— Нормально выглядите, сойдет, — резюмировал я.

При ближайшем рассмотрении бросалась в глаза более плотная, чем у Ники, комплекция, да и выпирающая из-под мундира мускулатура российскому императору была несвойственна. Но Василию придется играть царя в основном перед обывателями Серпухова и окрестностей, ну и террористами, если таковые объявятся, для них-то и затевался весь цирк. Если же кто из свиты заметит различие, придется ему помолчать в тряпочку, это мы обеспечим.

До прибытия царского поезда оставался час, когда ко мне подошел Беня.

— Плохо, Георгий Андреевич, — озабоченно сказал он, — это явно отвлекающая группа, и про основную не знают ничего, считают, что они тут единственные.

Пару часов назад около вокзала была обнаружена и взята небольшая эсеровская бандочка, и теперь Беня делился со мной результатами экспресс-допроса.

— Уверены? — спросил я, — а то Гнида с утра обычно какой-то снулый…

— Сегодня он был в ударе, — покачал головой Беня, — а его китаец, этот вообще в любое время суток как огурчик. Нет, они действительно ничего не знают.

— Значит, будут неожиданности на маршруте, — вздохнул я, — надеюсь, что ваши люди не облажаются.

Подъехала «Нара»-фургон с надписью «Георгиевская киностудия», оттуда быстро выгрузили аппаратуру. Я заглянул в фургон и обнаружил там двоих Гош и одного Ники. Высочество выскочило мне навстречу, а копии тут же достали сигареты и задымили.

— Все готово? — спросил Гоша, — а то вон уже наша платформа едет, да и дым над лесом…

— Давно готово, что ты так волнуешься!

— Не каждый день моего брата убивать собираются, — буркнул Гоша, — вот и волнуюсь.

— Неужели господин Акимов твой брат? — изумился я. — Василий, вы не против, если на вас сегодня эсеры маленько попокушаются?

— Даже «за», — донесся благодушный ответ из фургона, — чем бегать за ними по всему Серпухову, пусть лучше сами приходят, приголубим.

— Так, мне пора прятаться, — сообщил я и полез в фургон. Со стороны Георгиевска приближалась «Ока». Деталей пока рассмотреть было невозможно, но кому же там за рулем сидеть, если не мне?

Мы ехали в Георгиевск по объездной грунтовке, «Нару» швыряло на ухабах, но его величество не жаловалось. Еще перед выездом мы предупредили, что для его охраны будут приняты экстраординарные меры, так что теперь он ничему не удивлялся. Гоша нервничал, периодически проверял, хорошо ли достается пистолет из плечевой кобуры. Я сидел спокойно — ну чего суетиться, спереди и сзади машины охраны, в придорожных кустах секреты, и если уж это не поможет, много ли толку будет от какого-то пистолетика?

Подмена на вокзале прошла нормально, десяток самых красивых девушек из «Дома» во главе с Татьяной преподнесли императору огромные букеты роз, и когда из-за них снова стало видно величество, оно уже было слегка изменившимся. Царь с небольшой свитой начали рассаживаться в присланные из Георгиевска автомобили…

Дальнейших событий я не видел, но в деталях представляю себе по многочисленным отчетам и рапортам. Итак, кортеж поехал. Впереди шла «Ока» охраны, затем автомобиль с императором и наследником, далее все остальные. Когда две трети Серпухова остались позади, а в сотне метров был поворот направо, к мосту через Нару, в машинах охраны и величества с высочеством ожили динамики:

— Внимание, синий дом справа, второй от перекрестка, на мансарде подозрительное шевеление!

Головная машина сбросила скорость. Во второй его величество привстало и напружинилось, на его лице появилось совершенно несвойственное Николаю хищное выражение (мигом последнее сходство растерял — прокомментировал потом агент-наблюдатель). Цесаревич продолжал сидеть спокойно и безмятежно, но в его руке вдруг неизвестно откуда появился большой тупорылый «ПФ».

Из дома раздался выстрел, затем другой. Машины резко затормозили, но еще на ходу из первой выскочили и приготовились стрелять охранники.

