столько удивительных запахов – раскалившегося за день камня, пряностей, вечно цветущих кустарников и деревьев. Этот аромат не могли заглушить даже пары авиационного бензина.
Она так долго ждала этого!
Уже стемнело. Самолет, окруженный цепями солдат, и взлетное поле подсвечивались прожекторами.
– А где встречающие?
– Людей не пускают в аэропорт. Толпы стоят вдоль дорог и на улицах города.
– Мы едем к мавзолею Джинны*.
– Президент и премьер-министр просят воздержаться от этой поездки и направиться сразу же в резиденцию. Опасаются взрывов, – тихо сказал плотный мужчина в сером костюме «сафари».
Беназир его не знала – наверное, офицер полиции.
– Мы едем к мавзолею!
Вместо правительственной машины ее ожидал грузовик с установленным на нем контейнером. На грузовике сторонники «мятежной Беназир» соорудили импровизированную трибуну. В случае необходимости можно спуститься внутрь контейнера, где была оборудована комната отдыха.
Неуклюжая трибуна в сопровождении каравана машин на тихой скорости выехала со взлетного поля и направилась в сторону ее родного города Карачи.
Людей вокруг становилось все больше. Они размахивали флагами, пели, танцевали.
Холодный свет прожекторов еле пробивался сквозь клубы дыма от горящих факелов. Через хрипящие мегафоны разносились национальные мелодии. Остро пахло перцем и специями, как будто ими засыпали всю дорогу.
Караван со скоростью пешехода пробирался сквозь толпы, запрудившие узкие темные улицы. Крики и музыка становились громче.
Беназир неподвижно стояла на трибуне и время от времени поднимала руку в знак приветствия. Каждое ее движение вызывало бурю восторга и новые крики.
– Как красиво! – прошептала Валерия, устроившаяся рядом с Питером у мерцающего телевизора. – Живая восточная богиня! Я тебе никогда не прощу, что ты не пустил меня.
Питер не отвечал. Он мрачно смотрел на экран.
«Неужели обойдется? Тогда она победила, не сделав ни одного выстрела. А если нет?»
Беназир еще раз взмахнула рукой и исчезла. Голос комментатора тут же сообщил, что она спустилась внутрь контейнера, чтобы перевести дух в комнате отдыха.
Караван машин приближался к мавзолею Джинны, где будет устроен митинг. Силы ей еще понадобятся.
Почувствовав напряжение Питера, Валерия не стала задавать вопросов и сосредоточенно замолчала.
Репортерская камера неожиданно вздрогнула и, кажется, даже упала. Каменистая мостовая, подсвеченная вспышками пламени, глухие гулкие удары, тишина и страшные крики – от неожиданности, боли, отчаяния.
Потом пронзительные сирены полицейских машин, испуганные лица бегущих людей, большие темные лужи крови и контейнер-трибуна, внутрь которого только что спустилась Беназир Бхутто.
Он дымился.
Выпрямив уставшую спину, Питер Штайнер невольно улыбнулся: «Рано ставить точку. Продолжим нашу печальную повесть».
Кедрову
К утру убрали дымящиеся обломки. Лужи крови были смыты водой или засыпаны песком.
Глава 12
Затишье перед бурей
Посол США говорил в жестком тоне, как это предписывали инструкции, полученные из Вашингтона:
– Господин президент, администрация Соединенных Штатов напоминает о глубокой озабоченности введением чрезвычайного положения. Мне поручено довести до вашего сведения, что мы настаиваем на немедленной отмене этого решения и проведении свободных парламентских выборов в запланированные сроки.
Мушарраф сосредоточенно разглядывал сложный геометрический рисунок на галстуке посла.
«Вывесил на груди схему какого-то лабиринта. Видимо, это торговая марка Государственного департамента».
При этой мысли Мушарраф улыбнулся, чем вызвал возмущенный взгляд посла.
«Еще подумает, что я смеюсь над посланием Вашингтона».
– Извините, господин посол. Задумался о своем, – спохватился Мушарраф. – К теме нашего разговора это отношения не имеет. Однако признаюсь, мне не совсем понятны причины «глубокой озабоченности». Кажется, именно так вы выразились. Почему вы протестуете против чрезвычайного положения, введенного моим указом совсем недавно – всего лишь 3 ноября? Эта мера временная и в данный момент необходимая. Я же пояснил, что необходимо остановить волну насилия и анархии.
– Видимо, ваши пояснения не убедили администрацию США.
– Если правительство проявит слабость, ядерное оружие попадет в руки исламских экстремистов. Вы, надеюсь, в курсе, что мы обладаем ядерным оружием, а это требует ответственной политики, – не без гордости напомнил Мушарраф. – Так что же вас конкретно беспокоит?
– Введение чрезвычайного положения нарушает права человека.
– Интересно, как же я их нарушил?
