идиотом. Если пот капает с кончика носа, для артиста это не есть хорошо. Я приходил в гримерку, снимал носки, трусы, рубашку, складывал все это насквозь мокрое в пакет, затем надевал сухое, чтобы не простудиться, и отправлялся домой. Эти неудобства, а не какие-то абстрактные комплексы, заставили меня всерьез думать о похудении. Сейчас, когда я похудел до семидесяти пяти килограммов, Рита говорит мне: «Давай худеть дальше, до кубиков на животе, чтобы мышцы были рельефными». И тут уж я отвечаю, что свой животик убирать не буду, поскольку он — часть моего имиджа. Я сейчас бегаю, танцую, ношусь по сцене. Артисту платят деньги, если он молод и энергичен. Когда у него спрашивают: «И это все?», а он отвечает, что может еще петь, танцевать, становиться на голову и так далее, — тогда ему будут платить.
Вот ты говоришь про Паваротти, который пел, будучи большим мужчиной, про Демиса Руссоса… Они, по всей видимости, чувствовали себя адекватно своему весу, если не теряли в качестве. И соответственно, публике не казалось, что они вот-вот упадут, они не производили впечатления больных людей. Кстати, и тот и другой время от времени худели. Значит, что-то их заставляло…
Три толстяка. Подгородецкий (130 кг), Богомолов (200 кг), Трахтенберг (107 кг). 12 февраля 2005 г.
Конечно, худеть было трудно, но не невозможно. Я был свято уверен в том, что у меня ничего не выйдет, поэтому решил поиграть по правилам Риты Королевой. Чтобы потом сказать ей: «Ну что, Рита, не получилось? Видишь, ты не всесильна, а я ведь выполнял все твои указания…» То есть я четко был убежден в том, что нет такого человека, который может при помощи диеты, без всяких там тайских таблеток, без уколов, без голодания похудеть. Первое, что я сказал: «Ты что мне, тренажеры предлагаешь?» — «Ну что ты, Ромочка, у нас нет времени на спорт. Спорт потом. Сначала будем работать». Это меня сразу подкупило. Я выделил для себя два месяца: пришел к ней двадцатого октября и закончил двадцатого декабря. Там уже начиналась новогодняя кампания, и было не до того, чтобы худеть… И предвкушал, что приду к ней и скажу: «Ну что, пролетела ты, Риточка? Не надо брать на себя повышенные обязательства. Ставь перед собой реальные цели!»
Произошло, тем не менее, все, как она и обещала: я стал сбрасывать по полкило в день. Оказалось, что Рита досконально знает свой предмет. Защищала по этому делу диссертацию. Она есть, но ее, Риты Королевой, на всех не хватит. Поэтому и клиника закрытая, поэтому и приходят туда только избранные. И по этим причинам цена сброшенных килограммов такая большая. У меня получилось в среднем по триста двенадцать долларов за килограмм. Если ты платишь за пользование лимфодренажными аппаратами, физиотерапией, восстановительными процедурами (это чтобы не было рубцов, растяжек и обвисшей кожи), то, естественно, это не каждому доступно. Этих аппаратов в клинике несколько десятков, причем стоят они от пятидесяти до ста пятидесяти тысяч евро каждый. Мне Рита объяснила: «Ты, Рома, можешь худеть и дома, но когда ты похудеешь, живот будет висеть. Будешь платить за пластику. Пластика опаснее и дороже. Или будут растяжки, складки». Сейчас, Алексей, посмотри, у меня ничего подобного нет! Живот был сто двадцать восемь сантиметров, а сейчас девяносто два, то есть с шестьдесят четвертого размера я похудел до сорок шестого. Конечно, в огромной клинике с круглосуточной загрузкой все вложения, в том числе и в аппаратуру, окупились бы очень быстро. Но не в небольшом элитном заведении, где лечится человек двадцать — тридцать. Естественно, за большие деньги тебе там будет все: и диетический обед (но приготовленный как в хорошем ресторане), и лучший зеленый чай, и услуги стилиста, пока ты ждешь, и всякие хорошие газеты-журналы…
