тебя.

– Что вы хотите этим сказать? – снова насторожился Петров. – Кто изъял?

– Этого я тебе не могу сообщить, – ответил Полунин. – Скажу лишь только, что этот человек хотел помочь мне. И собирался изъять данный документ у тебя, подложив тебе свою фальшивую копию данного договора. Но каково же было его удивление, когда он, проделав это, обнаружил, что твой, так называемый подлинник, таковым не является.

В комнате воцарилась тягостная тишина. Полунин пристально смотрел на Петрова. Тот в свою очередь с задумчивым видом вертел в руках договор.

– А теперь вопрос, Алексей. Где подлинный договор? Куда ты его спрятал?

– Я не понимаю, о чем вы говорите, и не собираюсь отвечать на ваши вопросы, – скороговоркой ответил Петров.

– Брось, Алексей, – устало произнес Полунин. – Мы здесь не в ментовке на следствии. Я могу применить к тебе и нестандартные меры воздействия, чтобы узнать правду. Но я этого делать не хочу и не буду. Потому что уверен, нам удастся договориться.

– О чем вы хотите со мной договариваться? – спросил Петров, в глазах которого снова затаился испуг.

– О том, что ты в этой борьбе выступишь против Сатарова, на моей стороне.

– Да вы что, с ума сошли! – заорал Петров. – На какой вашей стороне! Вы никто! Вы человек, находящийся в розыске, у которого не осталось ни сторонников, ни друзей. А Сатаров контролирует не только компанию, но и почти весь город. Выступить на вашей стороне – это значит совершить самоубийство.

– Не спеши с выводами, Алексей. Ты еще не все знаешь. Тебе уже, наверное, сообщили, что в городе скоро появится контрольная комиссия из Москвы, с проверкой деятельности компании «Аркада».

– Ну и что, – огрызнулся Алексей. – Мало их, что ли, было, этих комиссий. С деньгами, которыми ворочает Сатаров, можно купить любую из них.

– Не все можно купить деньгами, – парировал Полунин. – Кое-что придется покупать за акции предприятия. Например, свою свободу и безопасность. А безопасность и свобода Сатарова будет стоить очень дорого. Боюсь, как бы ему не пришлось отдать за это всю компанию.

Петров слушал Полунина, нахмурившись. Он вдруг почувствовал, что Полунин, скорее всего, не лукавит. И, похоже, у Сатарова скоро действительно начнутся нелегкие времена.

И тут его как будто озарило:

– Я догадался, что это за человек, который собирался подменить документы. Это мог сделать только Веселовский!

– Я оставлю это высказывание без комментариев, – ответил Полунин, пожав плечами. – Выводы делай сам.

А выводы для Петрова лежали на поверхности – если такой человек, как Веселовский, вдруг переметнулся на сторону противника Сатарова, значит, у того действительно не все ладно.

– К тому же у тебя нет выбора, – снова прервал размышления Петрова Владимир. – Даже если ты откажешься сотрудничать с московской следственной бригадой, то в стан Сатарова тебе вряд ли удастся вернуться. Олег не прощает предательства. И ты и я знаем, что Сатаров очень подозрительный человек. Если ты тайно собирал компромат против него, значит, твоей участи не позавидуешь. А уж я сделаю все возможное, чтобы Сатаров об этом узнал, и Веселовский поможет мне в этом.

Петров молчал, не в силах что-либо возразить. Он вдруг понял, что благополучию его пришел конец. И теперь он должен был сделать выбор – между плохим и более худшим.

Вопрос был только в том, что является худшим – выступить за Сатарова или против него.

– Так где находится компромат, который ты припрятал? – тихо спросил Полунин, заглянув Петрову прямо в глаза.

Тот в ответ покачал головой и сказал упавшим голосом:

– Я не могу сейчас принять решение. Мне нужно время, чтобы подумать.

Полунин снова усмехнулся.

