– Предъявы, говоришь, какие? – Крытый начал входить в тихое бешенство. Этот нагловатый тип сразу же не понравился ему. – Если я тебе предъявлю, бакланчик, ты утонешь! Ты срешь дома? Нет? А почему ты решил, что у меня дома срать можно? Бери свою кодлу и вали скорее, пока я только разговариваю!

Типчик покосился на пудовый кулак Рублева, заметил синие отметки на пальцах, говорящие о нелегких годах, проведенных «за хозяином», и интуитивно понял, что лучше брать ноги в руки и валить по-быстрому, пока не стало худо.

– Ты чего, мужик? – опять подала надрывный голос девица. – Ты знаешь, с кем, в натуре, базаришь?!

На счастье обдолбанной компашки здоровяк повел себя правильно.

– Заткнись, Киса! Вали вниз!

– Ты чего, Вик?

– Вали, я сказал! Татарин, держи ее! Все, мы уходим, – это уже было сказано для Крытого.

– И забудьте этот подъезд, – добавил вслед Григорий.

Звонить не пришлось, Катя была дома. Она как раз открыла дверь и презрительно посмотрела в спину спускающимся. По ее взгляду Григорий понял, что она знает ребят.

– Чего это ты на них рычишь? – полюбопытствовала девушка, пропуская Григория в квартиру.

– На них не рычать, им жопы бить нужно! – высказал Крытый свое отношение к подросткам.

Рублев сам не раз давил «косяка», особенно на зоне, где житейских удовольствий оставлено законом минимум. На воле смотрящий баловался анашичкой редко, предпочитая для души спиртное. Колоться Рублев никогда не пробовал и не собирался. Да и вообще к наркоте относился с легким презрением.

Его задело не то, что сопляки в столь раннем возрасте курят дурь и ширяются, а то, как нагло они это делают, почти у всего дома на виду, ничего и никого не боясь и не стесняясь! Да еще и огрызаются в ответ!

– Попробуй тронь! Веркин папаня такое устроит! Да и у Барса предок тоже крутой!

– А кто у нас Веркин папаня? – ухмыльнулся Крытый. Ему было, в общем-то, наплевать на молодых наркош, но задел тон племянницы.

– Он депутат какой-то!

– А чего же дочь по подъездам трется?

– А она у него отмороженная – из дома постоянно убегает. Наркоманка.

– Сколько же ей лет?

– Четырнадцать.

– С ума сойти! – невольно вырвалась у Крытого. Он думал, что рыжая девица старше…

Сейчас, вспомнив недавний случай, Григорий задумался.

«Почему получается так? Папа – депутат, денег в семье полно, а дочь шалава и наркоманка? – Невольно он посмотрел на свою племянницу, вдохновенно играющую на сцене. – Ведь она мне как дочь стала! – признался сам себе Крытый. – Что я ей в жизнь принес? Да, на краюху хлеба кроить не нужно, как было, когда она со стервой бабкой жила. Ну а в другом?»

Крытый на миг закрыл глаза, припоминая. Вот они с кентом бегут по стройке. Григорий видит свою девочку почти без сознания от пережитого, и «АКС» у ее ног, и расстрелянные гильзы под ногами. И два трупа. Тогда ей было пятнадцать лет…

«Все сделаю для нее! – с силой, бешено ворвалась в мозг мысль. – Учиться за границей будет, если захочет, замуж отдам за человека достойного! Пусть только кто попробует обидеть мою девочку!»

Григорий разжал кулак и недоуменно посмотрел на побелевшие костяшки. Только сейчас он сообразил, что музыка стихла. Смотрящий рывком поднялся и захлопал. Хлопки одиноко прозвучали в зале, и Григорий, бросив быстрый взгляд по сторонам, сел.

«Что, этим фраерам не понравилось, как Катя играет?» – ревность уколола сердце. Но Григорий тут же понял, что дело в чем-то другом.

Сосед, пожилой человек с совершенно седыми волосами, наклонился в его сторону.

– Мужчина, в перерыве между частями аплодировать не принято, – назидательно заметил он и тут же полюбопытствовал: – Это ваша дочь?

– Племянница.

– Молодец! Как играет! Не побоюсь сказать, что в ней чувствуется талант! Пусть ни в коем случае не оставляет свои занятия!

– Да она и не собирается.

– Вот и молодец!

Но тут скрипка зазвучала вновь, и старичок переключился на сцену. Григорий тоже глядел на Катерину. В своем концертном сиреневом платье девушка была великолепна.

«Что же она цацки не надела? – вспомнил о подаренном недавно гарнитуре Григорий. – Вроде понравились. Забыла, что ли? А! Поди, из-за фармазонки этой хвостатой, будь она неладна!» – Крытый вспомнил о запертой в ванной животине, мысленно усмехнулся.

Концерт закончился, и зал зашелся в рукоплесканиях. Тут уж Рублев от души влился в общую массу. На сцену потянулись люди с цветами, и среди прочих Григорий увидел Катиного ухажера. Тот нес корзину роз. Поднялся на сцену и вручил ей, поцеловав в щеку. Девушка засмущалась, это было видно, и вдруг неожиданно для Григория сама поцеловала этого прохвоста! Григорий вновь сжал кулак так, что побелели