Танцора. А Танцора сейчас интересовало только одно – сохранение собственной жизни, он говорил, говорил, говорил взахлеб, в глаза заглядывал… детали совпадали… и даже пачка «Парламента» в колодце была в цвет – Лидер курил именно «Парламент».

Все стало ясно, все срослось. Иван вышел на улицу – Валентин под дождем ходил по двору, искал стреляные гильзы… Таранов присоединился. Потом они подогнали машины, из лесу принесли тела Зверя и Кости.

– Куда их денем-то? – спросил Валентин устало и озабоченно.

– Есть одно место, – ответил Иван. Четыре трупа и связанного Танцора погрузили в машины… Из дома вышли дядя Саша и Светлана… Ивану не хотелось, чтобы Светлана видела… Таранов помялся и сказал:

– Ты бы, Света, посидела с тетей Раей… поговорила, успокоила.

Лицо у Светланы казалось неживым и отрешенным. И голос звучал отрешенно:

– Валентин сделал ей укол, она спит…

Они пригнали машины на берег старого карьера. Остановились, не доезжая метров сто, – Таранов опасался, что на карьере могут быть рыбаки, – караси здесь водились крупные – но, слава Богу, никого не оказалось.

– Здесь глубоко? – спросил Валентин, глядя на черную воду.

– Да… но под берегом уже лежит одна тачка. Валентин посмотрел с интересом, хмыкнул и сказал:

– Да, Иван Сергеич, весело ты живешь, интересно.

– Куда веселей… короче: просто так столкнуть тачки в воду нельзя – целая пирамида получится. Могут заметить. Будем «нырять» с разгону.

Лавров пожал плечами. Они вернулись к машинам. Танцор мычал, пытался что-то сказать, но мешал кляп во рту. Таранов взял с торпеды чужие сигареты и зажигалку, закурил. Потом посмотрел на Танцора. Тот все понял и поник.

На плохой грунтовке разогнаться как следует было нельзя. Но все же машина набрала километров шестьдесят и даже пролетела по воздуху метра три. Она шлепнулась на воду как гигантская лягушка, зарылась мордой в воду, но выровнялась, проплыла по инерции еще несколько метров.

Вода заполняла салон медленно, Таранов сидел и курил. Он вспоминал, как десять месяцев назад уже утопил здесь одну машину с трупами. «Да, Иван Сергеич, весело ты живешь. – Куда веселей…» Дергался и мычал Танцор.

Тачка была уже под водой, когда Иван услышал гулкий шлепок – это «спрыгнул» в воду Айболит. Иван затушил сигарету и открыл дверцу – внутрь сразу ворвался поток воды, и «девятка», выпустив пузырь воздуха, камнем ушла на дно. Иван выскользнул из салона и пошел наверх. Опережая его, на поверхность рвались пузырьки.

Иван выскочил на поверхность, увидел крышу тонущих «Жигулей» и поплыл к берегу. Через минуту вода выпустила еще один гигантский пузырь, а вслед за ним вынырнул Айболит.

– Ну что, – сказал дядя Саша, – погубили парня-то?

Валентин закашлялся, Таранов молча начал наливать в стаканчики самогон.

– Погубили, – произнес дядя Саша тихо, почти неслышно. В свете керосиновой лампы лицо его выглядело желтым, как у больного гепатитом… Лавров залпом опрокинул в рот водку и сказал:

– Отец… послушай меня, отец: я в Чечне был. Только что вернулся… был там такой случай: чеченский подросток в нашего офицера гранату кинул. Но и самого его осколками зацепило. Привезли ко мне их обоих. Старшего лейтенанта я не спас – не смог. В него полтора десятков осколков попало… А парнишку я прооперировал нормально, вытащил из ноги две железки без особых проблем. Ко мне, между прочим, солдатики погибшего старлея пришли прямо во время операции. Ввалились пьяные, с оружием, потребовали, чтобы я им пацана отдал.

– Отдал? – сверкнул дядя Саша из-под лохматых бровей.

