Кудрявцева.

– Совсем распоясался. Заявляет, что у России пятьдесят лет не будет благоприятных внешних условий. А зачем тогда работать? Для собственного удовольствия? Люди руки опускают, – возмущался вице-премьер Сазонов.

– Вообще-то нам этого не надо. Мы ни от кого не зависим. У нас достаточно ресурсов, – абсолютно спокойно заметил премьер.

– Президент, кстати, возмутился этим заявлением. Посоветовал коллегам по правительству языки поумерить. А если не можешь сдержаться, иди работать в другом месте, – дополнил картину Сазонов.

– Кому и где работать, совместно будем решать, – раздраженно заметил премьер.

Сазонов знал, кому пожаловаться. В правительстве сложилось твердое мнение, что министр финансов держится на плаву только благодаря личной поддержке премьера. Основания для постоянных жалоб и стенаний, конечно же, были веские. Россия оказалась единственной страной в мире, где финансы отделили от производства. Денег не допросишься. Бизнес в открытую требовал отставки «главного счетовода».

Все напрасно. Потом случилось безобразие с «медленной и плавной девальвацией». Выдали банкам огромные деньги, а они ушли на спекулятивные операции. Зачем тогда экономили? За эти фокусы потребовали отставки председателя Центрального банка. Но премьер и его взял под защиту и тем самым фактически освободил от ответственности. А это выгодно министру финансов. «Банкир-профессор» – его человек.

Можно сколько угодно возмущаться, но если премьер не даст отмашки, то эти «счетоводы» и дальше будут рулить финансами, создавая для всех невыносимые условия. А теперь еще и пугать вздумали.

– Когда я поступал в разведшколу, меня один добрый человек и опытный профессионал предупредил: «Будешь чувствовать себя как слепой, которому сделали операцию на глаза и вернули зрение. Не всякий выдерживает», – поделился воспоминаниями премьер. – К Министерству финансов есть конкретные претензии?

– Вагон и маленькая тележка. Кудрявцев пообещал, что резервный фонд скоро закончится. И придется латать дыры за счет кредитов на внешнем рынке. Собирается взять в долг пять миллиардов долларов.

– Сколько? – переспросил премьер таким тоном, что у Сазонова появилось желание уменьшить цифру в несколько раз.

– Уже десять миллиардов, – сообщил первый вице-премьер Шереметьев, который наблюдал за этой сценой с непроницаемым лицом.

– Для нас это копейки. Нашли из-за чего волноваться, – удовлетворенно кивнул премьер.

«Никогда не знаешь, как он прореагирует», – подумал Шереметьев. Он со злорадством воспринял неудачную попытку Сазонова «наехать» на министра финансов.

У Шереметьева тоже постоянно возникали трудности с прижимистым главой Минфина, но в глубине души он не исключал, что «хранитель кубышки» может оказаться прав. Кроме того, его либеральные взгляды были близки Шереметьеву, и он не хотел отставки главного финансиста.

– Опять правительство ставят перед свершившимся фактом. Разрабатывали стратегию, анализировали, взвешивали, спорили, бюджет просчитывали, а теперь на те же грабли наступаем. – Сазонов был не на шутку возмущен.

– Обсуждай не обсуждай, денег от этого не прибавится, – возразил премьер.

Он закончил просмотр очередной партии документов и бросил их в папку. Бумаги легли криво и кокетливо выглядывали из-под обложки с российским гербом. Премьер попытался одним щелчком пальцев загнать документы в папку, но неудачно. Бумаги недовольно вздыбились, и папка приобрела еще более запущенный вид. Поэтому он выглядел расстроенным и немного рассеянным. Ничто не вызывало у него такого острого чувства протеста, как небрежность и необязательность.

– Все жалуетесь на министра финансов. Нашелся один честный человек: говорит что думает, – так давай его клевать. Занимайтесь своим делом. Я просил доложить о состоянии мегапроекта. – Премьер изловчился и одним пальцем резко ударил по непослушной папке с документами. На этот раз удачно. Он с явным удовольствием посмотрел на Сазонова, задумался, но потом опять нахмурился. – Президент защищает Лабинского от Гранина. Мегапроект поддерживает. Кстати, нескромное название придумали. Ты совещания по этому вопросу проводишь. Складывается впечатление, что вопрос уже решен. – Премьер выразительно посмотрел в глаза Сазонову.

