Поздно вечером танкисты возвратились в свое распо­ ложение. Мурашкин вышел из танка и, пошатнувшись, растянулся на снегу. Илларион Феоктистов также упал в сугроб. Оба жадно хватали ртом снег. Лежали на обо­чине и ели снег другие члены экипажей. Все угорели от порохового газа. Да и не мудрено. Вентиляторы сби­ты, люки башен не то чтобы открыть — приоткрыть на секунду было невозможно.

Прибежал майор Иванов. Вскоре подъехал и ком­бриг. Он не стал требовать доклада. Обстановку и так хорошо знал. Обошел вокруг танков, испещренных сле­дами снарядов, пуль и осколков, покачал головой.

Много удалось разбить орудий? — все-таки спро­сил командир бригады.

Ясное дело, немало, да осталось в лесу еще столь­ко же. А может, больше. Товарищ подполковник, сдела­ли все, что могли,— доложил политрук.

Они и сами-то точно не знали, сколько подавили и разбили орудий. К некоторым приходилось возвращаться второй раз. Да и не любил Феоктистов хвалиться. Лишь всегда в подобных случаях отвечал: «Ясное дело, сдела­ли, что могли».

Сейчас политрука больше интересовали результаты боя его роты, судьба экипажей и самого ротного. Об этом и спросил комиссара батальона Набокова.

Ничего утешительного,— сказал комиссар.— Село освободить не удалось, потеряли четыре машины, танк командира подорвался на мине. Из боя не возвратились тридцатьчетверки Крапивина и Соколова. Судьба экипа­жей неизвестна. Если бы не цаш рейд, то положение могло быть еще хуже.

Петр Алексеевич, а как со Старой Руссой? — спро­сил политрук.

Тяжелые танки Матвеева, Молеева и Андропова ворвались в город, сражались в нем около шести часов, а нашу пехоту так и не пустили, и танкам пришлось возвратиться. А сейчас,— добавил комиссар,— отдохни­те. Все, что требуется, экипаж сделает и без вас.

На следующий день атака получилась мощнее и удач­нее. Танки ударили с двух направлений: три машины лейтенанта Лебедева с правого берега вышли в район церкви. Несколько танков ворвались в село по Старо­русскому шоссе. Наши пехотинцы не давали гитлеров­цам возможности минировать дорогу и сделанные для танков проходы.

В селе — следы вчерашнего боя. Кругом воронки. Нетронутых снарядами мест вообще нет. Около сель­ совета, как рухнувшие богатыри, лежат срезанные сна­рядами толстые тополя. Улица запружена десятками раз­битых, сгоревших автомашин, тягачей.

Среди них и наши подбитые танки. Два около церк­ви. Танк командира роты старшего лейтенанта Федора Федоровича Крапивина обнаружили на южной окраине села. Разорвана лобовая броня. На корпусе и башне множество вмятин. Башня заклинена. Однако ни одной пробоины! Весь комсомольский экипаж лежит около тан­ка. Командир и башенный стрелок — на левой стороне. Около них — танковый пулемет с пустыми магазинами. На левой стороне, в палисаднике,— механик-водитель и радист-пулеметчик. Вокруг около сорока трупов гит­леровских солдат и офицеров. Дорого заплатили фаши­сты за жизнь экипажа!

Танк лейтенанта Ивана Геннадьевича Соколова — весь черный от копоти. Стоит около больницы. Командир, убитый,— на своем сиденье. На боеукладке — бездыхан­ное тело башенного стрелка. А механик- водитель и ра­дист-пулеметчик — в разрушенной избе. Около них пу­лемет без единого патрона. Они вели огонь из окна...

Павших героев похоронили в селе Рамушево, неда­леко от сгоревшего здания сельского Совета. Перед тем, как опустить тела в могилу, комиссар батальона Набо­ков от имени всей бригады поклялся отомстить врагам за погибших товарищей.

Здесь была и Маша Кузнецова. Она достала подарен­ную ей перед боем Иваном Соколовым расческу, при­чесала ею непокорный буйный чуб лейтенанта и положи­ла в карман его гимнастерки. Тихо сказала:

— Спи, Ванюша, пусть земля старорусская будет для тебя пухом, река Ловать — матерью, а я — твоей не­вестой...

Закрыв лицо руками, Маша быстро отошла в сто­рону...

Вечером 7 февраля в большом жарко натопленном блиндаже собрались коммунисты 152-го танкового ба­тальона, чтобы подвести итоги проведенных боев. На собрании присутствовал комиссар бригады Прованов. Командир батальона майор Иванов в своем кратком до­кладе сообщил, что батальон поставленную задачу вы­полнил, личный состав в бою проявил исключительное мужество и самоотверженность. Он назвал цифры, ха­рактеризующие количество, уничтоженной военной тех­ники врага, его орудий, живой силы. Сказал и о своих потерях. Выступившие коммунисты поделились лич­ным опытом ведения борьбы с врагом в населенном пункте и в лесу в условиях сильного мороза и глубокого снега.

Решили организационный вопрос. Секретарем парт­бюро батальона, вместо выбывшего из строя младшего политрука Буряка, был избран политрук Феоктистов Илларион Гаврилович.

В заключение попросил слова комиссар бригады. Он ознакомил коммунистов с последними сообщениями Совинформбюро о положениях на фронтах, а потом, перейдя к оценке действий личного состава 152-го батальона, ска­зал, что у командования бригады к коммунистам и всем бойцам претензий нет.

Прованов сообщил, что в настоящее время бригад­ная разведка находится во вражеском тылу. После ее возвращения предстоит наступать на Кобылкино. Когда это случится, пока неизвестно, но танки должны быть готовы вступить в бой в любую минуту. Сейчас на уча­стке предстоящего наступления оборону занимает стрел­ковый батальон старшего лейтенанта Савичева. Проявляя беспримерное мужество и стойкость, пехотинцы за день отбивают по нескольку вражеских атак.