потреблению тех, кто в состоянии платить за него, а цена, которую последние будут согласны платить, всегда будет стоять в зависимости от напряженности конкуренции между ними. Поэтому в интересах такого государя открывать возможно более обширный рынок для продукта своей страны, предоставлять наиболее полную свободу торговли, чтобы увеличивать по возможности число и конкуренцию покупателей, а следовательно, устранять не только все монополии, но и все стеснения при перевозке продукта страны из одной ее части в другую, при вывозе его в другие страны или при ввозе всевозможных товаров, на которые он может обмениваться. Таким путем он скорее всего увеличит количество и стоимость этого продукта, а следовательно, и своей собственной доли его или свой доход.
Но, как кажется, торговая компания не способна смотреть на себя как на государя даже после того, как становится им. Она по-прежнему считает своим главным делом торговлю, т. е. покупку с целью последующей перепродажи, и по странному непониманию рассматривает роль государя как некое дополнение к своей роли купца, как нечто такое, что должно быть подчинено последней или в силу чего она может получить возможность дешевле покупать в Индии и благодаря этому продавать с большей прибылью в Европе. С этой целью она пытается по возможности отстранять всех конкурентов с рынка стран, подчиненных ее управлению, а следовательно, сокращать по крайней мере некоторую часть избыточного продукта этих стран до того количества, которое только достаточно для удовлетворения ее собственного спроса или которое она рассчитывает продать в Европе с нормальной, по ее мнению, прибылью. Торгашеские привычки, таким образом, побуждают ее почти неизбежно — хотя, может быть, и бессознательно — предпочитать во всех обычных случаях небольшую и временную прибыль монополиста большому и устойчивому доходу государя и постепенно ведут ее к почти такому же обращению со странами, подчиненными ее управлению, каково обращение голландцев с Молуккскими островами. В интересах Ост- Индской компании, рассматриваемой в качестве государя, чтобы европейские товары, привозимые в ее индийские владения, продавались там возможно дешевле и чтобы индий- ские товары, доставляемые оттуда, приносили туда наибольшую выру чку или продавались по возможно более высокой цене. Но ее интересы как купца прямо противоположны этому. В качестве государя она имеет интересы, совершенно совпадающие с интересами страны, управляемой ею. В качестве купца ее интересы совершенно противоположны последним.
Но если дух такого управления, даже поскольку речь идет о его руководителях в Европе, является, таким образом, по существу и, пожалуй, безнадежно неправильным, то практика его в Индии является таковой в еще большей степени. Во главе этого управления стоит по необходимости совет купцов — профессия, без сомнения, чрезвычайно почтенная, но ни в одной стране мира не обладающая тем авторитетом, который, естественно, внушает народу страх и без всякого применения силы вызывает его добровольное подчинение. Такой совет в состоянии добиваться повиновения только с помощью военной силы, которой он располагает, и его управление поэтому по необходимости носит военный и деспотический характер. Между тем его главное занятие — занятие купца. Оно состоит в продаже за счет его хозяев европейских товаров, доставляемых ему, и в покупке взамен индийских товаров для европейского рынка. Оно состоит в продаже первых так дорого и в покупке вторых так дешево, как только это возможно, а следовательно, в отстранении по возможности всех соперников от того рынка, где он держит свои конторы и магазины. Поэтому дух администрации компании, поскольку это относится к ее торговле, не отличается от духа ее правления. Он имеет тенденцию подчинять управление интересам монополии, а следовательно, ограничивать естественный рост по крайней мере некоторой части избыточного продукта страны ровно тем, что достаточно для удовлетворения спроса самой компании.
