Как ни велико было несчастье, обрушившееся на страну и на королевский дом, но мертвых нужно было без промедления похоронить. Сердце короля Этцеля было слишком переполнено горем, чтобы он мог думать о делах, поэтому Дитриху и Гильдебранду пришлось самим отдавать все распоряжения.

Все мертвые были похоронены со всеми возможными почестями, за исключением героя из Тронье, о котором забыли. Когда могильные курганы были уже засыпаны, Гильдебранд вспомнил о храбром воине, чье обезглавленное тело осталось лежать в зале для приемов. Он приказал, чтобы ему приготовили отдельную могилу, где его и похоронили вместе со всем оружием, за исключением лишь доброго меча Бальмунга. По воле Кримхильды меч следовало положить в могилу Зигфрида. Многие из гуннов шли вместе с погребальной процессией, но никто не оплакивал воина, чья сильная рука принесла столько горя их родной стране. Следующей весной все курганы были покрыты цветами, а на могиле Хагена рос лишь чертополох да колючки, посреди которых устроила себе нору ядовитая змея. Все, кто видел эту змею вблизи, отмечали, что у нее только один глаз, как у героя из Тронье. Считалось, что дух Хагена вселился в эту змею.

Дитрих и Гильдебранд послали гонцов в Бехларен и Вормс, чтобы рассказать обо всем, что случилось. Они поручили благородному менестрелю Свеммелингу быть их послом, потому что у него было чуткое сердце, и он сообщил бы им новость, не причиняя лишних страданий.

Маркграфиня с дочерью сидели у открытого окна, глядя на облака, поднимавшиеся на востоке. У Годелинды внезапно стало тяжело на сердце, ею овладели тяжелые предчувствия, и она не смогла не сказать об этом дочери.

Она сказала, что ждет плохих вестей, потому что прошлой ночью во сне ей явилась королева Гельха в окружении бургундов и многих других воинов, облаченных в доспехи.

– Королева, – добавила Годелинда, – сказала, что забирает героев с собой. Она взяла за руку твоего отца и Гизельхера и повела их прочь, а все остальные пошли следом за ними. Я хотела к ним присоединиться, но она сделала мне знак идти назад. А потом они растаяли в сером тумане, и на его месте выросла гора, высокая, как…

Тут она прервалась, потому что услыхала стук копыт – в ворота замка въехал Свеммелинг со своими спутниками. Маркграфиня увидела коня Рюдигера и его доспехи, и ей стало ясно значение сна. Но даже в горе она старалась держаться, чтобы не испугать дочь, которая сидела бледная как смерть.

Менестрель прошел к дамам. Маркграфиня поднялась ему навстречу и сказала, что обо всем догадалась, и он может не раздумывать, как ему лучше сообщить свою новость. Через несколько минут они уже были готовы выслушать рассказ о том, как встретил свою смерть благородный Рюдигер. Свеммелинг взял в руки арфу и запел о героях, верных долгу и встретивших свою смерть в бою, с оружием в руках. Теперь они живут во дворцах Одина и Фрейи. Их духи летают над морями и землями и говорят с живыми дыханием ветров и шелестом листвы, нашептывая им слова утешения.

Потом он во всех подробностях рассказал им, что случилось в Этцельберге. На следующий день Свеммелингу надо было снова трогаться в путь. Через несколько недель после его отъезда маркграфиня умерла от горя, и Дитлинда осталась совсем одна. Когда Дитрих вернул себе земли Амелунгов, он взял сироту из Бехларена в свиту своей жены, благородной Герраты. Там она покорила сердце отважного воина и вышла за него замуж.

Свеммелинг же торопился поскорее добраться до Вормса.

А в Вормсе тем временем жизнь текла спокойно и тихо. Королева Ута проводила долгие часы, сидя за прялкой. Она все время напевала странные песенки, но почти ни с кем не разговаривала. Королева Брунгильда сидела рядом с ней и вышивала сцену убийства Бальдера, скопированную со старых картин. Удивительно, но бог света получался у нее точной копией Зигфрида.

– Взгляни, матушка Ута, – сказала она. – Как я ни стараюсь, на картине выходит Зигфрид, такой, как в тот день, когда отправился на свою последнюю охоту. Это грустная история напоминает мне легенду, что я слышала в детстве в Исландии. В ней речь шла об убийстве, совершенном, чтобы завладеть волшебным мечом. Когда Хаген вернется, я потребую, чтобы он отдал мне меч Зигфрида – Бальмунг, и возвращу его мертвому герою. Боюсь, что, если этого не сделать, Бургундию ожидают такие же беды, как те, что постигли в прошлом Исландию.

– Ни Хаген, ни остальные не вернутся больше в этот дом, на котором грех кровопролития, до сих пор не искупленный, – сказала матушка Ута и, не договорив, принялась напевать одну своих жутких, странных песенок, которые никто не мог слушать без содрогания.

И тут как раз приехал Свеммелинг. Он рассказал королевам о путешествии бургундов в земли гуннов, о теплом приеме, что им там оказали, о последовавшей ссоре, сражении и трагическом исходе. Рассказ менестреля не прерывался ни плачем, ни стенаниями, ни расспросами. Когда Свеммелинг закончил, госпожа Ута сказала:

– Печальную повесть ты нам поведал, но иначе и быть не могло. Только кровь героев могла смыть с этого дома проклятие, тяготевшее над ним.

Брунгильда не обронила ни слезинки. Как полагается хозяйке, она отдала все необходимые распоряжения, чтобы гости ни в чем не нуждались. Потом она попросила Свеммелинга отдать ей добрый меч Бальмунг и, глядя на сверкающее лезвие с пятнами крови на нем, сказала:

– Ужасный Хаген украл этот меч из могилы Зигфрида. Я верну клинок, обагренный кровью убийцы, его прежнему хозяину. Теперь герой может покоиться с миром.

Она ушла к могильному холму с мечом в руках, но не вернулась ни в тот день, ни на следующее утро. Когда ее нашли, она лежала мертвой рядом с гробом Зигфрида, на который она положила Бальмунг.

Госпожа Ута так и пряла день за днем свою пряжу и при этом напевала песню о королеве-змее, погубившей свое потомство.

Знать Бургундии и весь народ оплакали королевский дом и павших героев. Но когда враги королевства подняли голову, нотабли объединились и возвели на престол юного сына Гунтера и Брунгильды, поручив его, пока он еще ребенок, попечению достойных наставников.