Он мог бы сказать еще много обидных слов, но не любил долгих разговоров. Да и собеседники моментально схватывали суть претензий. Возражать еще никто не пытался. А если пытался, то получал по полной программе.

– Мы с вами проговаривали эту тему. Я так понял, что стратегия согласована. Договорились консолидировать отрасль, – пояснил Сазонов.

– Откуда вообще взялся этот мегапроект? Кто предложил?

– С инициативой выступил Рашидов. Мы посмотрели, проект интересный.

– Странная логика. Нам предложили, а мы не хотим отказываться, – воскликнул премьер. – Твое мнение мне примерно понятно. А что скажет руководитель антикризисного штаба?

Премьер повернулся к Шереметьеву. Все это время первый вице-премьер сохранял молчание, но напряженное лицо выдавало, что это стоило ему больших сил и переживаний. Однако металлургия относилась к компетенции Сазонова, и без приглашения премьера вмешиваться было неправильно. Теперь Шереметьев не спешил с ответом. Ситуация действительно складывалась сложная. Сначала премьер поддержал проект, а сейчас высказывает недовольство. Скорее всего ему не нравится, что процесс идет без его участия. Или он хочет проверить концепцию проекта на прочность. Такое тоже бывало. Если выступить с критикой, это обидит Сазонова. Вот и крутись.

– Цель поставлена правильная. По моему мнению, ключевой вопрос в том, как будет оформлено участие государства, – дипломатично заметил Шереметьев.

– Рассматривается вариант дополнительной эмиссии акций, – пояснил Сазонов.

– За акции нужно будет платить? – быстро спросил премьер.

– Вопрос обсуждается. Привлекать бюджетные средства мы, конечно, не хотим.

– Бесплатно при коммунизме будет, – усомнился премьер.

– Рашидов озвучил цифру в десять – двенадцать миллиардов долларов, но это в предварительном плане, – сообщил Сазонов.

– Ага! И всего-навсего за двенадцать миллиардов! – с торжеством произнес премьер. – И чё делать будем?

– Оформим гарантии, выпустим облигации. Если мы заинтересованы в консолидации отрасли, то механизм можно согласовать, – уверенно заявил Сазонов.

– Ни в коем случае нельзя выделять живые деньги. Весь мир добивается закрытия офшоров. На встрече «двадцатки» эту тему поднимали не без нашей помощи. Приняты решения. Мы их поддержали. Так покажите, что реально ведем работу в этом направлении. А у нас хоть один канал увода денег в офшоры перекрыт? Очень сильно сомневаюсь. Реальные результаты – это «посадки» за нарушение законов. Где «посадки», я спрашиваю?

– Мы проследим, – заверил Сазонов и посмотрел на Шереметьева.

Тот кивнул, ограничившись молчаливым выражением солидарности. В принципе этого было достаточно. Если бы Шереметьев высказался в поддержку Сазонову, это не понравилось бы премьеру и даже вызвало у него подозрение: «Сговорились? Зачем и на каких условиях?»

– Вот это правильно, – неожиданно легко согласился премьер. – А то одни разговоры. Стоит только выделить средства, они тут же уйдут за пределы страны. Даже если не все перебросят в офшоры, то значительный процент потеряем. Это мы уже проходили. У металлургов самих денег хватит, если покопаться.

Сазонов старательно записывал. Шереметьев не мигая смотрел на премьера.

– Проследите. Я давно закончил с этой работой – следить, – сказал премьер. Он сам чувствовал, что его придирчивое отношение к мегапроекту требует пояснений. Это отчетливо читалось в глазах Шереметьева и Сазонова. – Я поначалу поддержал объединение компаний. – Премьер перешел на доверительный тон. – Думаю, пусть поработают. Но потом вижу: процесс идет не в том направлении. Мне сам принцип не