другую страницу дела, где тем же почерком было означено: «украинец». Вопросительно взглянув на меня, Епишев задал мне риторический вопрос:
— Так кто же он?
Естественно, я был не в состоянии ответить.
Но вот сейчас, листая «партийное дело» Генерального секретаря Л.И. Брежнева, я обратил внимание на «листок по учету кадров», где будущий лидер партии еще в годы войны собственноручно написал: национальность — «украинец», социальное положение — «служащий».
В аттестационном листе на присвоение воинского звания «генерал-майор» записано — «украинец». В аттестации, подписанной генералами Ватутиным и Крайнюковым, — «украинец»… В десятках других документов — тоже «украинец». В паспорте, выданном 11 июня 1947 года № 637803-1УЯЛ в Запорожье, тоже значится: «украинец».
Но как только Брежнев вошел в высшие органы КПСС, он тут же стал «русским». После приезда в Москву в его анкетах, биографиях — везде «русский».
Напомним для тех, кто забыл, что генерал Главного политуправления Советской армии Волкогонов при Горбачеве вмиг сделался ярым антикоммунистом, в этом качестве свои работы о вождях СССР он и составлял. Следуя тогдашней моде, он подсмеивается над тождеством «русский — украинец» в самооценке Брежнева. Но ничего тут примечательного как раз нет! В семье советских народов царило, как теперь всем очевидно, истинное товарищество, даже слово «братство» тут правомерно употребить. Не жаловали только те народности, что убегали «за бугор», но таких нашлось, в общем-то, немного. А меж русскими и украинцами вообще разница была подчас весьма условной. Но все же заключим: да, Леонид Ильич был русским и вырос в русской семье, но навсегда искренне и глубоко полюбил Украину.
Гражданскую войну Леня Брежнев пережил подростком. Через Каменское перекатывались войска красных и белых, немцев и австрийцев, петлюровцев, махновцев и всяких бесчисленных прочих. К счастью для него, прошло это наваждение, не оставив у юноши ни физических, ни душевных травм. После войны жизнь восстанавливалась с трудом. Однако отец вернулся на завод и смог содержать семью, Наталья Денисовна целиком посвятила себя воспитанию троих детей — Леонида, Якова и Веры.
Старший сын с малолетства испытывал тягу к учебе, что в тогдашней рабочей среде наблюдалось не часто. В 1915 году Илья Яковлевич смог отдать его в гимназию, что тогда стоило немалых денег. Не место тут рассказывать подробно биографию, однако отметим, что русская гимназия давала превосходное (гуманитарное прежде всего) образование, с нынешней средней школой тут и сравнения быть не может! Достоверно известно, что Леонид учился старательно. Особенно хорошо усваивалась им математика, а вот иностранные языки — там изучали немецкий и французский — давались ему плохо.
Как в юности порой просматривается зрелость! Леонид Ильич оказался толковым и дельным инженером, хорошим организатором производства. А вот языки и вообще гуманитарные предметы давались ему с трудом, и никакой тяги к ним он всю свою долгую жизнь не питал.
Гражданская война порушила старые гимназии, а советская «единая трудовая школа» еле теплилась. Книг, тем паче учебников, не было, ученики писали на обратной стороне деловых бумаг, ученики, как и их учителя, летом ходили босиком. Разрухе всегда сопутствуют болезни. Вшивый тиф погубил в нашей стране тогда больше людей, чем все воюющие между собой армии, красная ВЧК и белогвардейская контрразведка. Не миновала чаша сия и Леонида: в 1920 году он подхватил тифозную заразу, но обошлось без последствий, которые нередко бывали просто ужасными.
Мирная жизнь вокруг с трудом, но налаживалась. Весной 1921-го Леня получил свидетельство об окончании средней школы. Учили его там неважно, чай, не гимназия, но диплом есть диплом. Впрочем, больше всего следовало думать о хлебе насущном, ведь он был старшим сыном, а это рано налагало на юношу ответственность. Начал он учеником слесаря, учился на металлурга, но промышленность восстанавливалась медленно, даже опытные рабочие не находили себе применения, что уж говорить о судьбе ученика-подростка! Зато село, особенно на богатых украинских землях, в годы нэпа быстро поднималось.
