— Зато я сосчитал их, спафарий, — прозвучал голос болгарского лазутчика. — Их было чуть больше таксиархии. Правда, я не делал в счете разницы между русами и болгарами, поэтому называю их общее число.

Василий, не считая нужным даже повернуть голову в сторону лазутчика, ответил:

— Ты плохо считал, болгарин. Славян должно быть вдвое больше.

— Их было около одиннадцати центурий, ромей, — так же спокойно, как прежде, сказал лазутчик.

— Ошибаешься, болгарин, — раздраженно повторил Василий. — В бухту вошли двадцать восемь русских ладей, на каждой из них обычно пять-шесть десятков воинов. Это уже полторы таксиархии. Добавь к ним дружинников тысяцкого Микулы и болгарского сотника Мирко, и ты получишь больше двадцати центурий.

— Их было чуть больше десяти сотен, — упрямо заявил лазутчик.

Считая бесполезным вести с ним разговор дальше, спафарий снова повернулся к комесу.

— Продолжай преследование. Когда славяне очутятся на горе, отрежь им все пути назад. Перекрой завалами и рвами дороги и тропы, тревожь их всю ночь ложными атаками, не позволяя им ни на миг сомкнуть глаз. К утру я сообщу, как с ними поступить дальше: уничтожить, в бою либо заставить передохнуть на горе от голода и жажды. А ты, Иоанн, — обратился Василий к сопровождавшему его стратигу, — немедленно окружи конными разъездами гору… всю и со всех сторон, — подчеркнул он. — Я не допущу, чтобы спасся хоть один рус или болгарин, гора должна стать для них общей могилой.

Отдохнуть этой ночью Василию не удалось. Едва он наскоро перекусил и погрузился в сон, возле шатра раздались громкие голоса его слуги и дежурного центуриона, не пускавших кого-то к нему. Прислушавшись, спафарий различил голос рвавшегося в шатер человека — это был стратиг Иоанн.

— Впустите его! — крикнул Василий, поднимаясь с ложа и набрасывая на себя плащ.

Стратиг, вбежавший в шатер, был крайне возбужден. Глаза блуждали по сторонам, дрожавшие пальцы то тихо трогали рукоять меча, то теребили застежку плаща.

— Спафарий, по твоему приказу я выслал вокруг седловидной горы конные разъезды, — на одном дыхании выговорил Иоанн. — Один из них вскоре обнаружил славян.

— Ну и что? — недоуменно вскинул брови Василий. — Разве я сказал, что нуждаюсь в пленных? Нет. Поэтому их следовало просто уничтожить. Надеюсь, именно так легионеры и поступили?

Глаза Иоанна забегали по углам шатра.

— Не совсем так, спафарий. Славян оказалось слишком много, поэтому разъезд не принял боя, а прискакал ко мне.

— Много? Сколько же? Десяток, два?

— Намного больше. Я сам прибыл на место, где мои всадники обнаружили славян, и с высокого дуба видел их на склоне соседней с седловидной горы. Варваров никак не меньше таксиархии.

— Не ошибаешься, стратиг?

У Иоанна обиженно дрогнули уголки губ.

— Нет, спафарий, какая-либо ошибка исключена. Услышав о числе замеченных варваров, я вначале не поверил словам легионеров, потом усомнился в остроте собственного зрения, но, к сожалению, дело обстоит именно так, как я сказал. Я сам видел и сосчитал русов и болгар, их оказалось не меньше десяти центурий.

— Откуда они могли взяться в месте, о котором ты говоришь? — вскричал Василий. — Все варвары загнаны на седловидную гору, а оттуда нет выхода. Они в надежной ловушке! Неужели им удалось обхитрить комеса Петра или пробиться вниз с помощью оружия?

— Этого не знаю, спафарий. Я всего лишь сообщил то, что обнаружил мой разъезд и видел я сам.

Василий вскочил с кресла, отшвырнул в сторону плащ. Шагнул к стене, на которой висели его оружие и доспехи.

