– Кхе, – сказал Леонид Петрович. – Дополнительной информации не будет?

– Не будет. Ваша задача: установить, уничтожил ли он товар. А если не уничтожил, то где товар сейчас: продан полностью или частично? Передан сообщникам и так далее… можете?

– Могу.

Леонид Петрович отлично понимал, что дело-то чисто криминальное. Не зря же его пригласили из Санкт-Петербурга в Москву, что – в Москве своих специалистов нет? Полно. Но его полуанонимно, срочно вызвали в столицу, гарантировали тройную оплату и неслабые командировочные. Его встретили в Шереметьево и отвезли куда-то в микроавтобусе с зашторенными окнами. Да и весь прочий антураж – человек в наручниках, нежелание сообщать хоть какую-либо информацию о товаре (что ж за товар-то у вас такой? Не наркота ли?) – однозначно говорит о криминальной подкладке.

Впрочем, Леонида Петровича не интересовала эта сторона вопроса. Меньше знаешь – крепче спишь… Леонид Петрович Малахов был сотрудником «Центра информационной безопасности „Кедр»». Санкт- Петербург – город маленький, в нем существовали всего две негосударственные организации, работающие над определением лжи с помощью полиграфа. Одна – Центр детекции лжи – была основана бывшими чекистами. У них был опыт и высокопрофессиональные кадры… однако чекисты категорически отказывались от тем, где маячила тень криминала. И тогда бандиты и бизнесмены шли со своими проблемами в «Кедр». «Кедр» брался за все! Нужно уличить воришку? – Ради Бога! Провести кадровую проверку персонала банка на предмет связи с правоохранительными органами? – Да нет проблем… Сотрудников «Кедра» нисколько не волновало, что может произойти с завербованным налоговой полицией и выявленным «кедровцами» сотрудником банка. Или, например, с агентом, внедренным в ОПГ. Забьют насмерть «пьяные хулиганы»? Сгорит вместе с дачей? – Бывает!

– Могу, – сказал Леонид Петрович. – В зависимости от глубины проверки мне потребуется от двух до пяти часов времени и выполнение некоторых формальностей.

– Каких? – быстро спросил генерал.

– Во-первых, испытуемый должен дать расписку о том, что исследование проводится добровольно…

Марек улыбнулся и сказал, перебивая спеца:

– К сожалению, наш друг проходит процедуру, э-э… не совсем добровольно… Навряд ли он даст расписку. Но это не должно вас волновать.

– Ага… ну что ж. Это несколько против правил, но…

– Вас не устраивает сумма, док? – спросил Марек.

– Кхе… приступим?

– Минутку, Леонид Петрович, – сказал Гаврюшенко. – Есть один существенный вопрос.

– Да, слушаю вас. Если вы хотите вернуться к вопросу о конфиденциальности, то я…

– Нет, – перебил генерал. – Вопрос о конфиденциальности даже не обсуждается. Вы однозначно раз и навсегда забудете все то, что увидели и услышали здесь. Вопрос в том, насколько обоснованы ваши технологии?

– Вы хотите спросить, насколько можно доверять выводам?

– Именно. Мы должны быть уверены, что «да» – это на сто процентов «да», а «нет» – это на сто процентов «нет». Вы это гарантируете?

– Ваши сомнения понятны, – ответил Леонид Петрович. – Что ж, есть смысл дать развернутый ответ… Итак, детектор лжи, он же лай-детектор, он же полиграф – не что иное, как прибор, который регистрирует физиологические реакции человеческого организма на эмоционально значимые для него вопросы. Поясню на очень простом примере: мы все с детства знаем, что лгать – нехорошо. Обманывать папу, маму, бабушку Дусю? Ай-ай-ай! За ложь следует наказание! Лгать – стыдно! Этот поведенческий стереотип заложен в человека с детства… согласны?