– Нет, конечно, не отдал… вышвырнул их к чертовой матери. Они бы по дурости и по пьянке пацана убили, а сами под трибунал пошли… Конечно, не отдал. Но я не об этом сейчас. Я эту историю к чему вспомнил? Пацаненок этот чеченский через три дня, ночью, хирурга из Пскова зарезал… Скальпелем перерезал горло и держал, пока доктор не истек кровью. Вот так, дядя Саша, вот так…

Лавров замолчал. Дядя Саша тоже молчал. И Иван молчал. Молотил дождь по шиферу крыши, тускло светила «летучая мышь», и пахло свежими вениками.

С улицы неслышно вошла Светлана, сняла с головы большой кусок полиэтилена, стряхнула с шелестящим звуком. Таранов посмотрел на Светлану, отвел поспешно взгляд и сказал:

– Пойду похороню Чука и Гека… что же они под дождем-то?

Лавров затушил сигарету и сказал:

– Я тоже пойду, поленницу сложить надо.

Один за другим они вышли под дождь. Светлана села на табурет, на котором только что сидел Иван. Стиснула кулаки и закрыла глаза. Дядя Саша сказал:

– Ты, дочка, того… ты Ваньку-то не вини. СУДЬБА У НЕГО ТАКАЯ.

Вор и мент сидели в шикарном номере «Англетера».

Козырь смотрел на Лидера, а Лидер на Козыря. Они были враги. Враги по жизни. Вор и мент. Один всю жизнь воровал, другой всю жизнь преследовал тех, кто ворует.

Они были примерно одного возраста. Оба имели крепкий хребет. Они умели подчинять себе людей, ломать чужую волю и добиваться поставленной цели любой ценой. Они, будучи очень мало знакомы лично, знали друг про друга очень много…

– Зря я с тобой связался, Шахов, – сказал вор.

– Я с тобой тоже, – ответил Лидер. – Я нашел Таранова, а твои танцоры (последнее слово Игорь Павлович произнес с издевкой) всю обедню обо-срали.

Козырь аккуратно вставил в мундштук сигарету, щелкнул зажигалкой, выпустил клуб дыма и сказал:

– Зря, зря… никогда я ментам не верил и дел с ними не имел.

– Ой ли? Поди, прикармливаешь ментов-то продажных у себя во Владимире… а, Козырь? Поди, с ладошки кормишь, ко дню милиции презенты делаешь…

– Хватит! Мне нужен Пивовар, – Козырь решительно перевел разговор в деловое русло.

– Мне тоже.

– Найдешь?

– Не знаю. Теперь-то он капитально зароется.

– Должен найти, – твердо сказал Козырь. Шахов усмехнулся:

– Я тебе, Владимир Дмитрич, ничего не должен. Я свои обязательства выполнил и не виноват, что твои волки…

– Ты, Шахов, не борзей, – перебил Козырь. – Ты крутизну свою ментовскую в другом месте показывай. Помни, что у тебя еще и семья есть… ты понял?

Шахов спокойно улыбнулся… Шахов улыбнулся и запустил руку под пиджак. Телохранители на это никак не прореагировали – разговор вора и мента продолжался уже более часа, и Шахов трижды опускал руку в карман. Там у него лежала в специальном кармашке золотая зажигалка ручной работы. Игорь Павлович резко выдернул руку с гранатой! Усики чеки были разогнуты заранее, а привязанный к брючному ремню и кольцу чеки короткий прочный шнур сразу вырвал чеку. Один телохранитель вскочил, другой сунул руку под пиджак.

– Сидеть! – приказал Шахов. – Сидеть смирно, засранцы. Разожму руку – никто живым не выйдет… Слушай меня, Козырь: я тебя не боюсь. Ты для меня – никто, мразь уголовная. А про семью забудь. Не дай Бог что – тебя завалят. Уже меня в живых не будет, а до тебя все равно доберутся и как пса последнего завалят. Понял, ты, тварь лагерная?

Козырь молчал. Выражение лица его не изменилось, и только по выступившим на лбу бисеринкам пота можно было догадаться о внутреннем напряжении вора.

Шахов встал и не торопясь вышел из номера. Шагая по коридору, вставил чеку обратно, спрятал гранату в карман. Он вышел на улицу и достал сигареты… пальцы дрожали.

Игорь Павлович Шахов понятия не имел, где может быть нынче Таранов. То, что он немедленно покинул «берлогу» в глубинке Новгородской области, сомнений не вызывало… Для