воспоминаниям – нам было что вспомнить. В такую вот спокойную минуту как-то потянуло на задушевную беседу.

– Командир, а помнишь, как под Новороссийском вот так вот сидели в засаде в навороченном коттедже?

– Ага. Мы тогда колонну турков ждали, а они уроды свернули в горы и наткнулись на лагерь беженцев.

– Да. Трое суток просидели, а они в это время гражданских резали.

– Ну, мы то не виноваты, приказ дали вот и выполняли. И колонну не мы, а сводный отряд ОМОНа профукал.

– Да все равно часто снятся те события. И лагерь красного креста, вырезанный татарами под Симферополем.

– Наверно из-за того что помним и понимаешь свою вину, нам дали шанс все исправить.

– Думаешь?

– Давно стал задумываться, почему именно мы, почему именно нам дали шанс все переиграть. Вон в России наверняка куча бункеров осталась, насколько знаю, там целые города подземные, с ядерными реакторами, заводами и сохранившейся научной базой, а технология порталов попала к нам в руки, и воспользоваться ей только мы смогли. Я в этом давно как-то вижу высший смысл.

Санька, до этого лежащий на спине и закинувший ноги в армейских ботинках на спинку кровати, резко подскочил и сел. При этом госпитальная койка жалобно скрипнула от кувыркания на ней тяжелого тела облаченного в бронежилет и обвешанного оружием. В его голосе от задумчивости и философских мотивов не осталось и следа, опять это был все тот же живчик, неугомонный Артемьев.

– А что, командир, может ты еще нас в мессии запишешь?

– Санька, а в голову? Что за глупости… Знаешь, когда человек начинает задумываться о таком высоком, то обязательно куда-то в сторону свернет, строить самому себе великому памятник. Ты у меня такие приколы видел?

– Неа. Поэтому я с тобой, командир, до конца. Да куда мы теперь денемся – повязаны и прошлым и будущим и в прямом и в переносном смысле.

– Вот и я про то. Надо делать, то, что делаем и главный критерий наша совесть. Про офицерскую честь говорить не буду – вытравили у нас ее, хотя нет-нет да заставит какую-нибудь глупость совершить.

– Это типа того, когда ты под Могилевом к немцам вышел?

– Ну, тут скорее совесть. А если честно, то тогда не в себе был: ранение, большая потеря крови, до сих пор помню все как в тумане. Так замучался, что уже на все был готов.

– Главное сейчас не стыдно.

– Все равно люди и дети погибли.

– Многих спасли.

– Только это и радует. Ладно, Санька, давай не будем об этом, как-то напрягает. Ты мне вот что ответь, у тебя у баламута футуршок был какой-нибудь? Или как обычно ухмыльнулся, поржал и пошел искать, где бы подхарчить утробу свою ненасытную?

С соседней койки раздался смешок. Санька опять принял горизонтальное положение, и рифленая подошва армейских ботинок снова виднелась на спинке кровати.

– Нет, командир. У меня теперь сын, о нем нужно было думать в первую очередь. Вот как его утробу чистыми продуктами набью, да Катерину накормлю, так о себе и подумать можно.

– Ну, слава богу, Катерина тебе хоть в такой мере мозги вправила.

Артемьев засопел, но звучало это сильно наигранно, поэтому ни в какую обиду с его стороны я не поверил.

– Ну, это еще не известно, кто кому что вправил.

Тут и я не удержался, фыркнул.

– Ох, блин, уморил, вправильшик.

Потом после небольшой паузы Санька абсолютно не в тему спросил.

– Командир, а ты не думал, что было бы если б, с местными товарищами не мы общались, а какие- нибудь чинуши или генералы, ну из тех, что сейчас в некоторых бункерах еще барствуют?

– Да хреново было. Эти уроды стали бы торговаться, как они привыкли. А продавать они умеют все, к чему дотянутся: и людей, и секреты. Главное чтоб власти не лишится и максимум прибыли получить. Если честно, то не исключаю варианта их плотных контактов с амерами, англами и может быть даже немцами – ну кто больше заплатит. С них станется, сущность свою они то не переделают. Поэтому может для местных товарищей и хорошо, что с нами общаются, а не с этими, поборниками демократии.

– Ох, и любишь ты их командир.

– А ты? Или тебе напомнить, когда под Феодосией казаки три дня оборонялись от татар, держались из последних сил, с охотничьими ружьями против танков и БТРов, а потом их же и раскатали «Градами» киевские внутряки, которых срочно перебросили «наводить порядок и не допускать эскалации межнационального конфликта». Вот и навели. Своих православных они в землю закопали и бандитам расчистили дорогу. Помнишь, что в Феодосии и Судаке потом творилось? А как те же «Грады» и броню они татарам продали? Одно греет, что партнеры этим иудам нечестные попались: не заплатили, и по азиатскому обычаю всех вырезали. После передачи боевой техники, боевики позволили солдатам внутренних войск загрузиться в грузовики, недалеко отъехать, дальше в поле их всех и расстреляли из гранатометов. Именно после той истории наши местные внутряки, стали уже сотрудничать, не оглядываясь на Киев и участвовать в совместных операциях.

– Да, было дело. Странно сколько в той войне грязи повылазило. Вот скажи командир, откуда в людях столько дерьма скопилось?

– А нам его с детства закачивали. Телевизор, радио, всякие агитаторы. Ведь те же татары, сколько у меня знакомых было, ведь неплохие люди. И бизнес свой у них был, и дети в одних и тех же вузах учились, и сколько совместных браков было. Меньше им надо было слушать всяких приезжих учителей из Турции, Саудовской Аравии. Тем как раз война была нужна…

Опять разговор затих. Трудно было снова переживать те события, стараясь как-то уйти от тяжелых воспоминаний, вернулись к нашим нынешним проблемам.

Наша ловушка с фальшивым Ивакяном пока не дала результата, поэтому оставалось только расслабляться. Боец, облаченный в бронежилет, изображавший из себя раненого майора госбезопасности, периодически выходил на связь, докладывая о состоянии дел, а мы по привычке сидения в засадах постепенно вошли в полудрему.

Такое сидение закончилось через четыре часа. Уже под утро приехал Судоплатов с бойцами. Он быстренько проскользнул в нашу палату, предварительно постучавшись, чтоб ненароком не нарваться на выстрел, сел на пустующую койку и устало потер красные от недосыпа глаза. Я не выдержал и сам задал вопрос.

– Ну что, Павел Анатольевич? Пробежались по цепочке?

– Да. Только это ложный след.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

– Как так? Ребята достаточно информированы. Тут что-то не так. Реально кто стоял за этими расспросами?

– Зам начальника особого отдела штаба морской авиации, и обо всем докладывался напрямую в Усадьбу.

– След?

– Наоборот. Я разговаривал с товарищем Берией… Ну в общем, нужна была санкция на более серьезные действия, но получил отказ и краткие пояснения.

– И что же?

– После всех провалов последнего времени, в системе госбезопасности была создана некая независимая сеть информаторов, которая заточена, как вы любите говорить, так сказать, на ваши проблемы.