Она испуганно заморгала.
Как только Трошин вышел из своей машины, Игнатьев сунул в рот сигарету и стал шарить по карманам в поисках спичек или зажигалки.
– Мужики, – пьяным голосом крикнул он и шагнул к «фольксвагену», – огоньку не найдётся?! – Он нагнулся и постучал им в окно, показывая сигарету. – Прикурить бы, мужики…
Водитель выругался и недовольно сказал своему спутнику:
– Олег, дай ему, что ли, а то не отвяжется, шуметь будет.
Тот, кого водитель назвал Олегом, опустил стекло и достал зажигалку. Вадим тут же схватил его руку и с неожиданной силой дёрнул на себя, почти вытащив Олега из окна. В ту же минуту Трошин подбежал с другой стороны, вытаскивая на ходу пистолет.
– Спокойно, ребята, не рыпайтесь, – рявкнул Вадим, – мы из Службы безопасности президента.
Водитель не сдержал досадливого стона и процедил:
– Приплыли, мать твою.
– В чём дело? – Олег пытался высвободиться от хватки Игнатьева. – Мы из ФСБ.
Трошин постучал стволом пистолета в окно с другой стороны:
– О, да мы, кажется, ужинали давеча в одном ресторане! Припоминаю ваше лицо, сударь! – Он подмигнул водителю.
Игнатьев выпустил Олега и заглянул внутрь.
– О-ля-ля! Мать твою! Коля, ты ли это? – узнал он водителя.
– Знакомый? – удивился Трошин.
– Это Николай Петрицкий, – со злорадным удовольствием поспешил объяснить Игнатьев. – Вместе на Лубянке работали, правда, в разных управлениях. Но ведь дружили семьями, не так ли? Только вот дело в том, что ФСБ для него – это в прошлом.
– Вадим, тут недоразумение, – начал оправдываться Петрицкий.
– Конечно, недоразумение! – воскликнул Игнатьев. – Сейчас попытаемся уразуметь. Выходите из машины, выкладывайте документы и оружие.
– Мужики, давайте по-хорошему, – заговорил Олег.
– Мы и так по-хорошему, – почти радостно отозвался Вадим. – Можно ведь и группу вызвать сюда. Но мы по-хорошему, без скандала… Закон об оперативно-разыскной деятельности разрешает вести наружное наблюдение только государственным структурам. А вы, я полагаю, к ним не относитесь… Итак, где ваши фээсбэшные ксивы? Какие красивые корочки, совсем как настоящие… Ай-ай-ай, Коля, ты же уволился из органов почти год назад… Нехорошо. За такое фальшивое удостоверение можно крепко схлопотать. Зачем же ты свою бывшую контору порочишь, старик?
Трошин обыскал обоих, выложил на капот автомобиля удостоверения и оружие.
– Так, – произнёс он, – лицензия на ношение оружия, частное охранное предприятие. Вот это уже похоже на правду… На кого горбатитесь, орлы?
– На Тамаева, – сквозь зубы ответил Олег. – Он велел проследить за тобой.
– Ладно, – отрезал Вадим. – Ваше хозяйство мы берём с собой. Теперь поезжайте, только побыстрей- быстрей и ей-ей… Начальству передайте, чтобы перестало шутки шутить. У нас с чувством юмора не очень.
– Верните оружие, – попросил бывший сослуживец.
– Мужики, вы же профессионалы, – едко засмеялся Игнатьев. – Ну, случилось – прокололись, бывает такое, когда расслабляешься. Умейте проигрывать… Всё, теперь сматывайте…
Вадим мотнул головой, и вместе с Трошиным зашагал прочь. Женя видела из «жигулёнка», вывернувшись на своём месте, что в каждой руке Игнатьев держал по отнятому пистолету.
– Сволочи! – крикнул им вслед Петрицкий. – Коржаковские выкормыши!
Вадим резко обернулся, постоял несколько секунд, словно взвешивая только что услышанное, медленно приблизился к Петрицкому и некоторое время с каким-то удивлением разглядывал лицо бывшего сослуживца. Затем резко ткнул левой рукой ему в живот и тут же правой рукой саданул в челюсть. Фактически он ударил его пистолетами, и по лицу Петрицкого потекла кровь. Он согнулся пополам, покачался, упал на колени, накренился вперёд и упёрся головой в асфальт.
– Нервным я стал недавно, – прошипел Вадим, – а вот продажных тварей ненавидел всегда.
– Убирайтесь, – проговорил Трошин и повернулся к Игнатьеву. – Успокойся, не нужно этого.
Вадим присел на корточки перед Петрицким и произнёс с ненавистью:
– Кто из нас чей выкормыш, не тебе говорить, гнида. Мы-то государству
– Хватит, идём, – позвал его Трошин, направляясь к своей машине.
Игнатьев выпрямился и стал ждать, пока «фольксваген» уедет.
– Я стволы домой пока отнесу! – крикнул он Сергею.
Тот кивнул и сел в «жигулёнок».
Женя испуганно взяла его за руку.
– Я так перепугалась, когда ты достал пистолет!
– Всё нормально…
– Нет, я так испугалась! А когда вы их обыскивать стали, у меня сердце чуть не остановилось!
– Извини… Так вышло… – Он завёл автомобиль, и они тронулись.
– Серёж, это кто был?
– В некотором смысле коллеги…
Некоторое время ехали молча.
– У вас, у мужчин, странные игры, – едва слышно сказала Женя.
– Это не игры, это работа.
– Каждый выбирает работу себе по сердцу. Стало быть, тебе нравится именно такая. Оружие, сила… А власть тебе нравится?
– Мне власть не дана… Может, оно и к лучшему…
Войдя в квартиру, Вадим в первую очередь сбросил башмаки. Даже в нынешнем возбуждённом состоянии мозг не выпускал из внимания привычные бытовые мелочи, к которым его приучила жена. На улице было сухо, но Вадим всё равно оставлял обувь у двери на коврике.
Он прошёл в комнату, по-прежнему держа пистолеты в руках. Постояв в нерешительности, бросил оружие на стол.
– И что? – послышался за спиной женский голос. – Теперь ты превратишь наш дом в военный склад?
Он повернулся к жене.
– Инга, ступай спать.
– Я уже собиралась ложиться, но ты, как всегда, куда-то вдруг сорвался!
– Я по работе выходил…
– А на часы посмотрел? – Голос Инги внезапно сделался пронзительно резким. – Кому ты рассказываешь сказки про работу?
– А откуда, чёрт возьми, я притащил эти стволы?! – не выдержал он, мгновенно перейдя на повышенные тона. – Что я, по-твоему, гулять бегал?! Послушай, Инга, уйди… Пора спать…
– Конечно! Пора спать! Легко сказать! А ты подумал, как… что я тут… как мне, когда ты вот так, ни с того ни с сего, просто вдруг срываешься куда-то чуть ли не посреди ночи… И ни слова не говоришь! А может, я вся извелась? Ты же обо мне совсем не думаешь! Ты на меня плюёшь!
Она прошлёпала босыми ногами по паркету и остановилась перед мужем.
– Ты никогда не думаешь обо мне, а у меня сердце разрывается, – со слезами на глазах она подвела черту.
– У тебя разрывается? С чего бы вдруг? Помолчи лучше.
– Я всегда…
– Да никогда ты не переживала из-за меня. Перестань молоть языком…
