Ханна Окунь с минуту оставалась в дверях спальни. Затем она резко подошла к Делле Стрит, стоящей с телеграммой в руке, и спросила:

– Что значит эта комедия?

– Что вы имеете в виду? – удивилась Делла.

– Вы прекрасно знаете.

Ханна Окунь схватила Деллу Стрит за левую руку.

– Где ваше обручальное кольцо?

– У ювелира. В ремонте, – холодно ответила Делла. – Хотя вас это не касается.

– Меня многое касается, – ответила Ханна Окунь. – Вы не замужем. Это не ваш ребенок. Это не ваш муж. Я раньше где-то видела его лицо. В какой-то газете или журнале. Что вы здесь затеяли?

– У меня только что умерла мать! – воскликнула Делла Стрит. – Вот телеграмма.

Она показала листок Ханне Окунь, прикрыв большим пальцем место, где значился адрес отправителя.

– Не будем спорить на эту тему, – сказала Ханна Окунь. – Вы обещали мне сорок долларов. Заплатите, и я уйду.

Делла Стрит бросила взгляд на Мейсона.

Адвокат улыбнулся и отрицательно покачал головой.

– И не пытайтесь улизнуть, – воинственно заявила Ханна Окунь, – со мной это у вас не пройдет.

– Что не пройдет? – уточнил Мейсон.

– Лишить меня сорока долларов.

– Никто и не собирается вас их лишать, миссис Окунь. Вы собирались работать здесь всю ночь и хотели, чтобы вам гарантировали, что это работа на всю ночь.

– Я хотела сорок долларов, а не работу на ночь.

– Вы получите сорок долларов, но для того, чтобы их заработать, просидите здесь до утра.

Ханна Окунь, прищурившись, посмотрела на него.

– Вы – адвокат, – узнала она. – Выступаете в суде. Перри Мейсон!

– Совершенно верно, – подтвердил Мейсон. – А теперь расскажите, пожалуйста, как получилось, что вы позволяли Роберту Селкирку играть с настоящим пистолетом, когда оставались с ребенком?

– Так вот что вам нужно! – воскликнула Ханна Окунь.

– Да, именно это, – кивнул адвокат.

Ханна Окунь медленно опустилась на кушетку.

– Я же говорила, что вы здесь ломаете комедию.

– Пусть это будет комедия, если вам от этого легче.

– Я не буду отвечать на ваши вопросы. Я могу просто встать и уйти. У вас нет права допрашивать меня.

– Совершенно с вами согласен. Вас наняли для того, чтобы сидеть здесь до восьми часов утра. За сорок долларов. Если вы сейчас уйдете, то не получите ни цента, но отвечать на мои вопросы вам все равно придется, только уже перед Большим Жюри.

– И какая разница? – не поняла Ханна Окунь.

– К вашему сведению и чтобы между нами не осталось недопонимания, сообщаю вам, что Мервин Селкирк застрелен. В его убийстве обвиняется Норда Эллисон, моя клиентка. Я еще не знаю, что там произошло на самом деле, но пытаюсь в этом разобраться. Я пока не выступаю ни с какими заявлениями, но у меня нет сомнения, что, оставаясь с Робертом, вы разрешали ему играть с настоящим пистолетом двадцать второго калибра, скорее всего, модели «кольт вудсман».

– Вам этого не доказать, – заметила Ханна Окунь.

– Полагаю, как раз наоборот. Если вам есть что скрывать, если вы каким-либо образом связаны с убийством Мервина Селкирка, я советую вам немедленно уходить отсюда и нанимать адвоката, чтобы он представлял ваши интересы. Если же вам нечего скрывать, то я не вижу причин, почему бы вам не поговорить со мной.

– Вы вызвали меня сюда под ложным предлогом.

– Я просил вас приехать сюда. Я хотел побеседовать с вами там, где нам не помешает полиция.

– При чем здесь полиция?

– По-моему, это вполне понятно. Расследованием убийств занимается полиция. На это она тратит деньги налогоплательщиков. Если вам прежде не доводилось встречаться с лейтенантом Трэггом из отдела по раскрытию убийств, то вас ожидают впереди интереснейшие впечатления. Трэгг весьма дотошен, умен, честен и целеустремлен. Рано или поздно вам все равно придется официально рассказать все, что вам известно. Мне вы можете признаться неофициально. Если что-то в вашем рассказе будет звучать неправдоподобно, я укажу вам на это.

– С чего бы это «что-то» должно звучать неправдоподобно?

– Не знаю. Однако по вашему острому нежеланию что-либо обсуждать я могу сделать вывод, что кое- что может быть вменено вам в вину. Если так оно и есть, я советую вам идти и проконсультироваться у адвоката. Но не забывайте, миссис Окунь: в скором времени вы окажетесь на свидетельском месте в суде, и я буду проводить перекрестный допрос. Если сейчас вы откажетесь отвечать, я задам в зале вопрос, почему вы боялись разговаривать со мной.

– Кто это сказал, что я боюсь?

– Я.

– Ничего я не боюсь.

– Тогда почему вы отказываетесь сообщать мне что-либо?

– Я этого не говорила.

– Ну, так решайтесь, наконец!

Несколько минут в комнате стояла тишина, затем Ханна Окунь начала свой рассказ:

– В общем-то, ничего плохого здесь не было. Обычная детская прихоть. Роберт странный мальчик. Обожает вестерны. Мечтает, когда вырастет, стать ковбоем или еще кем-то в этом роде. От оружия просто с ума сходит. Никогда не видела подобного.

– Как получилось, что вы позволили ему играть с настоящим пистолетом? – поинтересовался Мейсон.

– Однажды мне пришлось остаться с Робертом на два дня, когда мистер и миссис Дженнингс куда-то уезжали. Они поручили Роберта мне.

– Вы спали в пустующей спальне на втором этаже?

– Да.

– С окнами на улицу?

– Да.

– Продолжайте, пожалуйста, – попросил Мейсон.

– Я открыла ящик комода, чтобы убрать кое-какие свои вещи, и увидела этот пистолет.

– Какой марки?

– «Кольт вудсман».

– Вы можете определить марку оружия?

– Мой покойный муж владел несколькими тирами. Был одним из лучших стрелков в стране. Он постоянно говорил об оружии.

– Вас он тоже научил стрелять?

– Да, у меня неплохо получалось, – призналась она.

– И что произошло дальше?

– Когда я рассматривала пистолет, вошел Роберт. Он был просто очарован. Попросил меня дать ему подержать оружие в руках.

– И что сделали вы?

– Вынула магазин и увидела, что он полностью заряжен. Я заглянула внутрь, поняла, что в стволе ничего нет, и отдала пустой пистолет Роберту.

– И что дальше?

– Ребенок пришел в страшное возбуждение. Он наблюдал, как я доставала магазин. Он хотел знать, как