– И все же люди постоянно лгут, – сказал Марек

– Совершенно верно, лгут. Маленькие дети лгут неумело: отводят взгляд, заикаются, краснеют… их легко уличить. Никакого полиграфа не надо. С возрастом, с приобретением жизненного опыта, человек начинает лгать более искушенно, изощренно. Многие лгут, что называется, не моргнув глазом. А для кого-то постоянная ложь становится профессией – например для политиков. Но так ли все просто? О, нет, все не просто. Тот самый поведенческий стереотип, заложенный с детства, действует! Чтобы солгать, человек вынужден сделать некоторое эмоционально-волевое усилие… внешне это может проявляться очень слабо или вовсе не проявляться. Однако, как правило, все же проявляется. При передаче информации только семь процентов передается вербально, то есть словами. Около тридцати процентов интонационно, и более шестидесяти процентов информации проходит по прочим каналам – мимика, жестикуляция, взгляд. Вдумайтесь в эти цифры: девяносто три процента информации содержится в наших глазах, лице и теле! Только очень опытный и специально обученный человек может контролировать все свои реакции. Но таковых практически нет. Человек всегда себя выдает, и опытный наблюдатель всегда распознает неискренность… мне, например, достаточно просто побеседовать с испытуемым, и я сразу скажу вам, лжет он или нет. Даже если он очень сильно будет пытаться скрыть правду, ему это не удастся. Но такой метод многим представляется ненаучным… что ж, не буду спорить. Тем более что мы вооружены абсолютно научным методом. Здесь, в этом портфеле, находится профессиональный компьютерный полиграф «Барьер». Этот прибор позволяетрегистрировать реакции организма по семи каналам. Я их перечислю. Итак, «Барьер-15» регистрирует кожно-гальваническую реакцию человека, сигнал грудного дыхания и сигнал диафрагменного дыхания… кроме этого, мы снимаем показания фотоплезиограммы, замеряем динамику артериального давления, энергию речевого канала и даже – безошибочно! – определяем попытку противодействия испытуемого. Наверно, вам не все пока понятно, господа?

– Да уж, – буркнул генерал. Специалист улыбнулся:

– Попробую объяснить попроще. Как мы уже говорили, ложь требует от человека некоторых усилий… иногда это заметно. Мы говорим: врет, вон как глазенки-то бегают. Или – наоборот – мы говорим: вот жук какой! Врет и не краснеет, жучила! Да, верно, не краснеет, внешне спокоен. Но организм-то реагирует на ложь. И реагирует сильно – пульс у человека становится реже, вся сердечнососудистая система «затаивается», дыхание уменьшает амплитуду, понижается артериальное давление, замедляется или ускоряется речь. А полиграф все это регистрирует, и обмануть его невозможно.

– Херня все это, – буркнул Козырь.

– Желаете лично проверить? – быстро откликнулся спец. Козырь ухмыльнулся. Он – опытный и матерый вор – на раз-два лагерных кумовьев разводил. А уж эти-то волки крученые никогда и никому не верят… Что ж он – эту компьютерную жестянку не обманет?

– Так желаете проверить лично? – повторил вопрос Леонид Петрович.

– Валяй, – ответил Козырь.

– Оч-чень хорошо. Пиджачок попрошу снять… часики тоже. Всех присутствующих попрошу не мешать, не разговаривать, выключить телефоны. В принципе присутствие посторонних нежелательно, но для демонстрации…

Козырь снял пиджак и часы… давай, давай. Посмотрим, как ты сейчас обосрешься, хрен с «барьером». И Марек утрется – это он всю херню придумал. Детектор, бля, лжи!

Полиграфолог раскрыл портфель, извлек из него ноутбук, маленькую коробочку с надписью «Barrier 15/897» и ворох проводов.

– Сейчас, – сказал спец, – мы поставим простой эксперимент… с помощью полиграфа я узнаю ваше имя. Мы ведь с вами не знакомы. Вашего имени я не знаю – так?

– Так.

– Значит, познакомимся… Вы назовете мне десять мужских имен, среди которых есть и ваше. А я его «угадаю». Согласны?

– Валяй, угадывай.

Спец записал на бумажке продиктованные вором десять имен. Потом ловко опутал его датчиками.

– Вы, – сказал он, – сегодня выпивали?

– Ну и что с того?

– Это не очень хорошо для чистоты эксперимента, но…

– Я эту херовину что пьяный, что трезвый разведу, – сказал вор.

Полиграфолог улыбнулся и ответил: