туннеля в прошлое, их интриговало и заставляло чуть ли не пританцовывать от нетерпения.
Когда я вошел в помещение, народ уже успел перекусить и заправиться кофе. Бегло пробежавшись взглядом по четырем гражданским специалистам и двум бойцам Великим и Воропаевым, с недавних пор закрепленных за технической группой, присел за стол, подтянул к себе блюдо с немецкими трофейными галетами и кивнул Воропаеву.
– Игорь, налей кофе, пожалуйста, а то что-то в сон клонит.
Он, кивнув головой, сделал папу шагов, взял из шкафа чистую фарфоровую чашку и поставил ее к кофейному аппарату и нажал кнопку. Там что-то загудело, зашипело, и в чашку потекла тонкая, черная струя, распространяя по комнате и так пропахшей съестным аромат свежезаваренного кофе. Со стороны было интересно наблюдать, как солдат, судьбой которому было предначертано погибнуть в окрестностях Могилева 41-го года, одетый в камуфляж начала двадцать первого века, с эмблемой «НКВД СССР», отпечатанной на струйном принтере, заламинированной и пришитой на рукав, мастерски обращается с современными приборами. Причем все это делается настолько привычно и буднично, что вызвало у меня невольную улыбку. Это не осталось незамеченным и Воропаев удивленно обернулся и спросил:
– Что-то не так, товарищ майор?
– Да нет. Просто как-то недавно у нас был разговор про футуршок, который может возникнуть у предков…
Игорь был понятливым и пытливым человеком, тем более благодаря своим качествам уже вошел в команду технарей-компьютерщиков, сразу налету словил тему и уже в ответ ухмыльнулся:
– Да как-то времени не было в шок впадать. Люди то такие же. И в вашем и в нашем времени есть и сволочи и хорошие люди. А все остальное просто вещи, к которым быстро можно привыкнуть.
Тут голос подал один из гражданских. Еще до перехода в Севастополь я с каждым из них общался и тщательно изучал личные дела, поэтому сразу определил спорщика. Это был знаменитый в своей среде Александр Александрович Кошелев, для простых людей Сан Саныч или просто Саныч. Как не удивительно, этого человека я еще знал с довоенных времен. Он был дружен с Борисычем и когда у нас существовал общий бизнес, частенько пересекались по работе. Поэтому прекрасно понимая, что за человек сидит передо мной и начинает демагогическую свару, с трудом подавил желание достать из кобуры «Глок-17» и отстрелить ему язык. Это был уникальный человек: насколько он вызывал у нормальных людей возмущение и антипатию безапелляционной манерой навязывать свое субъективное мнение, не выбирая при этом выражения, настолько он был неплохим специалистом в технике. Это был именно тот случай, когда человека нужно было запереть в комнате, обеспечить ему доступ в интернет и полностью оградить от общения с окружающими. Еще тогда ходили байки, как он получил по голове от молодой мамаши в супермаркете, когда во всеулышанье на кассе начал критиковать ее выбор молока для ребенка, обозвав ее глупой клушей, из-за того, что она не выбрала торговую марку «Буренка», являющаяся самой «правильной» по мнению Саныча. Он спорил со всеми и по любому поводу. Мобильные аппараты «Нокиа» являлись отстоем, а самыми правильными были «Моторолла», о чем он заявлял везде, где только находил свободные уши. Он был грозой для менеджеров по продажам компьютерных фирм: это чудо умудрялось, делая покупку на несколько десятков долларов, настроить против себя всех, громогласно рассуждая о достоинствах материнских плат, жестких дисков разных производителей. То, что его не начинали бить после этого всего, было не его заслугой, а просто определенно высоким уровнем культуры и терпения продавцов. Известен случай, когда его просто вытолкали чуть ли не пинками из оптовой фирмы, после того, как он назвал менеджеров фашистами, за то, что у них на складе были только жесткие диски «Seagate». Но при всем при этом он считался неплохим профессионалом и часто умудрялся поднимать материнские платы и ноутбуки, от которых отказывались сертифицированные сервисные центры. И что странно, пользуясь такой вот дурной славой, он смог пережить гражданскую и ядерную войну и выжить в бункере, не смотря на весь свой неуживчивый характер.
Тут он видимо решил, что по старой памяти прошлой жизни он нашел новые свободные уши и включил свой трындылятор на максимальную громкость и скорость.
– Да все это херня…
Краем глаза увидел как его спутники и Воропаев с Великим попрятали улыбки, ожидая бесплатное развлечение. Ну-ну, сейчас я развлекусь. В стороне стояла пара деревянных шкафов с посудой и всякой мелочью, которые как раз подходили для маленького представления. Не слушая этого трындуна всех времен и народов, который видя, что ему не препятствуют, включил вторую передачу и что-то несет про психологию, адаптацию и правильные микросхемы, выхватил пистолет и два раза выстрелил в шкаф, будучи уверенным, что пули пробив пару слоев прессованных опилок, не срикошетят и останутся в стене.
Выстрелы в комнате прозвучали уж очень оглушительно. Пока не прошел шок, я сделал два шага и замахал у Саныча перед лицом дымящимся стволом пистолета.
– Кошелев, встать. Встать я сказал.
В молодости этот баламут служил в армии и какие-то рефлексы у него остались, поэтому тело введенное в ступор неожиданной стрельбой, подскочило и застыло по стойке смирно.
– Молчать. Еще раз откроешь рот без разрешения, пристрелю нахрен. Задолбал уже. Как баба базарная, рот закрытым держать не можешь.
Он уже начал приходить в себя и в глазах появились проблески обычного для него самомнения. Ладно. Не буду терять времени.
– Молчать. Имя, звание. Быстро!
– Рядовой Кошелев.
– Значит рядовой? Значит, что такое дисциплина и что такое режим секретности понимаете.
– Да, конечно. Но я бы сделал по-другому…
– Молчать. Как положено отвечать?
– Так точно.
Я уже вышел на середину комнаты и прохаживался по свободному пространству.
– Значит так. Теперь всем слушать меня. Вы особая техническая группа, привлеченная для участия в проекте путешествия во времени. Теперь вы имеете допуск. Это значит, что перед вами будут ставиться необычные, интересные задачи и естественно повлечет за собой особые привилегии и поощрения. Но… Это еще означает особый режим секретности и соответственные наказания за лишнюю болтовню и утечку информации. Понятно?
Дождавшись утвердительного бормотания, попытался продолжить, но наш разговор был прерван появлением в комнате трех вооруженных боевиков из состава дежурной группы, которыми сегодня командовал прапорщик Бойко.
– Что случилось товарищ майор?
– Да тут один персонаж вывел из себя. Не мог найти у него кнопку громкости. Пришлось с помощью «Глока» перекрикивать.
И выразительно посмотрел на Саныча, который под угрюмыми взглядами Бойко и двух его боевиков как бы сдулся и стал выглядеть значительно меньше. Я в душе усмехнулся и подумал, что было бы неплохо Кошелева периодически отдавать на перевоспитание к нашим головорезам. «Ладно, продолжим, на чем мы там остановились», и уже спокойным лекторским тоном продолжил, при этом заостряя внимание на отдельных фразах, чтоб они лучше впечатались в головы технарей.
– Мы находимся в состоянии постоянной войны, что в нашем времени, что в будущем, и любое неосторожное слово или действие может привести к трагическим последствиям для всей нашей группы. Поэтому за лишнюю болтовню, саботирование заданий командования, лень и недисциплинированность будем карать очень жестко, это всем понятно?
Продолжу. По нашим расчетам, существование установки путешествия во времени долго сохранять в тайне не получится. А это значит, что в течение ближайших трех-пяти месяцев на территории Крыма, а в особенности Симферополя возможны боевые столкновения с применением тяжелого оружия, вплоть до применения тактических ядерных боеприпасов…
В кают-компании настала тишина. Я выдержал паузу, дав людям осмыслить сказанное. Видимо не только они были удивлены: Бойко присвистнул и поправил рукой в перчатке чуть съехавший на глаза шлем.
– Да уж…
