большой гладкий камень с надписью:
Отдай в уплату сокровище твоего прошлого.
Сэр Невезучий попробовал переплыть ручей на щите, но щит тут же пошел ко дну. Волшебницы вытащили рыцаря из воды, а сами попытались перепрыгнуть на другой берег, но ничего у них не получилось. Солнце между тем опускалось все ниже.
Тогда они задумались: что же означает надпись на камне?
Амата первой угадала ответ. Она взяла волшебную палочку, извлекла из памяти все воспоминания об утраченном возлюбленном и бросила их в быстрый ручей. Вода унесла их прочь, и тут же посреди ручья пролегла дорожка из плоских камней — но ним волшебницы и рыцарь перешли на другой берег и поднялись наконец на вершину холма.
Перед ними среди редкостных трав и цветов невиданной красоты сверкал источник. В небе догорал рубиновый закат. Настало время решать, кому из них предстоит окунуться в волшебные воды.
Они еще не успели сделать свой выбор, как хрупкая Аша внезапно упала на землю. Трудный путь к вершине отнял у нее все силы, она была еле жива от усталости.
Трое друзей хотели на руках отнести ее к фонтану, но Аша, обессилев, умоляла их не трогать ее.
Тогда Альтеда нарвала целебных трав, смешала их с водой из фляжки сэра Невезучего и напоила Ашу этим настоем.
Аша тут же поднялась на ноги. Мало того, все признаки прежней мучительной болезни разом исчезли.
— Я исцелилась! — воскликнула Аша. — Теперь мне не нужен источник! Пусть Альтеда окунется в его воды!
Но Альтеда была занята — она продолжала собирать в передник целебные травы.
— Если я буду лечить людей от этой страшной болезни, то заработаю столько золота, сколько пожелаю! Пускай окунется Амата!
Сэр Невезучий поклонился и жестом пригласил Амату подойти к источнику, но та в ответ лишь покачала головой. Ручей унес горькие воспоминания о возлюбленном, и теперь волшебница поняла, что он был неверным и бессердечным. Счастье, что она от него избавилась!
— Добрый сэр, в награду за твое благородство искупайся сам в источнике! — так сказала она сэру Невезучему.
И вот рыцарь, звеня доспехами, ступил вперед в последних лучах заходящего солнца и омылся в Фонтане феи Фортуны, изумляясь тому, что его выбрали среди сотни жаждущих, и едва веря в свою невероятную удачу.
В тот миг, когда солнце упало за горизонт, сэр Невезучий вышел из воды, сияя торжеством, и, как был, в заржавленных доспехах бросился к ногам Аматы. Никогда еще не встречал он такой прекрасной и доброй девушки. Опьяненный удачей, он отважился просить ее руки и сердца, и восхищенная Амата вдруг поняла, что нашла наконец того, кто достоин стать ее избранником.
Три волшебницы и рыцарь рука об руку сошли с холма.
Все они жили долго и счастливо, и никому из них даже в голову не пришло, что источник, дарующий счастье, вовсе и не был волшебным.
Альбус Дамблдор о сказке «Фонтан феи Фортуны»
«Фонтан феи Фортуны» неизменно пользуется успехом у читателей. Именно по этой сказке был поставлен единственный за всю историю Хогвартса рождественский спектакль.
Бывший в то время преподавателем травологии профессор Герберт Бири[4] , страстный поклонник любительского театра, предложил порадовать в Сочельник преподавателей и студентов спектаклем по всеми любимой сказке.
Я тогда был молод, преподавал трансфигурацию, и мне поручили обеспечить «спецэффекты», в том числе фонтан и миниатюрный холм, на который якобы поднимутся герои, в то время как холм будет постепенно погружаться и в конце концов совсем уйдет под сцену.
Могу заметить, не хвастаясь, что и Фонтан, и холм добросовестно исполнили свои роли — чего не скажешь, увы, о других участниках спектакля. Не будем сейчас говорить о выкрутасах гигантского змея, которого подготовил преподаватель по уходу за магическими существами, профессор Сильванус Кеттлберн; сгубил постановку человеческий фактор.
Профессор Бири, исполняя обязанности режиссера, совершенно упустил из виду драму, разыгравшуюся у него под самым носом. Он и ведать не ведал, что между студенткой и студентом, получившими роли Аматы и рыцаря, до этого происходил роман, и лишь за час до поднятия занавеса «сэр Невезучий» внезапно переключил свое внимание на «Ашу».
Достаточно отметить, что наши охотники за удачей так и не добрались до вершины холма. Не успел подняться занавес, как «змей» профессора Кеттлберна, оказавшийся при ближайшем рассмотрении увеличенной с помощью магического заклинания огневицей[5], взорвался тучей раскаленных искр и пепла, наполнив Большой зал дымом и обломками декораций. Огневица отложила яйца у подножия холма, и от раскаленной кладки загорелся пол. «Амата» и «Аша» сцепились в ожесточенном поединке, и даже сам профессор Бири угодил под случайное заклинание. Зрителей срочно пришлось эвакуировать, поскольку пожар, бушевавший на сцене, грозил охватить все помещение. Веселье закончилось в больничном крыле, которое его участники заполонили почти целиком, в Большом зале еще несколько месяцев держался запах горелой древесины, голова профессора Бири еще не скоро вернулась к своему первоначальному размеру, а профессора Кеттлберна надолго отстранили от занятий[6]. Директор Армандо Диппет строго-настрого запретил на будущее какие- либо постановки в школе. С тех пор в Хогвартсе не дают театральных представлений, и эта традиция сохраняется и по сей день.
Несмотря на оглушительный провал хогвартской постановки, «Фонтан феи Фортуны» остается, пожалуй, самой популярной из сказок Бидля, хотя есть у нее и противники, так же как у «Сказки о Прыгливом горшке». Многие родители требовали изъять ее из школьной библиотеки — в том числе, между прочим, потомок Брута Малфоя, входивший одно время в Попечительский совет школы Хогвартс, мистер Люциус Малфой. Мистер Малфой представил свое требование в письменном виде:
На книжные полки Хогвартса не должно допускаться ни одно произведение, документальное или же художественное, в котором шла бы речь о смешанных браках между волшебниками и маглами. Я не желаю, чтобы мой сын, чистокровный волшебник, читал книги, пропагандирующие браки волшебников с маглами.
Мой отказ изъять книгу из библиотеки поддержало большинство Попечительского совета. В ответном письме мистеру Малфою я объяснил причины такого решения:
Так называемые чистокровные семьи сохраняют так называемую чистоту крови, изгоняя или замалчивая породнившихся с ними маглов и волшебников немагического происхождения. Теперь они еще и пытаются навязать нам такое же лицемерие, требуя запретить книги, раскрывающие неугодную для правду.
На свете нет ни одного волшебника и ни одной волшебницы, в чьих жилах не текла бы какая-то доля магловской крови, поэтому я считаю нелогичным и безнравственным удалять из студенческой библиотеки произведения, в которых упоминаются смешанные браки[7].
С этого обмена письмами началась долгая борьба между мною и мистером Малфоем: он добивался