— Подожди меня у шатра. И прикажи заодно подать моего коня. Я хочу все видеть лично…

Осадив взмыленного скакуна у толстого граба, под которым на низком раскладном стульчике дремал комес Петр, Василий что было сил ударил плетью по краю щита одного из прискакавших с ним легионеров. Разбуженный громким звоном металла, комес поднял голову, взглянул на спафария осоловелыми, ничего не выражавшими глазами.

— Где русы? — крикнул Василий, наклоняясь с седла.

Петр торопливо протер глаза, вскочил со стульчика, часто затряс головой, прогоняя из нее сонную одурь.

— Где русы? — переспросил он. — На горе, спафарий.

— Ты уверен? — прищурился Василий.

— Им негде больше быть, — уверенно заявил Петр. — Мои легионеры перекрыли все лазейки, по которым с горы может ускользнуть человек. Если прикажешь, спафарий, мы сейчас же атакуем варваров крупными силами и уничтожим до единого.

— Именно это я приказываю сделать. Причем немедленно, при мне.

— Повинуюсь, спафарий, — вытянулся комес…

Начинало светать. Василий, оставаясь в седле, мог без труда наблюдать, как у подножия седловидной горы строились в прямоугольники три когорты легионеров. Как рассыпались на их флангах между камнями и по кустам прикрывавшие их лучники и пращники, как медленно двинулись впереди центурий повозки с «греческим огнем». Когда когорты под звуки флейт и мерное уханье барабанов тронулись с места, Василий и комес поехали за последней.

Вскоре за очередным поворотом горной дороги показался пересекавший ее по всей ширине глубокий ров, за которым высился завал из камней и деревьев. Стрелки, опередившие атакующие когорты, которые растянулись длинной змеей по узкой дороге, стали засыпать укрепление ливнем стрел и градом камней. Возле остановившихся повозок с «греческим огнем» захлопотала прислуга. Василий с Петром пробрались в первые ряды легионеров, спафарий пристально всмотрелся в завал.

— Прикажи не тратить напрасно огонь, — тронул он Петра за плечо. — Завал пуст.

Комес недоверчиво посмотрел на Василия.

— Пуст? Сомневаюсь. Час назад варвары отбили здесь подряд три моих атаки.

Василий не мог упустить удобного случая задеть самолюбие подчиненного.

— Возможно… однако это было час назад. А сейчас славян нет, оказать сопротивление некому, и ты, наконец-то, сможешь отбить у них укрепление. Торопись, не упускай возможности одержать победу.

Никогда не отличавшийся живостью ума, комес не смог понять вложенной в слова Василия издевки.

— Верю в твою проницательность, спафарий, — напыщенно произнес он. — Разреши мне самому вести солдат на штурм.

Василий с жалостью посмотрел на Петра, с безразличным видом махнул рукой.

— Веди.

Спафарий наблюдал, как комес лихо осадил коня перед головной центурией, крикнул нечто воинственное легионерам, с мечом в руке во весь опор помчался на завал. Вздыбил скакуна перед краем рва, а изломанная линия стрелков, продолжая на бегу обстреливать вражеское укрепление, перемахнула через ров и в следующий миг, не встречая сопротивления, с торжествующими криками взлетела на верх завала. Василий не стал смотреть, как спешившийся комес повел когорты по пешеходной тропе к вершине.

Съехав с дороги на обочину, он плотнее закутался в плащ, прикрыл глаза и так, отрешившись от происходящего, замер в седле. Он предчувствовал, что начавшийся день обещает быть насыщен событиями, и не хотел упустить ни одной минуты, которую можно было использовать для отдыха. В этом положении застал его вернувшийся с вершины горы комес Петр. Он вновь был верхом.

— Спафарий, гора пуста. Мы не обнаружили на ней ни одного варвара.

Вид у него был такой, словно его только что вытащили из проруби. Глаза виновато метались по сторонам, левая рука мяла зажатые между пальцами поводья. Василий с нескрываемым презрением посмотрел на Петра.

— Я уже давно догадался об этом. Признаю собственную вину: почему-то решил, что ты и стратиг Иоанн