Возможно, это и определило выбор практичного не по годам юноши: он уезжает в Курск и поступает в тамошний землеустроительный техникум. При единоличном земледелии, а колхозов еще не было, то была весьма необходимая профессия на селе. Случилось это в 1924 или 1925 году (точных данных пока нет). Известно лишь, что в 1926-м он побывал летом на практике в Орше, что в Витебской области. Так он начал знакомиться с бескрайними просторами своей родины.
В 1927 году Брежнев закончил Курский землеустроительный техникум, было ему тогда лишь двадцать лет, но за плечами его был уже немалый жизненный и трудовой опыт, так что он являл собой вполне взрослого и самостоятельного человека. Он получил назначение на Урал и уже в марте выехал туда. Теперь уже нужно объяснять молодым читателям, что обучение тогда (и еще более полувека позже) было бесплатным на всех уровнях, но по окончании учебы выпускников ждало распределение по нуждам и требованиям соответствующего ведомства.
В ту же пору в жизни двадцатилетнего Леонида произошло исключительно важное в его личной жизни событие — он влюбился в молодую девушку, его ровесницу, которая училась в Курском медицинском техникуме. Вот что рассказала об этом много-много лет спустя его тогдашняя невеста, а потом супруга до конца его дней:
«— Где и как свела вас судьба с Леонидом Ильичом?
— Мы встретились в Курске, в общежитии. Он учился в землеустроительном, а я — в медицинском. Ребята приходили к нам в общежитие. И он с ними. Высмотрел меня, когда я была на первом курсе, а он учился уже на третьем.
— Как он тогда выглядел? Понравился вам?
— Как же не понравиться?! Стройный, чернобровый, волосы как смоль густые. Его по бровям издалека узнавали. Глаза большие, карие, сочные. В то время танцы стали модными. Леонид танцевать не умел, и я его учила: вальс, падеспань, полька… Я хорошо танцевала. В театр вместе ходили, всегда на галерку и всегда компанией. В кино на последний сеанс, потому что билеты подешевле. А в субботу обязательно в клуб, на танцы.
— Вам, наверное, хотелось приворожить парня?
— Конечно хотелось! Жених он был видный, серьезный. Учился прилежно — значит, думал жизнь основательно устраивать. Как его приворожить? Тогда украшений не носили — буржуазный пережиток! Ни сережек, ни колец, губ не красили, щек не румянили — все натуральное. Прически делали девушки без щипцов: то на гвоздики, то на бумажку накручивали. Стрижку носили короткую, называлась — «под фокстрот». Сзади коротко, а впереди волосы начесывали — высокий чубчик получался! Леонид свои густые темные волосы с пробором набок носил. Ухаживал за мной долго, почти три года. В 1925 году мы познакомились, а поженились только в 1928-м.
— А как он вам в любви объяснился, как предложение сделал?
— Давно это было, не очень-то помню… Ничего особенного. Думаю, как и у всех: время и жизнь тогда были суровыми. Сказал, что любит меня. Спросил: «А ты?» — «Люблю, мол, и я!» Вот и все. Потом, когда он уже получил назначение, говорит: «Давай поженимся». Я говорю: «Хорошо». Пошли в загс и расписались.
— А конкуренты у него были?
— Были. Другие парни тоже за мной ухаживали. Это сначала, а потом уже все знали, что Леня за мной ухаживает и я его девушка.
— Почему родители вам такое «нерабочее» имя дали?
— Почему Викторией назвали? У нас много соседей-поляков было, и у моего крестного отца дочку звали Викторией. Видно, родителям понравилось имя. У других детей имена обычные — Александра, Валентина, Лидия, брат Константин. Вот только я получилась на польский манер.
Леня уехал в марте, а мы в июле учебу закончили и отправились к ним. Ребята поехали, и мы следом: три подружки, три невесты. Одна в Первоуральск, две в Шемаху, это не доезжая Свердловска километров десять. Леня встречал меня в Свердловске. Мы не знали, что свою станцию проезжаем. Так уж договорились, что всех нас приедут встречать в Свердловск. Тут пообедали, отдохнули и в тот же вечер к себе — до места добрались утром следующего дня.
У Лени была комната, снимал у богатого человека, который торговал сельскохозяйственными
