Джастин с надеждой ищет в списке пункт «боязнь крови и иголок», надеясь исключить себя из кандидатов в доноры.

Такого пункта в списке, увы, нет, однако это не имеет никакого значения, поскольку вероятность того, что он отдаст кому-нибудь хоть каплю крови, равна его работоспособности по утрам.

Какая жалость, Довер! — Еще один шарик из смятой бумаги летит с заднего ряда и снова ударяет по голове. — Гомосексуалисты не могут сдавать кровь.

Бен хладнокровно поднимает вверх два растопыренных пальца.

— Но это же дискриминация! — вскрикивает какая-то девочка.

— Это мы обсудим в другой раз, — заявляет доктор Филдс и продолжает рассказ о донорстве. — Помните, что ваше тело возместит жидкую часть того, что вы сделали, в течение двадцати четырех часов. Так как единица крови равна примерно пинте, а в среднем в теле человека находится от восьми до двенадцати пинт, средний человек может спокойно одной из них поделиться.

— А если я не средний? — раздался чей-то голос, аудитория отозвалась смешками.

— Тише, пожалуйста! — Доктор Филдс хлопает в ладоши, безуспешно пытаясь привлечь внимание к своим словам. — Неделя «Кровь для жизни» посвящена не только сдаче крови, другая ее цель — просветительская, познавательная. Нет ничего плохого в том, что мы с вами смеемся и шутим, но мне кажется очень важным, чтобы вы поняли и почувствовали: чья-то жизнь — женщины, мужчины или ребенка — может зависеть от вас прямо сейчас.

Как быстро в аудитории наступает тишина! Даже Джастин перестает разговаривать сам с собой.

Профессор Хичкок. — Доктор Филдс подходит к Джастину, который раскладывает на кафедре свои записи, пока студенты расходятся на пятиминутный перерыв.

— Пожалуйста, доктор, зовите меня Джастин.

— А вы зовите меня Сара. — Она протягивает руку.

— Приятно (ну просто очень приятно!) познакомиться, Сара.

— Джастин, я надеюсь, мы увидимся позже?

— Позже?

— Да, после вашей лекции, — улыбается она. Она заигрывает со мной? Как давно со мной никто не заигрывал! Лет сто, наверное. Я и забыл, как это бывает. Говори, Джастин. Отвечай!

— О свидании с такой женщиной можно только мечтать!

Она сжимает губы, чтобы спрятать улыбку:

— Хорошо, я встречу вас у главного входа в шесть и сама вас отведу.

— Куда вы меня отведете?

— В пункт сдачи крови. Это рядом с полем для регби, но я бы предпочла отвести вас сама.

— Пункт сдачи крови!.. — Его немедленно охватывает страх. — Ох, я не думаю, что…

— А потом мы пойдем куда-нибудь выпить. Вы знаете, я только начал приходить в себя и после гриппа, так что не думаю, что подхожу для сдачи крови. — Джастин разводит руками и пожимает плечами.

— Вы принимаете антибиотики?

— Нет, но это хорошая идея, Сара. Может быть, я должен их принимать. — Он потирает горло.

— Да не беспокойтесь вы, Джастин, с вами ничего не случится, — улыбается она.

— Нет, видите ли, я в последнее время находился в страшно болезнетворной среде. Малярия, оспа- куча всего. Я был в безумно тропической местности. — Он судорожно вспоминает список противопоказаний. — А мой брат Эл? Он же прокаженный!

Неубедительно, неубедительно, неубедительно.

— Правда? — Она иронически поднимает бровь, и, хотя он борется с собой изо всех сил, на его лице появляется улыбка.

— Как давно вы покинули Штаты?

Думай, думай, это может быть вопрос с подвохом.

— Я переехал в Лондон три месяца назад, — правдиво отвечает он наконец.

— Надо же, как вам повезло! Если бы вы провели здесь всего два месяца, то были бы непригодны.

— О, подождите, дайте подумать… — Он почесывает подбородок и напряженно соображает, громко бормоча названия месяцев. — Может быть, это и было два месяца назад. Если посчитать с того момента, когда я прилетел… — Он замолкает, считая на пальцах, глядя и и вдаль и сосредоточенно нахмурившись.

— Профессор Хичкок, вы боитесь? — Сара улыбается.

— Боюсь? Нет! — Джастин откидывает голову и хохочет. — Но упоминал ли я, что у меня малярия? — Он вздыхает, понимая, что она не воспринимает его слова всерьез. — Что ж, я больше ничего не могу придумать.

— Встретимся у входа в шесть. Да, и не забудьте перед этим поесть.

— Еще бы, ведь я буду исходить слюной перед свиданием с огромной смертоносной иглой, — бормочет он, глядя ей вслед.

Студенты начинают возвращаться в аудиторию, и он старается поскорее стереть с лица довольную улыбку, слишком уж двусмысленную. Наконец-то они в его власти!

Что ж, мои маленькие смеющиеся друзья. Пришло время расплаты.

Они еще не все расселись, когда он начинает.

— Искусство… — объявляет Джастин актовому залу и слышит звуки доставаемых из сумок карандашей и блокнотов, вжиканье молний, звяканье пряжек, дребезжание жестяных пеналов, новехоньких, специально купленных для первого учебного дня. Чистейших и незапятнанных. Жаль, того же нельзя сказать о самих студентах. — …есть продукт человеческого творчества.

Он не делает паузы, чтобы позволить им записать. Пришло время немного повеселиться. Его речь постепенно набирает темп.

— Создание прекрасных или значительных вещей… — Он говорит, меряя шагами возвышение, и все еще слышит звуки расстегиваемых молний и шелест в спешке листаемых страниц.

— Сэр, вы не могли бы повторить это еще раз, пожа…

— Нет, — перебивает он. — Инженерное искуство. Практическое применение науки в торговле или индустрии. — Теперь в аудитории царит полная тишина. — Эстетика и комфорт. Результат их объединения — архитектура.

Быстрее, Джастин, быстрее!

— Архитектура — это-преобразование-эстетических-воззрений-в-физическую-реальность. Сложная- и-тщательно-разработанная-структура-взглядов-на-искуство-особенно-применительно-к-какому-то- определенному-периоду. Чтобы-понять-архитектуру-мы-должны-изучить-отношения-между-техникой- наукой-и-обществом.

— Сэр , не могли бы вы…

— Нет. — Но он чуть-чуть замедляет скорость речи. — Наша цель — выяснить, как на протяжении веков общество формировало архитектуру, как оно продолжает ее формировать, но также и то, как сама архитектура, в свою очередь, формирует общество.

Джастин останавливается, оглядывает обращенные к нему молодые лица, их головы — пустые сосуды, которые ждут, чтобы их наполнили. Так многому нужно научить, так мало времени отведено на это, а в них так мало страсти, чтобы по-настоящему это понять. Его задача — передать им страсть. Разделить с ними свой опыт путешественника, свое знание всех великих шедевров ушедших веков. Он перенесет их из душной аудитории престижного дублинского колледжа в залы Лувра, услышит эхо их шагов, когда поведет через аббатство Сен-Дени к Сен-Жермен-де-Пре и Сен-Пьер-де-Монмартр. Они узнают не только даты и