– Что ты здесь делаешь, неотесанный юнец? Как осмелился ты прикоснуться к моему волшебному дереву? Я тебя знаю, ты сэр Гавейн – рыцарь Круглого стола. Много лет назад твой отец убил моего отца, и теперь я намерен за него поквитаться. Жди меня через восемь дней перед волшебным замком Клингзора. Со мною будут двенадцать сотен воинов, чтобы они видели, как я отомщу за смерть отца. Ты можешь привести столько же или даже больше.

Так сказав, Грамофланц повернулся к герою спиной и скрылся в замке.

Гавейн преподнес венок своей даме, которая приняла его очень спокойно. Она не стала тратить слов на выражение благодарности и продолжала ехать молча, а рыцарь следовал за ней, куда бы она ни направлялась. Спустя какое-то время они подъехали к двум укрепленным замкам. Оргелюза сказала, что один из них – Логрейс, родовое поместье ее отца, а второй – замок великого волшебника Клингзора, где похищенные им знатные дамы томятся в заточении, закованные в кандалы. Она сама, добавила она, купила свою свободу, лишь отдав злодею все золото, что она унаследовала от отца. Едва она успела промолвить эти слова, как появился угрюмый рыцарь и крикнул сэру Гавейну, чтобы он защищался. Оргелюза удалилась, напомнив герою о своем обещании. В два счета одолев противника, Гавейн сел в лодку, что только что отвезла его даму на другую сторону рва, и переправился сам. Он расположился на ночлег в домике паромщика, который рассказал ему все местные сплетни и, среди прочего, о подвигах доблестного рыцаря, облаченного в красные доспехи.

Когда стемнело, Гавейн подошел к окну. Он увидел освещенные окна волшебного замка, и в каждом окне – по женскому лицу. Каких лиц тут только не было: от совсем детских до старческих. Сэр Гавейн в гневе отошел от окна и поклялся, что убьет подлого рыцаря и освободит несчастных дам, но паромщик посоветовал ему быть поосторожнее, поскольку Клингзор – сильный противник и, кроме того, владеет черной магией. Но ничто не могло заставить сэра Гавейна отступиться от задуманного предприятия.

На следующий день рано утором он сел на коня и отправился к волшебному замку, чьи темные башни вставали вдалеке из тумана. Огромного роста привратник открыл дверь и беспрепятственно пропустил его во двор. Внутри, казалось, никого не было. Нигде не было видно ни хозяйственной утвари, ни женщин. Он шел из комнаты в комнату в полном изумлении. Наконец он добрался до зала, где стояло удобное ложе, и, почувствовав усталость, решил прилечь отдохнуть. Но к его величайшему удивлению, кушетка отодвигалась всякий раз, как он к ней приближался. Потеряв терпение, Гавейн одним огромным прыжком вскочил на ложе, и в следующее же мгновение на него обрушился ураган стрел, копий и булыжников. Герой защищался от них как мог, но, если бы на нем не было доспехов, он был бы сразу убит, хотя и так он получил множество ран.

Ужасный град оружия прекратился так же внезапно, как и начался. В зале воцарилась мертвая тишина. В конце концов послышался звук тяжелых шагов, и в комнату вошел огромного роста крестьянин с дубинкой в руке. Следом за ним из-за двери появился устрашающего вида лев.

– Тише, Лео, – произнес крестьянин низким, грубым голосом. – Сначала я размозжу ему череп, а потом отдам тебе его тело. Что? – воскликнул он удивленно. – Он в доспехах и все еще жив? Тогда, Лео, ты сам с ним разбирайся.

С этими словами он со всех ног бросился наутек.

Лев бросился на героя и попытался разорвать его когтями, но тут же отскочил назад и взревел от ярости и боли: сэр Гавейн отрубил ему переднюю лапу. Рыцарь вскочил с ложа и бросился на льва с такой отвагой и решимостью, что в конце концов одолел его. Но долгий поединок утомил его, и он без чувств упал рядом с тушей убитого зверя.

Придя в себя, он увидел, что вокруг него склонилось множество женщин, называя его своим избавителем. Среди них он увидел свою бабушку, мать и сестру. Чары были разрушены, и Грамофланц бежал. Как только Гавейн немного оправился от усталости, он послал гонцов к королю Артуру, чтобы рассказать ему о случившемся. Рыцарь просил, чтобы король приехал и стал свидетелем поединка между ним и Грамофланцем.

Артур не отказал в его просьбе, и Гавейн был на седьмом небе от счастья, когда представил своему дяде прекрасную Оргелюзу.

