и тем добывать пропитание, не вспахивая земли. Скотоводство, огородничество и охота ещё оставались, но лишь как вспомогательные источники пищи. Постепенно появлялись и разрастались «специализированные» слободы – колесников, кожевников, кузнецов, позже – ямские, пушкарские, стрелецкие, сокольничьи… Жителей слобод вначале называли слободичами, впоследствии – слобожанами и слободчанами.
«Слобода» нередко звучало и как «свобода». Учёные-языковеды пишут, что это не ошибка выговора и не замена непонятного слова понятным: просто «в» способно превращаться в «л» и наоборот. По мнению этимологов, «слобода-свобода» прямо связана с понятиями «собственный», «свой». В древнейшую эпоху имелось в виду положение «своего», то есть полноправного члена рода, по сравнению с положением пленников, превращённых в рабов. Пленник-раб, со временем отпущенный на свободу (как было заведено у древних славян), становился свободным – «своим». Любопытно, что первые слободы-свободы населяли как раз люди, покинувшие свои родовые общины, «освободившиеся от своих»!..
Между прочим, термин «слобода» имел и ещё одно значение, связанное с рабством и освобождением. Слободой назывался также посёлок рабов на господской земле. Хозяева выделяли рабам землю и превращали их в крепостных. Как известно из истории, по сравнению с рабством это была уже некоторая «свобода». Отсюда и название.
Планировка поселения
Как мы знаем, древние славяне необычайно тщательно выбирали место для своего дома и поселения, стремясь как можно точнее вписать свою маленькую Вселенную в Большую Вселенную, в мироздание – как вещественное, так и духовное. Поэтому и оказывается, что любой старинный русский город или деревня стоят не только выгодно с военной, торговой или иной практической точки зрения, но и – в отличие от некоторых современных селений – красиво на заглядение. Не случайна, конечно, и их внутренняя планировка.
В главе «Древнейшие поселения» было рассказано, как с течением столетий внутри славянского рода обосабливались отдельные семьи и переселялись из большого общинного дома в собственное жильё. В VIII–IХ веках в лесной полосе нынешней России немало было таких поселений, представлявших собой целое «гнездо» жилых изб (иногда окружавших древний большой дом, только предназначенный теперь не для жилья, а для общинных работ) и чуть в стороне – хозяйственные постройки. Хозяйство при этом оставалось общим: существовали, например, общие погреба. Минули ещё века, община из родственной превратилась в соседскую: люди, жившие рядом, были уже не обязательно родственниками. Исчезли большие дома и общность хозяйства, но осталась планировка деревни, которую этнографы называют «кучевой» или «гнездовой». Такую планировку считают древнейшей. Дома стоят безо всякого порядка, видимого современному глазу, вокруг расположены пашни, выгоны, огороды…
В некоторых случаях дома индивидуальных семей выстраивались кольцом. Эта планировка и называется «кольцевой», или «круговой», хотя круг получался далеко не идеальным. Иногда такая деревня окружала озеро, чаще – участок земли: пашню, луг, выгон для скота. Область распространения деревень подобного типа охватывает территорию племени вятичей, несколько менее характерны они для радимичей, кривичей и древлян: раскопками установлено, что в местах расселения этих племён кольцевые поселения строили ещё в VII веке!
По мнению учёных, кольцевая планировка присуща сёлам, где устраивались погосты. Эти средоточия общественной жизни древности неизбежно становились торговыми и религиозными центрами. Значит, была необходима площадка, где собирался народ, куда свозили дань, вершили суд и расправу, устраивали торг. В христианские времена посередине кольцевого селения иногда помещалась церковь, а также общественные амбары, лавки и мастерские.
Весьма характерны были кольцевые деревни для полабских (то есть живших по реке Лабе – Эльбе) славян. Эти земли принадлежат теперь Германии: славяне издревле жили там бок о бок с германскими племенами и, к сожалению, дело не обходилось без ссор. Круговую деревню легче было оборонять во время набега, а кроме того, вовнутрь круга на ночь загоняли скот – опять-таки ради безопасности, чтобы никто не увёл.