– Вот еще одно преимущество пленника: есть время подумать. В таком случае ты останешься здесь. Можешь думать сколько хочешь, а заодно анализировать получаемую информацию. Источник информации у тебя есть, – при этих словах Полунин кивнул на стоящий в углу комнаты телевизор. – Поверь мне, в ближайшее время в новостях будет много интересных сообщений...

В пригороде Полунин снял частный дом, который временно стал его резиденцией. Именно в подвале этого дома и содержался плененный Алексей Петров.

На следующий день поздно вечером, когда стемнело и по улице, на которой стоял дом, можно было проехать лишь с включенными фарами, около него остановилась белая «Волга». Из машины вылез Бахметьев и направился в дом.

После условного стука дверь ему открыл Николай и проводил в горницу, где на диване перед телевизором сидел Полунин.

– Что-то новостей особых нет, – сказал Владимир вместо приветствия, поднимаясь навстречу Бахметьеву.

Майор пожал протянутую руку и, усевшись рядом с ним на диван, ответил:

– Не переживайте, Владимир Иванович. Если бы о визите следственной бригады узнавали заранее по телевизору, цена ее работы гроша ломаного не стоила бы. Думаю, что они приедут через пару дней. А пока расскажите, как у вас дела с вашим подопечным.

– Парень думает, – усмехнувшись, ответил Полунин. – Если говорить откровенно, то ему есть над чем поразмышлять. На его месте я бы тоже все продумал, прежде чем делать выбор. Даже я не уверен в конечных результатах того, чем занимаюсь.

– Интересно услышать это от вас именно сейчас, – в свою очередь улыбнулся Бахметьев. – Ведь мы же уже почти на финишной прямой. Почему вы вдруг засомневались?

– Я, Николай Иванович, сомневаюсь всегда, это свойство моего характера. Оно не раз отравляло мне жизнь, но при этом, как правило, способствовало ее продлению.

– Какие же сомнения будоражат вашу душу сейчас? – спросил Бахметьев.

– Я не хочу, чтобы наша, как вы изволили заметить, финишная прямая превратилась в кривую, которая выведет нас хер знает куда.

Бахметьев громко рассмеялся.

– Я ценю ваш юмор, Владимир Иванович. И еще больше ценю ваши упорство и целеустремленность. Но, по-моему, зря вы переживаете. Все идет по плану. Если вы выполните все взятые на себя обязательства и доведете дело до конца, мы, в свою очередь, тоже вас не подведем.

– Свои обязательства я давно уже выполняю. Неплохо бы и вам, Николай Иванович, сдвинуться в этом направлении. Уголовное дело против меня должно быть прекращено. Это было одним из моих главных условий.

– Это во многом зависит от местной прокуратуры, – ответил Бахметьев. – Наша прокуратура все это время занимала нейтральную, выжидательную позицию. Им явно не нравилось все, что здесь происходило, но решительные действия они предпринимать не решались. Прокурор открывал уголовные дела по факту убийств, но они практически не расследовались. Они и сейчас все еще в подвешенном состоянии. Думаю, что приезд комиссии из Москвы и ее активная работа сдвинут с мертвой точки и саму прокуратуру в нужном нам направлении. Вот на этом этапе мы сможем помочь вам и снимем с вас обвинение... Я говорил недавно с заместителем городского прокурора Воронковым, назначенным на эту должность совсем недавно...

– Я знаю этого человека. Он как раз и вел следствие по делу убийства Самбиста и моей жены.

– Непростой мужик, ерепенистый, – ответил Бахметьев. – Но дело свое знает. И Сатарова явно не поддерживает. Думаю, что он не упустит шанс поучаствовать в громком деле против местной мафии. Однако к вам он пока относится скептически. И намек на вашу реабилитацию он, во всяком случае, горячо не приветствовал. Но и категорически не отверг. Так что надо работать. Будут результаты, будет меняться и ситуация.

– Приятно это слышать, – ответил Полунин. – А каков состав федеральной комиссии?