Наконец наступил назначенный день. Появился рыцарь в черных доспехах, на угольно-черном жеребце. Гавейн поскакал ему навстречу. Их мечи скрестились, и поединок начался. Король и дамы подъехали поближе, чтобы лучше разглядеть происходящее. Постепенно черный рыцарь стал брать верх. У Гавейна оставалось все меньше сил, чтобы отражать удары противника. Тогда какая-то девушка вылетела стрелой из толпы зрителей и крикнула:

– Благородный рыцарь, пощадите моего брата Гавейна! Он еще не оправился от ран, полученных в волшебном замке!

– Гавейн! – эхом откликнулся незнакомец и поднял забрало.

И тут всем открылись хорошо знакомые черты сэра Парцифаля.

Пока друзья, встретившиеся после долгой разлуки, беседовали, к ним приблизился еще один рыцарь. Это был Грамофланц. Он предложил им примирение и свою дружбу. Но Гавейну непременно нужно было убить этого человека, иначе Оргелюза не согласилась бы стать его женой. Положив руку на рукоять меча, он уже собрался заговорить, но тут король приблизился и остановил его. Артур дал слово чести, что смягчит сердце гордой красавицы. Он послал за ней и, когда Оргелюза явилась, отвел ее в сторону и поговорил с ней. Его мудрость и благородство так на нее подействовали, что гнев ее прошел, и она согласилась простить своего врага.

Через несколько дней в замке справили две свадьбы: Гавейн сочетался узами брака с Оргелюзой, а Грамофланц женился на сестре Гавейна. Королева Гвиневера следила, чтобы никто не был обделен заботой и вниманием. Сэра Парцифаля принимали как рыцаря Круглого стола наравне с другими, но это его не радовало. У него не шли из головы слова проклятия, сказанные ведьмой. Он видел перед собой страдающее лицо Анфортаса, Святой Грааль, а чуть дальше свою милую жену и плачущую мать. Не в силах этого вынести, он тихо выскользнул из замка, ни с кем не попрощавшись. Невинная радость друзей лишь усиливала его печаль.

Он поскакал прочь, и душой его овладевало отчаяние. Найдет ли он когда-нибудь Святой Грааль? Сумеет ли он исправить то зло, что причинил, сам того не ведая?

Прошло лето, а за ним и осень, и земля покрылась снегом, когда однажды вечером Парцифаль заметил вдалеке одинокую хижину. Он очень замерз и так устал, что, спешившись, с трудом дошел до двери. На стук вышел высокий, осанистый, хоть и немного изможденный человек и пригласил героя войти внутрь, а сам вышел, чтобы позаботиться о его коне.

Отшельник накормил его и расстелил для него постель из мха. Лежа на ней, Парцифаль огляделся и заметил на стене меч с украшенной золотом рукоятью. Когда он спросил, чей это меч, отшельник вздохнул и ответил, что в те давние времена, когда он мечтал лишь о любви и славе и забывал о Святом Граале, что был ему вверен, этот меч принадлежал ему.

– Да будет тебе известно, незнакомец, – продолжил он, – что я Треврезент, брат несчастного Анфортаса, и что, как и он, я посвящал свою жизнь погоне за преходящими удовольствиями. Когда Анфортас был ранен отравленным копьем, я отложил в сторону меч и доспехи и удалился в пустыню, чтобы молиться и каяться и тем искупить прегрешения брата и свои собственные. Тщетная надежда! Рана до сих пор причиняет Анфортасу ужасные страдания. Но хуже всего, что тот, кому предназначено было избавить моего брата от мучений, не исполнил своего долга и в наказание обречен на вечные скитания, хотя мог бы стать королем Грааля.

– Я – тот, кто согрешил так сильно, сам того не желая! – воскликнул Парцифаль. – Но если Бог – это высшая любовь и справедливость, то почему Он карает так жестоко за столь малый грех, как невежество?

– Так, значит, ты – Парцифаль, сын моей сестры Херцелойды, – сказал Треврезент. – Ты не познал Всемилостивейшего, чей гтас слышен лишь тем, кто принял его в сердце своем. Потому-то, найдя дорогу к Граалю, ты не обрел спасения. Выслушай меня: я открою тебе чудеса Господа нашего и Его любовь к сынам человеческим. После этого ты навсегда избавишься от сомнений в Его милости.

Треврезент поведал племяннику о Божьих деяниях от начала времен до пришествия и смерти Христа и объяснил, какие уроки он должен для себя извлечь. От Треврезента Парцифаль также узнал, что его мать