнечными лучами могли доставить ему немало мучений.

Император расхохотался, его хохот сопроводило подобострастное хихиканье окружающих.

– Ох, чужеземцы, до чего же вы эксцентричны,- выдохнул он, утирая глаза краем тоги. Тушь, их оттенявшая, оставила на полотне грязные пятна.

– Ты говорил об играх,- рискнул напомнить ему Сен-Жермен, опираясь на локоть.

– Ах да, об одной восхитительной шутке. Весь цирк бушевал.- Нерон весело фыркнул.- Один ювелир долгое время занимался мошенничеством, изменяя достоинство попадавших в его руки монет. Воровство обнаружили, бедный дурень ожидал наказания. Его вытолкнули на арену, где уже стояла огромная клетка, со всех сторон закрытая полотном. Рабы привязали к дверце клетки веревку и убежали с другим концом ее за барьер.- Нерон потянулся к большому серебряному кубку, отделанному жемчугами, и жадно хлебнул из него.- Плут был уверен, что его сейчас растерзают, и едва стоял на ногах. Наконец распорядитель дал знак, веревку дернули, дверца открылась, все в ужасе замерли, ожидая, что на песок выскочит тигр. А из клетки вышел цыпленок. Преступник рухнул на землю, а распорядитель во всеуслышание напомнил ему, что одно мошенничество стоит другого.

Разразившийся вокруг хохот на этот раз был вполне искренним, Сен-Жермен также позволил себе рассмеяться.

– Весьма остроумно,- сказал он.

– И очень уместно,- согласился Нерон.- Но ты здесь не для того, чтобы выслушивать анекдоты. Я хочу удостоить награды твою рабыню, а заодно оказать почтение и тебе.

– Почтение? – поднял бровь Сен-Жермен, спрашивая себя, в чем тут ловушка.- Я не совершил ничего выдающегося.

– Позволь об этом судить мне,- отозвался Нерон и огляделся, ожидая поддержки. К его удивлению присутствующие молчали.

Юст откашлялся и, не глядя на Сен-Жермена, сказал:

– Позволь возразить тебе, цезарь! Не слишком патриотично отличать чужеземцев, в то время как многие достойные римляне остаются в тени. Все здесь собравшиеся вместе с тысячами других радетелей своей великой отчизны удручены твоим намерением отправиться в Грецию, не задевай же их чувств.