Бен Ганн стонал. Ему не долго осталось жить, подумал я. Кости у него слишком хрупкие, чтобы вынести тяжесть глыб, прижимающих его к земле. Но именно его состояние заставило меня решиться. Лицо Бена было ярдах в трех от моего. Я вгляделся сквозь мрак и увидел на его щеках слезы.

Я шепнул ему:

– Бен, я хочу попытаться бежать.

Он не ответил – не мог.

Моя первейшая задача была самой трудной: надо было занять такое положение, которое позволило бы мне броситься вперед с большой скоростью. Я мог сделать одно движение, оставаясь незамеченным; сделать второе в этом узком пространстве, да так, чтобы его не увидели, – это было бы даром Господним.

Сейчас я сижу и пишу эти строки в самом спокойном и тихом месте на всем свете. Вдали поблескивает море; ловец омаров вышел из Логова Китта на небольшом рыбачьем суденышке, оно – словно палец на шелковой глади воды. И когда я возвращаюсь к исписанной мною странице и вспоминаю последние минуты того утра, я до сих пор не могу осознать, как мне удалось это сделать. Но я как-то сумел одним усилием перевернуться, подняться с пола и бесшумно, на цыпочках броситься вперед, низко пригнувшись. Согнувшись почти вдвое, я мчался изо всех сил, нацеливаясь, подобно стреле, на светящуюся арку.

Тейт увидел меня первым и двинулся быстрее, чем второй разбойник, однако единственное, что он успел – это поднять ту сторону каната из лиан, которую он плел. Я споткнулся и выпал из арки в слепящий свет дня. Тейт схватил меня за рубаху, я свалился с уступа и чуть не полетел вниз. Сердце у меня упало – подо мной не было твердой почвы, уступ находился на отвесном склоне скалы; дерево, которое я видел из пещеры, росло на каком-то выступе, торчащем из склона утеса.

Скорее инстинктивно, чем сознательно, я ухватился руками за край каменного уступа. Тейт протянул руку – схватить меня за волосы, но тут вторая пара рук ухватила меня за плечо. Тогда Тейт наступил мне на руку с такой силой, что я не мог ею двинуть. Так я и повис, наполовину в воздухе, наполовину на уступе, между падением неизвестно в какую глубину и двумя кровожадными разбойниками у входа в темницу.

Мысли мои перегоняли одна другую в поисках новой уловки. И я ее отыскал: я позволил им наполовину втащить меня на уступ, так что они решили, что я у них в руках. Затем я вывернулся, бросился в сторону, и им не удалось меня схватить. И тут началось мое страшное падение.

Однако я упал не очень глубоко. Я налетел на что-то – оно издало стон, меня отбросило, и я ударился о скалу. Это было тело человека – еще живого. Затем, вместо того чтобы падать дальше вглубь, я стал скользить вниз по склону, ударяясь о камни, обдираясь о кусты. Довольно скоро я остановился – меня задержала большая скала. Весь в синяках и ссадинах, я посмотрел наверх, туда, откуда соскользнул вниз.

Человек, тело которого задержало мое падение, был одним из десяти. Все десятеро – матросы с «Испаньолы». Их поставили на узкий выступ и привязали за кисти рук к корням и стволам кустов, которыми порос скальный склон. Это было печальное зрелище – они походили на ряд грязноватых статуй, выбеленных солнцем и покрытых кровавыми пятнами. Я пролетел мимо этого выступа – их страшной тюрьмы – и ударился о матроса, привязанного на самом дальнем его краю. На противоположном краю я, с обливающимся кровью сердцем, увидел моего дорогого Тома Тейлора: голова его упала на плечо, словно он был уже мертв.

Что за кошмарное царство зла я обнаружил здесь! Какое жуткое возвращение на грозящий болезнями остров! Но времени на размышления не было. Прозвучал выстрел, и мушкетная пуля просвистела мимо моей ладони, которой я опирался о скалу, осколок камня впился мне в руку повыше локтя.

Бросив быстрый взгляд на окружавшую меня местность, я решил, что мне следует двинуться вправо. И правильно: слева от себя я услышал хруст ломающихся кустов. Куда бежать, я не знал, но рассудил, что, если помчаться вниз, я обязательно выйду к кромке воды. Теперь я был целиком во власти Провидения: мне не остаться в живых, если Тейт меня схватит. Снова – треск выстрела, и еще одна пуля просвистела у моего уха: один из них стрелял, другой меня преследовал.

Никогда больше мне не придется принимать участие в таком полном опасностей путешествии. Никогда больше не придется бежать вот так – сломя голову. Я выбежал на другую сторону холма Подзорная труба и оказался на Лесистом мысу. Я мчался по земле, такой неровной и каменистой, что мог переломать себе ноги. Ветви и молодые деревца хлестали меня по лицу, по шее, по рукам, корни выползали из земли, чтобы схватить меня за щиколотки и даже за колени.

Я слышал разговоры о том, что, когда человек вынужден действовать с бешеной энергией, он не чувствует неприятных ощущений внутри себя. Это неверно. Когда я бешено мчался через мыс, я испытывал такую тошноту, какой в жизни не знал ни на море, ни на твердой земле.

Позади меня все громче ломались кусты – мой преследователь все более сокращал расстояние между нами. Преимущество было на его стороне: он хорошо знал остров, знал дорогу к морю. И в самом деле, он даже не прямо следовал за мной, а выбирал самый легкий путь, и вскоре я уже слышал его громкое пыхтение. Что же мне делать? Остановиться на мгновение и поиграть в кошки-мышки? Или довериться собственному инстинкту самосохранения?

Я выбрал второе и попытался бежать еще быстрее. И вот я на открытом пространстве; впереди – море. Но этот глоток свободы принес еще большую опасность – мой преследователь мог меня видеть. Я тоже его увидел, справа от себя – он мчался мне наперерез. Это был Тейт.

Он швырнул в меня чем-то и попал в плечо: боль была пронизывающей и острой. Снаряд застрял в плече. Что это было – нож? Он снова что-то швырнул. На этот раз его снаряд попал мне в ногу – сзади, над коленом, но не остался в ране.

Теперь меня отделял от кромки моря низкий цепкий кустарник, а за ним – полоска песка. Я попытался прыжками преодолеть кустарник, но упал. Поднялся на ноги и тут же почувствовал на плече руку Тейта. Я размахнулся назад, ударил и куда-то попал. Удар оказался сильнее, чем я ожидал: я даже не предполагал, что у меня осталось столько сил. Это дало мне временное преимущество.

Кустарник сменился мелким песком, таким мягким, что я тотчас увяз в нем по щиколотку; он доверху заполнил мои башмаки. Что делать теперь? Вот он – я, передо мной – океан, и нет пути назад.

Тейт снова нагнал меня; повернувшись вполоборота, я размахнулся и нанес ему удар, но не сильный: больше было похоже на то, как мальчишка, играючи, ударяет товарища. Спасти мою жизнь такой удар не мог. Тейт схватил меня за плечо, с силой повернул к себе лицом, и я увидел занесенную надо мной руку. В ней сверкал нож.

Я нырнул ему под руку, заставив его повернуться, вырвал свое плечо из его хватки и бросился бежать.