Помимо того, все члены администрации торгуют более или менее за свой собственный счет, и тщетно было бы воспрещать им делать это. Ничего не может быть глупее, как ожидать, чтобы служащие большой фирмы, находящейся на расстоянии десяти тысяч миль, а следовательно, почти совершенно свободные от контроля, по одному приказу своих хозяев прекратили сразу ведение всякого рода операций за собственный счет, отказались навсегда от всякой надежды составить себе состояние, для чего они имеют в руках все средства, и удовлетворились скромным жалованьем, которое дают им хозяева и которое при всей его умеренности редко может быть увеличено, поскольку оно обычно устанавливается в размерах, допускаемых действительной прибылью от торговли компании. При таких условиях запрещение служащим компании торговать за собственный счет вряд ли может приводить к чему-либо иному, как к возможности для старших служащих под предлогом выполнения распоряжения своих хозяев угнетать тех из низших служащих, которые имели несчастье вызвать их неудовольствие. Служащие, естественно, стараются установить в пользу своей собственной частной торговли такую же монополию, как и для торговли компании. Если им предоставят действовать по своему усмотрению, они установят эту монополию открыто и непосредственно, запретив всем другим лицам торговать предметами, какими они хотят торговать, и это, пожалуй, лучший и наименее стеснительный способ установления монополии. Но если приказом из Европы это им запрещено, они тем не менее постараются установить такого же рода монополию тайно и не прямым путем, а способом гораздо более губительным для страны. Они будут пользоваться всем авторитетом правительства и извращать отправление правосудия, чтобы преследовать и разорять тех, кто мешает им в какой-либо отрасли торговли, которую они ведут при помощи агентов, или скрыто, или по крайней мере не признаваясь в этом открыто. Вместе с тем частная торговля служащих, естественно, должна распространиться на гораздо большее коли чество разных предметов, чем официальная торговля компании. Торговля компании охватывает только торговлю с Европой, охватывает только часть внешней торговли страны. Частная же торговля служащих может распространяться на все различные отрасли ее внутренней и внешней торговли. Монополия компании может вести только к задержке естественного возрастания той части избыточного продукта, которая при свободе торговли вывозилась бы в Европу. Монополия служащих ведет к задержке естественного возрастания количества всех решительно продуктов, какими они вздумают торговать, предназна ченных как для внутреннего потребления, так и для вывоза, а следовательно, к понижению культуры всей страны и к уменьшению численности ее населения. Она ведет к уменьшению количества всех решительно продуктов, даже предметов жизненной необходимости, когда служащие компании вздумают торговать ими, покупая их и расс читывая продать их с желательной им прибылью.
По самому характеру своего положения служащие равным образом должны быть более склонны с большей строгостью отстаивать свои интересы против интересов управляемой ими страны, чем могут делать это их хозяева. Страна принадлежит не служащим, а хозяевам, которые не могут совсем не считаться с интересами страны. Действительные интересы хозяев, если только они способны понять их, совпадают с интересами страны, и если они угнетают ее, то главным образом благодаря неведению и нелепости меркантилистического предрассудка. Напротив, действительные интересы служащих отнюдь не тождественны с интересами страны, и наилучшее осведомление необязательно должно вести к прекращению притеснений с их стороны. Ввиду этого правила, присылавшиеся из Европы, хотя и были часто неудачны, в большинстве случаев преследовали благие намерения, больше понимания и, пожалуй, меньше благожелательности проявля- лось иногда в правилах, устанавливавшихся служащими в Индии. Что это вообще за странное правительство, если каждый член его администрации стремится поскорее уехать из страны и, следовательно, по возможности скорее расстаться с этим правительством, если каждому члену администрации на другой же день после того, как он уехал и увез с собою свое состояние, совершенно безразлично, что вся страна будет уничтожена землетрясением.
Все сказанное здесь отнюдь не означает, что я возвожу какие-либо обвинения против служащих Ост-Индской компании и еще меньше против каких-либо отдельных лиц. Я порицаю систему управления, положение, в какое люди поставлены, а не характер людей, работавших в этой системе управления. Они поступали так, как это, естественно, диктовалось их положением, и те, кто громче всех кричал против них, вероятно, действовали бы сами не лучше. Во время войны и переговоров советы Мадраса и Калькутты во многих случаях действовали с решительностью и уверенной мудростью, которые сделали бы честь римскому сенату в лучшие дни республики. А между тем члены этих советов были воспитаны для профессий, весьма далеких от войны и политической деятельности. Но, по-видимому, одно только их положение без соответствующего образования, опыта или даже примера породило в них все те великие качества, которые требовались обстоятельствами, и пробудило в них способности и доблести, наличие которых у себя они даже сами не подозревали. Если поэтому в некоторых случаях их положение воодушевляло их к великодушным действиям, каких от них трудно было ожидать, то не приходится удивляться, что в других случаях оно толкало их на поступки несколько иного характера.