Император, ловким прыжком перемахнув через низкий борт «Оки», крупными скачками понесся к дому. За ним, отставая на пару шагов, бежал великий князь Георгий. Как из-под земли вдруг появились два дюжих молодца с бревном и начали вышибать дверь, но Николай не стал ждать окончания этого процесса — он буквально взлетел на крышу крыльца, оттуда на балкон мансарды. Георгий не отставал.

— Ну, с Богом, Сашка! — шепнул Георгию Николай, и через мгновение они исчезли внутри. Оттуда донеслись сначала два выстрела, потом треск чего-то ломаемого и тонкий визг…

Через три минуты зеваки города Серпухова смогли пронаблюдать небывалое зрелище, о котором некоторые еще долго рассказывали детям и внукам.

С грохотом разлетелись обломки двери, и на улицу вывалился ярко-рыжий субъект. За ним в дверном проеме показался император, он волок какого-то богато одетого отбрыкивающегося господина. Лицо Николая было залито кровью.

Рыжий попытался было отползти в сторону, но мощным пинком его величества был отправлен прямо к «Оке», где его подхватили охранники.

Тем временем из дома вышел Георгий, ласково придерживающий за вывернутую руку согнувшегося в три погибели верзилу. Сдав свой груз, он оглядел место действия и грозным голосом заорал, обращаясь к зрителям:

— Чего столпились? Разойдись с дороги, Его Величество ранен, нужна срочная медицинская помощь!

Взревели моторы, и две «Оки» помчались в сторону Георгиевска. На противоположной стороне улицы мелко крестилась ошалевшая от увиденного бабка.

— Сподобилась, наконец, царя-то нашего батюшку увидеть, — бормотала она, — всё как говорили, красавец собой и тихий такой, вежливый… как он этого рыжего, без единого ведь слова грубого…

Николай Второй купался в лучах славы. Причем восхищение собравшейся в Большом зале Приемного парка народа доставляло ему искреннее удовольствие, что мне, например, было решительно непонятно. Ладно, абстрагируемся от того, что приписываемых ему подвигов он не совершал даже во сне — но ведь он видел собравшихся впервые в жизни. Откуда он знает, что это за люди? Мало ли, вдруг наоборот именно их восхищения стыдиться нужно…

Хотя и такие характеры бывают, подумал я. Мне, например, было дорого хорошее мнение о себе — во-первых, меня, а во-вторых, узкого круга людей, которых я хорошо знал и уважал. Что думают все остальные — как-то оно меня не интересовало, это их дело, если в драку не лезут… А бывают и такие, которым нужно восхищение всех. Что же, еще один штришок в портрет пациента…

Как только Николай узнал — на него было покушение, его двойник ранен — он даже слегка спал с лица, видимо, представил себе, что было бы, не подготовь мы весь этот спектакль. Но быстро очухался, безропотно дал перевязать себе голову и вышел к своей свите.

Та была в полном обалдении. Подмена Николая на вокзале произошла, когда он был чуть в стороне, а потом Николай-Василий сразу пошел к машине, так что, похоже, лицедейство прошло незамеченным — если у кого и были подозрения, то вслух их никто не высказывал.

— Ваше величество, как же вы так?! — воскликнул плешивый флигель-адъютант.

— Надо же было что-то делать, — вполне резонно ответило величество.

— Вы ранены?

— Не страшно, это царапина, — отмахнулся Николай, — и мне уже оказана врачебная помощь.

Надо сказать, что повязка а-ля Щорс, с красным пятном у виска, ему очень шла.

— Господа, Его Величество должен немного отдохнуть, дорога оказалась несколько утомительной, — заявил Гоша и взял Николая под руку. — Пойдем, Ники, я покажу тебе твои комнаты.

Беседа со Старцем была намечена на завтра, а пока предстоял обед, за ним — встреча со сливками серпуховского общества.

Пока Гоша развлекал брата (то есть они оба знакомились с подробностями своих подвигов), я послушал доклад о происходящем в Серпухове — там со скоростью цунами распространялись слухи, по дороге непрерывно обрастая дополнительными деталями. Число нападавших уже перевалило за десяток, но