Однако все эти недостатки компенсируются компактностью и возможностью бесшумной стрельбы. Спецпатрон и интегрированный глушитель делают звук выстрела на городской улице практически неслышным. А это дорогого стоит!

Ирина ждала появления Таранова уже несколько часов. Днем Лидер провел разведку и установил, куда выходят окна номера, потом долго выбирали позицию для стрельбы. Параллельно Лидер продолжал «мягко» обрабатывать Ирину на тему: Таранов – враг общего дела…

Окна номера бликовали, и Ирина подумала, что позиция все-таки дрянь, и если к делу подходить серьезно, то операцию следует отложить и провести дополнительную подготовку: обеспечить наружное наблюдение и передвижную позицию. Например, микроавтобус, из окна которого можно вести огонь практически в любом месте и с минимальной дистанции. Она собиралась сказать это Лидеру, но не сказала. И решила: что будет то будет.

Ей вспомнились руки Африканца… и глаза Африканца. И, разумеется, то, что произошло между ними в тире…

Утром она увидела Ивана, выходящего вместе с женщиной из отеля. Сразу, мгновенно, женской интуицией Ирина поняла, что женщина рядом с Тарановым дорога для него. Что между ними гораздо большее, нежели просто роман… Стало стыдно. И еще – мучительно обидно…

Таранов со своей спутницей вернулся в отель около семи вечера. Подъехали на такси. Лидер их засек, сразу сообщил по рации Ирине, но выстрела не последовало. Лидер поднялся на чердак (теперь, когда объект прошел в адрес, топтаться внизу не имело смысла) и спросил: в чем дело, Ирина?

– Я… замешкалась. Они успели скрыться в дверях.

– У тебя было полно времени – секунд десять, а то и пятнадцать. В чем дело, Амазонка?

Она прикусила губу и сказала:

– Там швейцар крутился… могло зацепить.

– Ну-ну, ты в порядке?

– Нет, критические дни, – солгала она.

– А-а, – понимающе протянул Лидер. – Ну… ну, это не смертельно. Нужно сделать всего выстрела два. Я уверен: ты справишься.

– Да, я справлюсь.

Она положила толстый ствол на подоконник и, поискав глазами окно номера 317, прильнула к прицелу. Расстояние было около сотни метров, солнце переместилось, и стекло теперь не бликовало.

В сетке прицела Ирина хорошо разглядела Африканца и его спутницу.

Иван обнял Светлану за плечи… вдохнул запах ее волос. В приоткрытое окно влетал ветерок. Он слегка шевелил прядь волос у виска. Он пах бензином и июнем.

Ирина надежно «посадила» цель на угольник прицеливания… ей, красивой и умной, всегда почему-то не везло с мужиками… Патрон СП-5 с тяжелой, шестнадцатиграммовой пулей, был уже в патроннике… да, всю жизнь не везло. Те, которым нравилась она, не были интересны ей. А те, к которым тянуло ее… о, они были все, как Африканец… Остроконечная пуля с биметаллической оболочкой и стальным сердечником пробивает обе стороны стандартной кевларовой каски США на дистанции сто пятьдесят метров. До Африканца всего сотня метров, и на нем нет каски… А ведь он пренебрег мной. И выбрал эту суку.

– Ты его видишь? – спросил откуда-то издалека Лидер.

– Вижу… Я все вижу.

Светлана обернулась к Таранову, уперлась лбом ему в подбородок и прошептала:

– Ванька, Ванька… что же мы наделали, Ванька?

Впервые за все последние дни Светлана заговорила о том, что произошло. Таранов ждал этого разговора и боялся его. Сейчас он был ошеломлен – Светлана сказала: «мы»…

Мы! Она предлагала разделить с ним ответственность. Ответственность за его – и только его – грехи.

– …что же мы наделали, Ванька?

– Вижу, я все вижу, – ответила Ирина.

– Не тяни, Амазонка.

