«Молодец, генерал, разобрался в ситуации. Он абсолютно прав. Беназир объявляет мне войну. Вот и верь женщинам, когда они жаждут власти».
Мушарраф еще подумал, не более пяти минут, и вновь вызвал адъютанта.
– Пошлите резиденту новое задание. Пусть еще раз обратится к Беназир и передаст ей копию агентурного сообщения. Того самого, где говорится о теракте против нее. Если она подтвердит, что хочет вернуться в страну, следует передать, что Беназир может появиться здесь только как частное лицо. Пусть жестко заявит: она должна воздержаться от массовых мероприятий! Иначе мы ничего ей не гарантируем. В случае теракта и гибели людей вся ответственность будет возложена на нее лично.
Адъютант выглядел уже бодрее. Было видно, что он разделяет позицию президента.
– Да, и пригласите ко мне посла США. Объясните, что это срочно. Я приму его сегодня вечером.
Мушарраф был уверен, что Беназир ответит отказом и на его второе обращение. Нужно было незамедлительно предупредить американцев, что он складывает с себя всякую ответственность за жизнь этой неистовой женщины. В конце концов, это они настаивали на ее возвращении, а кто будет платить за последствия?
Может, хотя бы американские «друзья» убедят Беназир, что ей лучше отсидеться в Лондоне.
Хотя вряд ли это у них получится.
Кедрову
– Я не могу пропустить это событие, – возражала Валерия.
«Не слишком ли мы много спорим?» – подумал Питер Штайнер.
Где-то в самой глубине подсознания он отдавал себе отчет в том, что не мог бы полюбить серую, бессловесную мышку, согласную с ним всегда и во всем. Такие женщины также попадались на его пути, и очень скоро ему становилось тоскливо. С покорными «ангелочками» все было известно заранее. Спокойствие и предсказуемость превращались в томящую скуку, и он по своему обыкновению сбегал. Лучше уж оставаться одному – больше сюрпризов и впечатлений.
Валерия восхищалась талантами Питера, но всеми силами хотела сохранить свою независимость. Она с редким упорством и даже упрямством отстаивала то, что ей представлялось справедливым и необходимым.
Питер любил, когда ему льстили, – надо же компенсировать постоянную настороженность, присущую его профессии. Неуступчивость Валерии также не представляла для него болезненной проблемы. Во-первых, он понимал ее логику. Во-вторых, она спорила только тогда, когда реально затрагивались ее интересы, а не «разорялась» по мелочам, как многие женщины. Такой склочности за Валерией не водилось. Питер это видел и ценил. Ну и наконец, приятно было видеть Валерию в самых разных проявлениях ее многогранной натуры. Все доставляло удовольствие. Она это чувствовала и никогда не опускалась до оскорблений.
«Конечно, ей хочется увидеть приезд Беназир. Для любого фотожурналиста это как найти клад. Такое можно увидеть раз в жизни, но, к сожалению, этот самый раз может оказаться и последним».
Валерия каким-то образом услышала мысли Питера, который сидел за столом и помешивал ложечкой остывший кофе.
– Ты ведь поедешь туда, милый?
– Нет, я остаюсь здесь и буду смотреть приезд Беназир по телевидению. Обещают прямую трансляцию.
– Власти могут обрубить прямой эфир.
– Покажут мировые телекомпании. Они посылают своих корреспондентов.
– Да, я встретила несколько команд телевизионщиков здесь, в отеле. Но фотографии – это совсем другое дело. Разные жанры.
– У тебя уже целая коллекция уникальных фотографий из Пакистана. Хватит на несколько альбомов – о людях, природе, истории, архитектуре. Ты очень талантлива. Умей вовремя остановиться.
– А зачем мы вообще приехали в Карачи? – резонно заметила Валерия. – Телевизор можно смотреть и в Исламабаде, и в Лондоне, и, кстати, в Берлине. Могли остаться в Германии. Упускаем свой шанс, ты не находишь?
«На этот раз ты меня все же разозлишь. Зачем приехали? Да чтобы встретиться с агентами, которые живут здесь, а не в старательно перечисленных тобою столицах! Здесь живут! Но ведь тебе этого не скажешь», – подумал Питер и залпом допил оставшийся кофе.
– Разговор окончен, милая. Включай телевизор и садись поближе.
– Близко к тебе садиться опасно, – возразила Валерия и демонстративно швырнула стянутую с плеч джинсовую куртку в угол комнаты.
Сегодня она вряд ли понадобится.
Выйдя из самолета, Беназир Бхутто глубоко вдохнула благословенный воздух, содержащий