В общем, я здорово похудел. Сначала на меня все смотрели с недоверием: а не растеряю ли я свой имидж, потом постепенно привыкли. Но главное, что к своему новому телу привык я сам. Я понял, что так лучше. Человек не ходит, а просто летает. Он все успевает. И еще одно важное замечание: эта штука все- таки нормализовала у меня в башке поток мыслей. Я понял, что все сделать сам я не успею. Поэтому перестал ездить в машине за рулем. Все это глупости. Ты сам за рулем, едешь к месту встречи, но припарковаться не можешь. Естественно, опаздываешь. Выходишь и видишь, что твою машину куда-то отвезли — новый геморрой. А водитель высадил тебя и уехал, чтобы забрать, когда встреча закончится. И машину никуда не увезут и не угонят, поскольку он не имеет права покидать ее, да и паркуется в правильном месте. Так что в данном случае не нарушается закон, даже такой примитивный, как правила дорожного движения. И водитель, особенно такой, как мой Леша, — это член семьи и незаменимый человек. Вот мы с тобой сидим, беседуем, а у него весь день расписан. Он поехал, получил гонорар за мое выступление, затем мы с ним отправились куда-то. Если нужно захватить с собой, скажем, книги, то их несу не я, а он. Он даже проверяет, все ли я взял с собой. Сигареты, диски с фонограммами, телефон. Вместо этого я занимаюсь другими делами. В машине я разговариваю по телефону, читаю, смотрю DVD, поскольку в другое время я этого делать не успеваю, а человек в это время работает. Он следит, чтобы у меня все было правильно организовано и чтобы все было в порядке. Он приезжает и будит меня утром. Конечно, он получает не самые маленькие деньги, но для меня это возвращается сторицей, поскольку я получаю главное: время и свободные от бытовых забот мозги.
И снова на работе…
Точно так же обстоит дело и с моими книгами: зачем мне все, что у меня есть в голове, самому переносить на бумагу? Вот я тебе наговорил на три часа. Я же не буду сам все это расшифровывать и печатать. В данном случае это сделаешь ты, а когда я работаю над книгами, то просто диктую текст, записываю на диктофон, а специально обученный человек расшифровывает это, приводит в читаемый вид и дает мне для чистовой редакции. Сейчас я пишу книгу «Путь самца: перезагрузка. Лифчик для героя» — это про транссексуала. Я ее сдал в издательство, потом отозвал обратно, поскольку мне показалось, что получилось не очень хорошо… Еще пишу книжку коротких рассказиков. Поскольку работаю я ночью, то, бывает, встаю поздно. А на то, чтобы утром куда-то съездить, что-то купить, привезти, у меня есть Леша. Он, в отличие от меня, ночью спит. Я забочусь о нем и по пустякам не перегружаю. Да и отношение к нему у меня не такое, как к обычным водителям. Если я обедаю в ресторане, даже самом дорогом, он ест вместе со мной. Некоторые мои коллеги удивляются: почему водитель питается вместе с хозяином, заказывает улиток, фуа-гра. А почему бы и нет?
Клянусь, что я, похудев, за руль своего нового «Лексуса» не сел ни разу. Во-первых, я и купил удлиненный 460-й, чтобы ездить с водителем, а во-вторых… Нет времени на это. Мы с Лешей приехали в салон, выбрали машину, я кинул ему ключи и сказал: садись за руль. А сам забрался на заднее сиденье. Он как-то спрашивает меня: «Рома, а ты не хочешь сам порулить? Твоя машина все-таки…» «Нет, отвечаю, не дождешься! Не царское это дело». Я даже не знаю толком, как там что включается. Каждый должен заниматься тем, что у него получается лучше всего. А я ездил плохо, ездил от безысходности. И именно похудение привело меня к тому, что нужно заниматься своим делом как можно больше, освобождая для него время и энергию. Вот для этого нужен водитель, для этого нужна домработница, которая убирает накапливающиеся горы хлама, чтобы все в доме не заросло.
Большим людям свойственны комплексы. Им бывает страшно худеть. Страшно начать. Они очень мнительны и думают: «Вот как я буду худеть? А вдруг пойдет плохо? А вдруг вообще не получится. И что, все старания насмарку? Нет, уж лучше буду жить как жил…» Нужно, чтобы рядом был человек, который убедил бы тебя, если хочешь, заставил бы тебя взяться за дело. Просто взял и сказал: «Вот сейчас мы с тобой начинаем худеть. Тебе это ничего не будет стоить, но ты должен выполнять абсолютно все мои указания. Это нужно мне. Сделай это для меня». Если ты поймешь, что это нужно и тебе, если ты поверишь в этого человека, то сможешь реально похудеть.
Большие люди — это те, кто вольно или невольно каким-то образом нарушил законы: законы