– Мешаешь, – буркнула Ирина… Голова Африканца сидела на «угольнике» качественно… тут промахнуться нельзя, невозможно… «А когда я промахивалась? Седая голова в прицеле… нет, не промахнусь». Ирина стремительно перевела прицел с серебряной головы на золотую… нажала спуск.

«Винторез» негромко вздохнул. Шум улицы полностью поглотил вздох винтовки…

Таранов просидел над телом два часа. С сухими глазами. Неподвижно. Молча.

Он ни о чем не думал. Он просто сидел на полу рядом с телом и держал в руке остывающую мертвую руку. Он сидел так два часа… Впрочем, время он не воспринимал. Да, кажется, и не существовало больше никакого времени. Ничего больше не существовало.

Спустя два часа он поднялся, бережно перенес Светлану на кровать и поцеловал в губы. Потом задернул шторы, вытащил из шкафа сумку и вышел из номера. Он выглядел спокойным.

Портье Таранов сказал:

– Я уезжаю, а моя жена прилегла отдохнуть… Будьте добры, не тревожьте ее… Она очень, очень устала.

Рассказывая позже сотрудникам МУРа о том, как ушел постоялец, портье скажет:

– Странный какой-то он… навесил мне лапшу на уши и спокойно так вышел. Вот убивец!

Портье передал информацию почти верно. Ошибся только в одном: из «Метрополя» вышел не убивец.

Из «Метрополя» вышел Каратель.

У них у всех были очень хорошие костюмы, а у Марека заколка для галстука и запонки от Patek Philippe… Они уверенно держались в дорогом кабаке, ловко управлялись с ножом и вилкой, но Гаврюшенко видел: мразь, дерьмо уголовное. Они везде одинаковые – в Польше, в России, в Мексике. Он – профессиональный, опытный мент – чувствовал криминальную подкладку дорогого костюма за километр. Уголовник – как ни вырядись – все равно остается уголовником. Потому что нутро у него гнилое. И взгляд на всю жизнь – лагерный… Это уж не вытравишь. И я вас всех насквозь вижу, дух ваш парашный и психологию волчью, сучью, до самого дна знаю… Падаль, бля, тюремная!

Я вас всю жизнь пи…дил… сапогами! сапогами! И буду пи…дить! Я, на хер, генерал и не позволю, чтобы мне рвань указывала… мне только стоит приказ отдать…

– Что вы сказали, пан генерал? – спросил Марек, улыбаясь… И Гаврюшенко очнулся… понял враз, что никогда он не сможет отдать приказ. Повязан генерал кассетой насмерть, не соскочить с крючка, не дернуться… У него, генерала МВД, огромные возможности, и он запросто может отдать приказ… даже не приказ, а так – намекнуть кому нужно… и этих польских братков отпи…дят по полной программе – отобьют почки, оттопчут яйца, выбьют зубы. Люди для таких дел есть – и в штате и за штатом. Есть люди, есть. И сделают все за милую душу. Еще и рады будут угодить генералу… И уже делали. Журналисту одному, сучонку писучему урок на всю жизнь преподали… Но с поляками это не катит. Никогда не отдаст генерал- майор Гаврюшенко приказ на Марека. Потому что сам уже в дерьме по самые уши.

– Я? – спросил Сергей Сергеевич, промокая платком пот на лбу. – Я ничего не говорил… жарко здесь. Что у них – кондиционеры не работают?

– Мне показалось: вы что-то прошептали, – снова улыбнулся поляк и поправил манжету. В запонке сверкнул хорошей огранки камешек. У генерала Гаврюшенко были запонки покруче – от Tiffany с брюликами, купленные в магазине Mercury но он их не носил – слишком вызывающе для честного милицейского генерала. Генерал посмотрел на блеск камня, перевел взгляд на лицо Марека и понял, что польский бандит прочитал его мысли.

– Все сроки вышли, пан генерал, – произнес Марек. – Где деньги?

– Решаем вопрос, пан Марек… не все так просто.

– Плохо решаете, генерал, плохо. Теперь за дело беремся мы. Мы сюда приехали не осетрину жрать – в