С течением веков кольцевая планировка дала начало лучевой, или радиальной, когда несколько улиц расходятся в стороны от общего центра. Таким образом выстроены многие старинные города, например Новгород и Москва. На планах старой части этих городов видно, что улицы, подобно лучам, разбегаются от крепости-кремля, стоящего посередине.
Очень часто славяне лесной полосы селились на берегу озера или реки. В этом случае избы выстраивались вдоль берега в ряд; такие деревни этнографы называют «рядовыми», или «линейными». Поселения с подобной планировкой прослеживаются начиная с VIII–IХ веков. Как и в последующие времена, наши предки умели точно вписаться в гармонию природы, не увеча её делом своих рук, но украшая. Если селение ставилось на высоком речном берегу (чтобы не достал паводок), избы обращались к воде (как правило, к югу, на «красную», солнечную сторону) лицевой стороной – «челом». Если же для селения был облюбован низкий, широкий берег спокойного водоёма, избы обычно обращались к воде тылом, а между ними и берегом располагались огороды, спускавшиеся вниз. Эти черты и посейчас ещё видны в планировке старинных русских деревень, поскольку тип русской деревни, как говорят учёные, складывался именно в те отдалённые времена.
Мостовая
Совсем недавно в моде были рассуждения об «отсталости», «косности» и чуть ли не «дикости» допетровской Руси. Одной из примет этой «отсталости», укоренившейся в литературе, считалась непролазная грязь, якобы царившая на улицах древнерусских городов в непогоду. Однако учёные утверждают: без элементарного благоустройства городские поселения просто не могли бы нормально жить, тем более – развиваться. И действительно: при раскопках были обнаружены инженерные сооружения городского хозяйства, восходящие едва ли не к самому моменту зарождения городов.
Сооружения эти весьма примечательны.
Самые древние из них – это мостовые. Ранние мостовые Новгорода были уложены в 938 году; между прочим, вещей древнее Х века в Новгороде пока не обнаружено. Нет там и более древних мостовых, однако конструкция 938 года не оставляет сомнений, что у их строителей – «мостников» – был уже богатый опыт в делах подобного рода. К тому времени выработалась и наиболее рациональная конструкция: вдоль улицы укладывали три продольные лаги (две по бокам, одну посередине – на расстоянии около 1,5 м друг от друга), сверху же настилали деревянные плахи. Врубая в лаги, плахи тщательно подгоняли одну к другой, чтобы не было щелей, чтобы они не разъезжались и не шевелились под ногами пешеходов, под копытами коней и колёсами телег. Ведь это могло привести к серьёзным увечьям. Иногда поверх плах по бокам укладывали дополнительные продольные брусья наподобие современных поребриков, чтобы колёса не соскальзывали с мостовой.
Применяли и другую конструкцию. Она была более трудоёмкой и требовала больше дерева, зато позволяла совсем избежать тряски при езде. В этом случае на нижние лаги укладывали круглые брёвна, иногда даже не очищенные от коры, а поверх настилали доски, располагая их вдоль улицы.
Уже в ХI веке за состоянием мостовых присматривали особые мастера, производившие в случае надобности мелкий ремонт и получавшие за это плату. А ещё через двести лет в Новгороде был разработан специальный документ – «устав», распределявший площадь мостовых, которые должны были мостить и чинить за свой счёт разные должностные лица и корпорации – например, объединения ремесленников. В ХVI веке в Москве плату за мостовые собирали со всех жителей, вдоль чьих дворов они проходили…
Когда от сырости и времени мостовая прогнивала, настилали новую, причём чаще всего – прямо поверх старой, не снимая досок, не выкорчёвывая вросших в землю лаг. Раскапывая улицы, просуществовавшие несколько веков, археологи обнаруживают целые «слоёные пироги» мостовых. В Новгороде такие «пироги» насчитывают до тридцати слоёв! Интересно, что между пластами брёвен и досок учёные обнаруживают целые залежи… ореховой скорлупы. Тогдашний лес изобильно снабжал людей
